– Да как у себя дома! – гневно сказала Беленькая. – Расхаживал тут, точь-в-точь как у себя дома, мне это сразу в глаза бросилось. Думаю, недалеко, оказывается, ты гуляешь! И совести ведь хватает! Другой бы бежал куда глаза глядят…
– Нет уж, пусть лучше так! – поспешно сказал Гуров, внимательно осматривая двор. – Тут правило «подальше положишь – поближе возьмешь» не работает. Если ему нравится крутиться около места преступления – на здоровье! Однако пора нам навести справки. Я вижу, из этого самого дома вышел человек. Попробуем спросить у него…
Гуров оставил Беленькую на попечение Крячко, а сам быстро направился к пожилому худощавому мужчине с матерчатой сумкой в руке, который явно был намерен совершить небольшой поход в магазин. На вид тот выглядел рассудительным и слегка флегматичным. Однако по живому огоньку в глазах можно было догадаться, что с хорошим собеседником он мог с удовольствием поговорить по душам.
Гуров поздоровался и сразу же предъявил свое удостоверение.
– Полковник Гуров. Лев Иванович. А вас как по батюшке?
– Иван Севастьянович. А вы по какому делу? У меня, почитай, лет двадцать никаких контактов с органами не было, – со спокойной улыбкой сказал мужчина. – Прежде я выпивал, правда, а на этой почве, сами понимаете… Но вот уж лет пятнадцать как ни грамма… Нельзя мне, врачи сказали. Категорически. Можете, говорят, в ящик сыграть. Одним словом, остепенился я.
– А мы не по вашу душу, Иван Севастьянович, – улыбнулся в ответ Гуров. – Хотим задать вам несколько вопросов по поводу ваших соседей, не возражаете?
– А чего возражать? – пожал плечами мужчина. – Чего я про них знаю, так это все знают, а чего не знаю – того и говорить не буду. Спрашивайте!
– Живете вот в этом доме, значит? И в подъезде всех знаете?
– Ну, более-менее. Вас кто персонально интересует?
– Вот, например, имеет кто-то из жильцов машину?
– Машину? Есть! У Романа Игнатьевича «Волга», у Тольки Фадеева машина, у майора Авросимова тоже…
– Про «Волгу» мне не надо, а вот иномарка синего цвета меня интересует, – сказал Гуров.
Иван Севастьянович наморщил лоб.
– Синего? – разочарованно спросил он. – У Тольки Фадеева иномарка, но красная, как задница у макаки. А синей ни у кого нет, извините. А вам обязательно синюю надо?
– Да хотелось бы, – небрежно заметил Гуров. – Вы только не подумайте, что у меня это праздное любопытство. Дело очень серьезное, и обсуждать его с кем попало не стоит, особенно с владельцами синих иномарок, понимаете меня?
– Ага, тайна следствия! – радостно закивал Иван Севастьяныч. – Это понять нетрудно. Чем вот только вам помочь, ума не приложу… М-м… А вы почему именно в наш подъезд обратились? Или какие основания имеются?
– Да есть кое-какие, – признался неохотно Гуров. – Не ахти какие, конечно, но других пока не предоставили. Был сигнал, что появлялся сегодня у вас в подъезде молодой человек, владелец синей иномарки – такой, неприятного вида, в черных очках…
– Точно! – почти вскрикнул Иван Севастьянович, и его глаза едва не выскочили из орбит от восторга. – А ведь я начисто забыл! Вот начисто! Вы-то спрашиваете, кто у нас в подъезде держит машину, а этот ведь не наш!
– Что значит – не наш? – Гуров буквально впился взглядом в честную физиономию Ивана Севастьяновича. – Так он здесь был?! Вы его видели?
– Ясное дело, – кивнул Иван Севастьянович. – Мои окна – вот они. Все, что во дворе, мимо меня не проходит. Не скажу, что только и дел у меня, что пялиться в окна, но безучастным не остаюсь. Во дворе, знаете, порой такое разворачивается – никаких сериалов не нужно! Вот, например, в прошлый четверг Дмитрич из дома напротив в отсутствие жены софу продал. Ну и пропил, естественно. Так что тут было, когда жена с работы вернулась!..
– Было очень интересно, не сомневаюсь, – сказал Гуров. – Но давайте все-таки вернемся к синей иномарке.
– А, ну да! Увлекся, извиняюсь! Тема уж больно болезненная. Скажу откровенно – иной раз посмотришь, как люди веселятся, и такая тоска берет, вроде пятнадцать лет из жизни своей рукой вычеркнул.
– Сочувствую, – кивнул Гуров. – И все же?
– Так вот, про иномарку. Я эту иномарку тут постоянно вижу. «Хонда» это, я как-то специально даже поинтересовался. Японцы молодцы, качественная все-таки у них продукция! Если бы у меня были средства, я бы только японскую машину покупал. А у этого, видать, средства имеются. Сигареты дорогие курит, и машина совсем новая. Видно, недавно раскошелился. Да и вообще, держится он так… Ну, как все эти хозяева сейчас держатся – будто вокруг них не люди, а вши.
– Ну, хозяева тоже разные бывают, – заметил Гуров. – Это еще пословица есть – из хама не выйдет пана. Но речь не о том. Значит, «Хонда», говорите? Это очень интересно, очень! Но вот знать бы, с какой целью эта «Хонда» сюда приезжает. Ну не сама, а ее хозяин, конечно. Может быть, любовница?
– Ха! Сейчас, конечно, такой разврат пошел, что ничему удивляться нельзя! – веско сказал Иван Севастьянович. – Но эти вроде не из голубых. Нет, у них какие-то другие дела. Одним словом, к товарищу он сюда ездит. Как раз в нашем подъезде и живет, товарищ-то. Вот тоже фрукт! Нигде не работает, постоянно я его вижу – мотается без дела, а одет прилично и сигареты тоже курит дорогие. Ну и времена настали! Как сказал поэт – бывали хуже, но не было подлей! Так, что ли?
– В поэзии не силен, – сухо сказал Гуров, которого излишняя словоохотливость свидетеля понемногу начинала утомлять. – А фамилию соседа можете назвать?
– Почему не могу? Очень даже могу. Фамилия у него смешная – Кошкин. Зовут, кажется, Владиславом. Сам я с ним не общаюсь. Этот сукин сын даже «здрасьте» сказать затрудняется, ну и я его вроде не замечаю. А вы на него какие виды имеете, товарищ милиционер?
– Виды? Да пока никаких, – сказал Гуров. – Пока хотелось бы побеседовать. Подскажите-ка, в какой квартире он проживает! В семьдесят второй? А вот владелец «Хонды» недавно ведь уехал, так? Он один уехал или прихватил Кошкина с собой?
– Кажется, один, – задумался Иван Севастьянович. – Нет, точно один. Значит, скорее всего, Кошкин сейчас дома должен быть. Не видел я, чтобы он выходил.
– Это очень любезно с его стороны, – пробормотал Гуров и задал собеседнику последний вопрос: – Номер «Хонды» помните?
– Чего нет, того нет, – развел руками Иван Севастьянович. – У меня на цифры память плохая. Я из-за этого и учился не очень. Техникум еле одолел. Да и, по правде сказать, зачем бы я стал запоминать его, номер-то? Если бы заранее знать, тогда бы, конечно, запомнил. На бумажку в крайнем случае записал бы, – его тон вдруг сделался тревожным. – А это… Выходит, мы тут бок о бок с преступником живем? Хорошее положение! Теперь ходи да оглядывайся!
– Послушайте, Иван Севастьянович! – строго сказал Гуров. – У нас в стране существует презумпция невиновности. Слышали, наверное? Это когда назвать человека преступником может только суд. Вот из этого и давайте исходить. Живите спокойно, как всегда жили, и ничего плохого с вами не случится. Я вас уверяю!
– Значит, я могу сходить в магазин? – спросил Иван Севастьянович.
– Разумеется, – кивнул Гуров. – Только прошу вас – никому ни слова! А то объявите всем, что у вас в подъезде преступник живет, а потом все мы краснеть будем.
– Дай бог! – осторожно сказал Иван Севастьянович. – Ну так я пошел?
– Идите, только еще одна просьба – дверку нам откройте!
Иван Севастьянович открыл входную дверь и быстро ушел. Гуров и Крячко вошли в подъезд. Железная дверь захлопнулась за ними с глухим стуком. Они прошли тамбур и остановились на нижних ступеньках.
– Клюнуло? – спросил Крячко. – Неужели клюнуло?
– Не знаю, – покачал головой Гуров. – Боюсь сглазить. Но совпадений полно. Синяя «Хонда», этот тип, ее владелец, предполагаемый убийца. А здесь живет его приятель, некий Кошкин. Судя по всему, человек без определенных занятий, но располагающий деньгами. Сосед показал, что владелец «Хонды» бывал у
