апреля в деревне недалеко от замка и рассказал им, кто он такой и где живет семья.
Впоследствии он говорил: «Они были очень корректны. Осмотрели наш дом, побеседовали с моей матерью, но не разговаривали с отцом. Он сидел на балконе, и я его показал американцам, но они не стали его беспокоить». Правда, гости Бертольда не подозревали, что видят нациста, чье имя позднее стояло тринадцатым в списке двадцати двух главных военных преступников, которые должны были предстать перед Международным военным трибуналом. Трибунал был создан лишь 8 августа. Однако американские генералы знали о существовании военных преступников (комиссия союзников по военным преступлениям была создана еще в октябре 1942 года). Учитывая все это, можно было ожидать новых инспекций в австрийском замке Круппов. Бертольд ждал гостей, однако прошел май, прошел июнь, а они так и не появились.
Как нарочно, первый из высших американских офицеров, побывавший в замке, оказался дальним родственником хозяев, причем он попал в эти края случайно. Это был полковник, член штаба Кларка, Чарльз Тэйер, некогда учившийся в колледже Сент-Пол. Сестра его была замужем за другим выпускником Сент- Пола, Чарльзом Боленом, американским дипломатом, который был советником Рузвельта в Тегеране и в Ялте и сыграл важную роль на конференции ООН в Сан-Франциско. Хотя Ч. Болен никогда этого не афишировал, но его дед и отец Густава были братьями.
Полковнику Тэйеру понадобился охотничий домик в Австрийских Альпах, чтобы провести отпуск со своим бывшим сокурсником, тоже офицером. Его внимание во время поисков привлек Блюнбах. Подобно полковнику Сэгмоену, он прибыл в замок на двух армейских джипах и также был встречен величественным дворецким. «Американские полковники не имеют дела со слугами», – резко заявил Тэйер, повернулся к дворецкому спиной и стал ждать, когда явится еще кто-то. Появился бледный от страха Бертольд, пытавшийся изобразить на лице улыбку (он понял визит американцев на джипе по-своему). Полковник счел его подходящим собеседником, и они вошли в замок. При этом американец, по собственному признанию, держался нарочито высокомерно. Однако он сразу понял, что это огромное здание, целый город в миниатюре, не подходит для его целей. В этом доме он и его товарищ просто-напросто заблудятся. Тэйер подумал и сурово спросил у хозяина, слышал ли он о генерале Кларке. Получив утвердительный ответ, полковник объявил, что Кларку, командующему американскими оккупационными силами в Австрии, нужен охотничий домик. Бертольд тут же ответил, что его семья владеет охотничьими угодьями, и он предоставит апартаменты для господина генерала. Однако не желает ли полковник повидать родителей хозяина? Это возможно, хотя отец нездоров. Американец покачал головой.
Теперь гость уже не внушал Бертольду былого страха. Он даже сделал американцу встречное предложение. Его больному отцу нужен покой. Может быть, господину генералу было бы удобнее разместиться в этом поместье, которое перестали бы после этого тревожить военные? Полковник проворчал, что ему следует посоветоваться со своим дивизионным командиром (что он и сделал на другой день). Проводив гостя до машины, где его ожидали подчиненные, Бертольд вежливо спросил: «Не знаком ли вам, случайно, мой дорогой кузен Болен, американский дипломат?» – «Ни один американский дипломат не может быть вашим кузеном», – ответил полковник. И тут же понял свою ошибку: его спутникам было известно, что он шурин дипломата Болена. Пробежал смешок. Усевшись на свое место, полковник велел водителю отъезжать, и оба джипа вскоре исчезли из поля зрения. Болен так и остался в неведении, собираются ли союзники обращать внимание на его семью.
А американцы очень даже интересовались Круппами, притом на самом высоком уровне. Впоследствии стала популярной версия определенных кругов, будто план деиндустриализации Рура принадлежал американскому министру финансов. На самом деле победители были едины в своем намерении разрушить основу германского милитаризма.
Имея в виду именно Круппов, Рузвельт сказал незадолго до кончины: «За поражением нацистских армий должно последовать уничтожение экономической основы ведения войны», а министр юстиции говорил о необходимости «сломить мощь немецких монополий». Осенью 1945 года Госдепартамент всерьез рассматривал проект создания Рурско-Рейнского государства с принудительным выселением немецкого населения.
В Лондоне не согласились с этим, но в Париже нашли эту идею достойной внимания.
Тогда даже сомневались, стоит ли тратить силы на восстановление Рура. Во время акта капитуляции Дёниц сказал: «Мое поколение уже не увидит процветающей Германии». По мнению одного из авторитетных американских военных обозревателей, рейх был в то время «разрушен и опустошен, так что и наше, и следующее поколение не застанет его подъема. Нам следует просто придерживаться оккупационной программы, и Германия превратится в небольшую сельскохозяйственную страну, не имеющую мощной промышленности». Правда, не все придерживались такого взгляда. Другой журналист писал: «Даже опустошенный Рур может свидетельствовать о тевтонской мощи».
Во всяком случае, решения, принятые в Потсдаме Трумэном, Сталиным и Эттли, потрясли побежденных стальных магнатов. Все заводы, продукция которых как-то могла быть использована в военных целях, подлежали демонтажу, а уцелевшие машины и оборудование – вывозу в качестве репараций; все остальное следовало разрушить. Производство стали в стране было ограничено просто по произволу. Кроме того, потсдамские решения имели целью «ликвидацию избыточной экономической мощи, сосредоточенной в руках картелей, синдикатов, трестов и других монополистических объединений».
Главой американской оккупационной администрации стал генерал Клей. В его зоне крупных промышленных предприятий было немного. Как писал генерал в своих мемуарах, «большая часть крупных заводов и фабрик находилась в британской зоне высоко развитой промышленности». В июне 1945 года американские войска покинули Эссен, и а город торжественно вступили английские воинские части. На вилле «Хюгель» теперь разместилась англо-американская группа угольного контроля. Здесь также принимали всевозможных важных лиц, прибывших в Эссен.
Немцы нашли, что англичане более организованные и дисциплинированные люди, нежели американцы, однако новые хозяева вели себя по отношению к немцам более жестко. В то же время бывшие служащие Круппа отметили, что у англичан менее развиты технические навыки, чем у американцев. Например, английские специалисты целую неделю не могли вскрыть главный сейф виллы «Хюгель», а потом обнаружили, что он пуст.
Британцы в первые же несколько недель уволили почти 600 сотрудников фирмы, бывших нацистов. Руководителем персонала они назначили Германа Хобрекера, который никогда не состоял в партии. Затем оккупационные власти стали решать, какие виды производства подлежат возобновлению. К своему удивлению, они обнаружили, что в каком-то смысле оно и не прекращалось. Еще в апреле Фриц Туббезинг, разобравшись с «охотниками за сувенирами» на заводской территории, смог восстановить часть энергетических мощностей. Заработали пекарня и некоторые из предприятий. Специалисты фирмы налаживали производство кровельного железа. С разрешения и под контролем военных властей они стали также сооружать сборочный локомотивный цех. В Бохуме местные мастера начали отливать стальные посеребренные колокола с разным звучанием (особо – для католиков и протестантов). Конечно, это вам не танки или крупнокалиберные пушки, но лучше, чем ничего, тем более что людям очень нужна была работа. Согласно статистике оккупационных властей, немцы тогда получали около тысячи калорий в день на человека – куда больше, чем некогда их рабы; однако и этот паек составлял всего две трети минимальной нормы взрослого человека. Американский Госдепартамент сделал широкий жест, согласившись на вывоз из Рура 25 миллионов тонн угля во Францию и Бельгию, но это было безответственное решение: баснословное богатство Рура было затоплено, и добыча угля сократилась до 3 миллионов тонн в месяц. Городское самоуправление делало что могло для исправления положения. Лезер, освобожденный из гестапо, создал значительную программу общественных работ по благоустройству города. Работы по расширению железнодорожного вокзала затронули старое Кетвигское кладбище, и пришлось потревожить прах членов семьи Крупп.
Наступило время выполнять потсдамские решения, и оккупационным властям надо было избавиться от служащих Альфрида. 16 ноября 1945 года английская военная администрация наложила арест на все имущество фирмы и ее филиалов, назначив опекуном полковника Фаулса. Он набрал себе группу помощников, прошедших процедуру денацификации, во главе с Хобрекером и Хансеном. Пригласив их к себе в кабинет, полковник сразу заявил им, что он солдат, который не занимается политикой, а выполняет приказы. Если даже они считают, что его начальники не правы, он бессилен что-то изменить. Он должен делать что ему велено, а его помощники в свою очередь должны делать что он велит. «Здесь больше не
