ли к присяге вице-президент Джонсон», следовало ответить утвердительно: в морозный вечер три года тому назад у Капитолия он присягнул, что по мере сил своих
Но ответ на этот вопрос уже существовал. Деятельность верховной исполнительной власти не прерывается: у Америки уже был новый глава государства, и звали его Линдон Бейнс Джонсон. И несмотря на то, что даже сам он не сознавал этого, Джонсон находился у власти уже более часа.
Глава четвертая
ЛИНДОН БЕЙНС ДЖОНСОН
В оперативном отделе Белого дома капитан третьего ранга Оливер Халлет передал центру связи президентской резиденции указание вернуть самолет с членами кабинета в США и вести его прямо в столицу, не останавливаясь в Далласе. Пролетая к западу от Гавайских островов, помощник президента по связи с прессой Пьер Сэлинджер услышал в кабине связистов ровный голос, передававший радиограмму: «"Чужестранец" вызывает „Придорожного“. Вам надо повернуть назад и немедленно следовать обратно в Вашингтон» (самолет уже развернулся, но в упомянутом оперативном отделе этого еще не знали). Сэлинджер (он же «Придорожный») медленно повторил эти слова. Государственный секретарь Дин Раск в изумлении огляделся.
— Кто такой «Чужестранец»? — спросил он. — Кто сейчас в Вашингтоне?
Находившиеся на борту самолета 86972 его спутники не имели при себе книги шифров и недоуменно глядели друг на друга. По сути дела, книга шифров мало бы тут помогла, так как пассажиры самолета «Чужестранца» действительно не знали. Это был майор Г. Р. Паттерсон, ничем не примечательный офицер центра связи Белого дома.
Капитан Халлет и майор Паттерсон, подобно другим опытным работникам важных государственных ведомств, действовали в силу того, что необходимость принятия мер была очевидна, а правительство находилось в состоянии временного паралича.
Высшая исполнительная власть не терпит пустоты. Она постоянно требует действий. Если бездействует верховная власть, немедленно приходят в движение носители менее значительных полномочий. И поступают они так отнюдь не из корыстных побуждений; просто считают, что определенные мероприятия необходимы, что кто-то должен взять на себя ответственность за их осуществление. И они абсолютно правы, ибо единственная альтернатива — анархия.
Если бы вице-президент Джонсон вступил в должность президента, находясь в Парклендском госпитале, в 13 часов 22 ноября, никакого вакуума не было бы. Преемственность высшей государственной власти была бы восстановлена немедленно. То, что он этого не сделал, можно объяснить неясностью, существующей в вопросах преемственности, которая вот уже 122 года ставит в тупик специалистов в области государственного права. Американская конституция, это несовершенное порождение классики, устанавливает в пятом параграфе первого раздела второй статьи, что «в случае отстранения президента от должности или его смерти, отставки или неспособности осуществлять связанные с указанной должностью права и обязанности таковые должны перейти к вице-президенту».В этом определении заключена грамматическая неясность, которая должна была бы заставить покраснеть отцов — основателей Соединенных Штатов. Ведь к чему относится слово «таковые»?[37]
Если речь идет о «правах и обязанностях», то во всех перечисленных в конституции случаях вице- президент продолжает оставаться вице-президентом, пользующимся правами и выполняющим обязанности главы исполнительной власти до тех пор, пока народ не сможет избрать нового президента. Теперь нам известно, что создатели конституции хотели именно этого. Записи четвертого президента США Джеймса Мэдисона, опубликованные много лет спустя после его смерти, рисуют убедительную картину конфиденциального обсуждении этой проблемы и 1787 году[38]. Творцы американской конституции никогда не помышляли о том, что функции верховной исполнительной власти могли перейти к человеку, не избранному на должность президента. Одобренный ими текст гласил, что в случае смерти президента вице-президенту надлежало исполнять его обязанности «до тех пор, пока не будет избран новый президент». Но это не допускающее кривотолков положение затем было исключено редакционной комиссией конституционного конвента в составе пяти человек. В результате толкование конституции США стало искусством, недоступным простым смертным.
Следует заметить, что работа, содержащая наиболее глубокий анализ толкований пятого параграфа первого раздела второй статьи конституции, была написана шестьдесят восьмым министром юстиции США Робертом Кеннеди в 1961 году. На основе этого анализа он пришел к следующему выводу: по смыслу того, что имел в виду конституционный конвент, в случае смерти президента «вице-президенту переходят лишь полномочия и обязанности президента, но не сама его должность».
Однако записи Мэдисона увидели свет слишком поздно; и авторы второго возможного толкования пятого параграфа отнесли слово «таковые» не к «правам и обязанностям», присущим должности президента, а к «указанной должности» президента. Это толкование и утвердилось, будучи освящено прецедентом, возникшим тогда, когда впервые его пришлось применять на практике.
В 1841 году только что избранный президентом США Уильям Генри Гаррисон простудился в день церемонии его вступления в должность и стал первым американским президентом, скончавшимся во время пребывания на этом посту. У его вице-президента Джона Тэйлера, который не знал о записях Мэдисона, не было и тени сомнения в своем праве занять «указанную должность». Правда, ряд видных американских государственных деятелей того времени, особенно Генри Клей и бывший президент Джон Куинси Адамс, придерживались иной точки зрения. 16 апреля 1841 года, через семь дней после вступления Тайлера на пост президента, Адамс сделал язвительную запись в своем дневнике по поводу «господина Тайлера, мнящего себя президентом… а не вице-президентом, исполняющим обязанности президента». У Тайлера нашлись, однако, влиятельные союзники, главным образом в лице государственного секретаря Даниэля Вебстера. К тому же он успел уже обосноваться в Белом доме. Время и сила привычки работали на него. К концу июня даже Адамс титуловал его не иначе, как «господин президент».
В течение следующего столетия смерть возвела в ранг президента еще шесть вице-президентов — Милларда Филмора, Эндрю Джонсона, Честера Артура, Теодора Рузвельта, Кальвина Кулиджа и Гарри Трумэна. Теперь никто уже не оспаривал их претензий на «указанную должность».
Осуществление преемственности высшей исполнительной власти в США путем вступления вице- президента на оказавшийся вакантным пост президента стало, таким образом, автоматическим или, точнее говоря, почти автоматическим. Но Тайлер сделал еще кое-что, последствия чего приобрели особое значение во время событий в Далласе. Как ему было известно, параграф седьмой первого раздела второй статьи конституции предусматривает, что верховный глава исполнительной власти должен присягнуть на верность конституции «до того, как он приступит к выполнению обязанностей президента». Хотя Тайлер уже приносил такую присягу — в качестве вице-президента, — он решил для вящей убедительности сделать это вторично.6 апреля 1841 года вторую присягу принял у него главный судья окружного суда округа Колумбия[39] Уильям Кранч, который изложил юридическую сторону этого акта в письменном показании, данном им под присягой немедленно после завершения церемонии. В этом документе констатировалось, что преемник президента Гаррисона рассматривал себя как лицо, вполне правомочное занять пост президента «без какой-либо новой присяги, помимо той, которая приносилась им в качестве вице-президента», но что он выразил желание снова присягнуть во избежание «могущих возникнуть сомнений и в качестве дополнительной предосторожности.
Документ Кранча был сдан в Национальный архив и забыт. Однако все помнили эффектную церемонию второй присяги Тейлера, и в последующем все шесть вице-превидентов, ставших, как и он, президентами, считали себя обязанными следовать его примеру. Так шаг, первоначально предпринятый в качестве «дополнительной предосторожности», впоследствии приобрел значение акта непомерной важности. Церемония присяги в дни, когда осиротевшая республика оплакивала своих почивших лидеров, становилась
