Блэз. Вот как?
Мари. Понимаете, я же не могла его обидеть.
Блэз. Конечно, нет.
Мари. Словом, он купил у меня все восемнадцать щеток и, когда я уходила, дал мне понять, что если я ему что-нибудь еще предложу, стоит мне только прийти, он будет рад. По-моему, он щетки перепродаст!
Блэз. Как он выглядит, этот мсье?
Мари. О! Очень хорошо, волосы с проседью. Я немного расстроилась, когда он мне рассказал, что он один как перст. Вот ваши деньги, там были этикетки с ценами, всего на двадцать одну тысячу шестьсот. Но он мне дал двадцать пять тысяч и ни за что не хотел взять сдачу. Вообще-то, это было кстати, потому что я с собой не захватила денег – по той простой причине, которую вы знаете! Теперь нам на первое время хватит.
Блэз. Я не возьму этих денег, Мари.
Мари. Почему?
Блэз. Вы их ему вернете.
Мари. О! Ну что за глупость!
Блэз. Да, вы правы, глупо их возвращать, пусть он хоть этим будет наказан, оставьте деньги себе.
Мари. Но это ваши деньги, мсье.
Блэз. Я вам их дарю.
Мари. Но, за вычетом вашего процента, вам нужно будет вернуть за щетки!
Блэз. Говорю вам, возьмите эти деньги себе. Считайте, что я таким образом расплатился с вами за работу.
Мари. Но я могу подождать.
Блэз. Я не могу. Мари, вынужден объявить вам печальную новость: я больше не могу пользоваться вашими услугами.
Мари. Вы меня прогоняете?
Блэз. Я вас не прогоняю, но обстоятельства вынуждают меня с вами расстаться.
Мари. От перемены мест слагаемых… А я только что написала тете, что устроилась на хорошее место!… И потом, мне здесь так нравилось…
Блэз. Мне тоже, но я скоро должен буду вернуться в свою гостиницу…
Мари. Что же теперь со мной будет?
Блэз. Дам вам один совет – возвращайтесь в Плуклевен-Мозедек.
Мари. Плувенез-Моедэк.
Блэз. Тем более. Жизнь там здоровая и на свежем воздухе.
Мари. Вам хорошо рассуждать!
Блэз. В Париже слишком много мужчин, одиноких как перст, – как, впрочем, и во всех больших городах, – и это опасно для такой девочки, как вы.
Мари. Почему?
Блэз. Потому что, если какой-то мсье один как перст, этому могут быть две причины: или он не такой уж хороший человек, каким кажется, или не такой уж перст, как говорит.
Мари. Сложная мысль!
Блэз. Обдумаете на досуге в Плувенезе.
Мари. Мне грустно с вами расставаться.
Блэз. Поверьте, Мари, мне тоже.
Мари. Когда мне уходить?
Блэз. Зачем тянуть, уезжайте сейчас же. Если хотите, я провожу вас на вокзал.
Мари. Не беспокойтесь. Дойду одна.
Блэз. Как хотите.
Мари. Нелепая шутка – жизнь!
Блэз. Не огорчайтесь, бывают и хорошие минуты!
Мари. Поцелуемся на прощанье?
Блэз. Конечно, Мари.
Женевьева. Я вам не помешала?
Мари. Мы прощались, мадам.
Женевьева. Вы уезжаете?
Мари. Да, мадам.
Женевьева. Ты чем-то расстроен?
Блэз. Ну ты даешь! Из-за тебя я влип в самую невероятную историю в моей жизни. А ты исчезаешь на два дня и возвращаешься с сияющей улыбкой.
Женевьева. У меня было много работы!… Да что с тобой?
Блэз. Деньги принесла?
Женев ьева. Какие деньги?
Блэз. Как какие? Которые я должен положить в банк, которые должны покрыть чек, который мне пришлось подписать, поскольку тебе пришла в голову нелепейшая идея женить меня на этой идиотке.
Женевьева. Дорогой, ради твоей же пользы.
Блэз. Я тебе благодарен, конечно, но тем не менее хотел бы знать, принесла ли ты деньги.
Женевьева. Нет, а что?
Блэз. В конце концов, кто задумал снять эту квартиру – ты или я?
Женевьева. Ради твоей же пользы, повторяю тебе. Блэз. А разве не ты обещала за нее заплатить? Ради моей же пользы, я понимаю, но в тюрьму-то кто сядет – я!
Женевьева. Ты всегда делаешь из мухи слона.
Блэз. Послушай, Женевьева…
Женевьева. Клебер мне сказал, что у него сейчас подвернулось очень крупное дело, и поэтому нет наличных денег. Но, послушай, ты со мной даже не поздоровался!
Блэз. Женевьева…
Женевьева. Прелестно! Я застаю тебя целующим горничную, ты со мной даже не здороваешься, и – мало того – имеешь наглость устраивать мне сцену! Кому рассказать – не поверят!
Блэз. Женевьева, золотко мое, умоляю тебя, соберись с мыслями и пойми меня: я выписал чек…
Женевьева. Необеспеченный, ты мне уже сказал, я не смогла достать денег, я тебе повторяю, тебя посадят в тюрьму, это без сомнения, так что ты от меня хочешь?!
Блэз. Ну, ты меня поражаешь!
Женевьева. Хорошо, а ты в это время что делал?
Блэз. Что я делал?
Женевьева. Да. Картину закончил?
Блэз. Какую картину?
Женевьева. Клебер мне сказал, что заказал тебе обнаженную за двести тысяч франков вместо четырехсот тысяч, как ты берешь обычно. Я чуть не прыснула ему в лицо.
Блэз. Я вижу, тебе с ним весело!
Женевьева. Так где картина?
Блэз. Представь себе, я ее даже не начал!
Женевьева. Браво! Вот умно! Может, поделишься со мной, вследствие каких соображений?
Блэз. За всю жизнь я не продал ни одной картины, ты меня не убедишь, что у Карлье хватит ума отвалить мне двести тысяч франков!
Женевьева. Вот почему ты неудачник! Слишком много рассуждаешь!
