Кроме того, я думаю, он либо опоздал подать документы, либо просто побоялся Вишневского. Тот знал его как облупленного и на пушечный выстрел не подпустил бы к торгам. Поэтому Ставрогин даже не подавал бумаг Мурада в комиссию. Они девственно чисты, ты сам видел. Просто значения не придал. Там нет ни одной визы, кроме подписи самого Мурада. Правда, Джавдетова должно немного утешить то, что его деньги осели в его же игорных домах. Журналист Дорохов знал об этом, за что и был убит Ставрогиным. Тот, оказывается, неплохо стреляет.
– Но если Ставрогин сам организовал поджог своей машины, то почему он не нагрел руки на ее страховке? – спросил Станислав.
– Чтобы не привлекать внимания. А компенсацию он получил через Ростика, застраховав целую кучу старых машин по полному КАСКО. Помнишь убийство страховщика Страховского? Он вышел на след мошенников, но сам же по неосторожности сообщил об этом Ставрогину. И стал второй его жертвой.
– А Литовченко? – напомнил Станислав.
– Его тоже убил Ставрогин, как и сторожа поселка. Как и Ростика и многих других. Он решил, что ему все позволено. Так он вошел во вкус. Для особо грязной или тяжелой работы у него в распоряжении была группировка урюпинских с Демьяном во главе. Их руками он организовывал массовые поджоги машин, чтобы загнать владельцев в гаражи. Он назвал этот проект «Огнем и мячом». Там он имел неплохую долю, опять же через Ростика. Бандитам Ставрогин был известен как Шеф. Простенько, но доступно. С убийством Вишневского у него вышел облом. А на очереди был и Мурад. Если бы все получилось, как знать, Николай Всеволодович, возможно, и стал бы хозяином «Бриллиантового гектара».
– Ах ты ж, елки-палки! Пельмени переварились, пока мы треплемся! – воскликнул Станислав и принялся орудовать шумовкой.
– А программу «Огнем и мячом» этот Ставрогин все-таки хорошо придумал, – заметил Крячко между делом. – Нет, с огнем, конечно, перебор. А вот мячиком… У нас тут один урод все время на газоне паркуется. Надо будет его поучить. Разобью стекло и в салон мячик брошу.
– А чем ты стекло разобьешь? – поинтересовался Гуров, разливая перцовку. – Мячиком не получится.
– Да чем угодно. Хотя бы молотком.
– Молотком – это можно, – согласился Гуров.
Молоток угодил Капцу в лоб. Если бы он не обернулся, удар пришелся бы в висок. А так получилось больно, но не смертельно. Он успел вывернуть руль. Машину бросило в сторону, и следующий удар пришелся вскользь. Но все же подполковник потерял сознание.
Очнулся он от того, что где-то поблизости с назойливостью ночного комара канючил детский голос:
– Мам, ну можно я подожгу? Ну, в последний раз!
– Ладно, поджигай, только быстро.
Это был голос его главной свидетельницы. Капец в бессильной ярости заскрипел зубами. Это же надо! Сам свою смерть привез. Теперь он понял, куда пропал следователь Никодилов.
– Здесь Гнилой овраг совсем рядом, – снова послышался голос свидетельницы. – Дотолкаем, а там подожжешь.
«Вот откуда взялось кладбище машин и их владельцев в Гнилом овраге», – подумал Капец и обрадовался, потому что именно он первым раскрыл это опасное преступление.
И снова потерял сознание. В себя его привел резкий запах. На лицо полилась холодная вонючая жидкость. Это Митя поливал бензином салон машины с лежавшим внутри Капцом. Подполковник попробовал пошевелиться. Ноги были чем-то зажаты, он их почти не чувствовал. Левая рука тоже онемела, зато правая работала. Он осторожно, чтобы не привлечь внимания убийц, полез за пистолетом.
Пистолет у подполковника хранился, как и полагалось, в кобуре. Как и полагалось, он стоял на предохранителе, а патронник его согласно инструкции был пуст. В этот миг подполковник Капец проклял законы и инструкции, на страже которых столько лет стоял верой и правдой.
Ему с неимоверным трудом удалось расстегнуть кобуру. Потом, с еще большим трудом, он сумел вытянуть пистолет и сдвинуть флажок предохранителя. С хрустом, ломая в крошку, зубами передернул затвор.
– Не кури, придурок, сгоришь! – услышал Капец снаружи и со стоном перевернулся на спину.
Шагах в трех от машины стояла его ценная свидетельница и помахивала молотком. Рядом, с сигаретой во рту, вертелся ее сынок с вытянутой головой. Щедро полив салон машины подполковника бензином, он, видимо, решил устроить перекур. Вот он чиркнул спичкой…
Капец выстрелил, почти не целясь. Конечно же, он промахнулся, но испугавшийся подросток дернулся, поскользнулся и, не удержав равновесия, рухнул прямо в лужу бензина, натекшую возле машины. От спички полыхнуло пламя и охватило его сразу, с ног до головы.
Женщина охнула, но, прежде чем броситься на помощь сыну, метнула молоток в голову подполковника Капца. Он снова выстрелил. На этот раз попал. Женщина рухнула на горящее тело сына. Через секунду горели оба.
Молоток угодил Капцу в здоровое плечо. Он вскрикнул и выронил пистолет. Пламя подступило к машине. Капец рванулся, ощутив резкую боль в ногах. Ему показалось, что ступни ног оторвались и остались в салоне, зажатые педалями. Он выпал из двери и откатился от машины. Она уже вовсю полыхала.
Капец лежал в грязной канаве и плакал. Рукой, которой он еще мог двигать, достал мобильник. Силы оставляли его, он боялся, что их не хватит даже на один звонок. Капец вошел в память телефона. Первой в ряду стояла надпись: «Враг № 1».
Капец ткнул кнопку связи. Через секунду, показавшуюся ему вечностью, он услышал такой знакомый и ненавистный голос.
– Гуров слушает.
– Помогите… – выдохнул Капец, – умираю…
– Ты где?
– Кажется, где-то в Гнилом овраге… Приезжай… Скорее…
– Держись, – ободрил его полковник. – Сейчас вышлю группу! Нет, сам не приеду. Ты же еще пока живой, а я выезжаю только на трупы. Без обид, ничего личного. Просто у каждого своя работа.
Гуров убрал трубку в карман и отложил вилку.
– Кто звонил? – спросил Крячко.
– Это наш друг Капец, – ответил Гуров.
– Чего ему?
– Помирает, ухи просит. Наливай, я сейчас.
Гуров набрал номер районного отдела милиции, ближайшего к Оленьему Бору.
– Срочно вышлите группу к Гнилому оврагу, – потребовал он. – И «Скорую». Ранен подполковник милиции. Кто говорит? Генерал-майор милиции Задумов. Мне не по чину, я падалью не питаюсь. Фамилию правильно записали? От слов «зад» и «дума». Хорошо, выезжайте немедленно!
Крячко наколол пельмешек на вилку, обмакнул последовательно в подтопленное сливочное масло, в сметану и в уксус, потом сунул Гурову под нос. Тот послушно открыл рот и принялся жевать.
– Ну, как? – наседал Крячко. – Если скажешь, что это плохо, ты мой враг на всю жизнь!
– Это прекрасно! – отдал Гуров должное кулинарным способностям друга. – Выпьем!
Но выпить помешал новый звонок. На сей раз от Элеоноры.
– Лев Иванович, не могли бы вы приехать? Это очень срочно.
Гуров сокрушенно вздохнул.
– Извини, старик, надо лететь.
– Тьфу ты, – ругался Крячко. – Все Марии скажу! А меня не приглашали?
– Насчет тебя указаний не поступало, – тон Гурова не допускал дискуссии.
– Ну, давай хоть по тридцать граммов! – продолжал наседать Крячко. – Герой Советского Союза Маресьев без ног на истребителе летал, а от тебя требуется всего-навсего прокатиться по твердой земле. Причем с ногами, руками и прочими органами.
– Чтобы потом ни рук, ни ног, ни прочих органов не осталось? Спасибо.
Крячко проводил друга до дверей.
– Как говорила мама летчику: «Летай, сынок, пониже и помедленнее». И тебе того же.
