– Вы теперь куда же? – спросил он Гурова. – Опять к художнику?
Гуров посмотрел на него задумчиво, а потом вдруг оживился.
– Постой, Кружков! – сказал он. – Значит, кладбище – твой район? А что ты про художника знаешь? Наверное, приходилось встречаться?
– Ни разу, – покачал головой Кружков. – Издали видел. Но в контакт не вступал. Да ведь это птица совсем другого полета, товарищ полковник!.. А вон, кстати, человек, которым вы интересуетесь... Самый главный строитель. Это его фирма на кладбище претендует.
Гуров обернулся. Метрах в тридцати от того места, где они с участковым разговаривали, остановился сверкающий черный внедорожник, который показался Гурову необыкновенно знакомым. Из машины выскочил молодец под два метра ростом и почтительно открыл дверцу пассажиру. Тот также не маленький мужчина, лет сорока пяти, с бешеными глазами, отечным лицом и бульдожьей челюстью, выбрался на тротуар и довольно величественно, несмотря на внушительных размеров живот, направился к зданию следственного комитета. Охранник поспешил за ним.
– Веревкин Петр Семенович, – подсказал участковый Гурову. – Глава строительной фирмы «Северозапад». Как говорится, на ловца и зверь бежит.
– Это точно, – негромко ответил Гуров и попросил: – Кружков, побудь пока рядом, а? В качестве свидетеля. А то ведь такой сукин сын ото всего отопрется, если что.
Было видно, что неожиданная перспектива заделаться свидетелем не обрадовала Кружкова, но перечить он не решился. Гуров направился прямо навстречу Веревкину. Тот пер вперед, не обращая внимания ни на кого вокруг. На Гурова он тоже не прореагировал, но его жирная физиономия выглядела предельно мрачно и не предвещала ничего хорошего. Тем не менее, Гуров решительно заступил ему дорогу. Массивный Веревкин, разогнавшись, едва не налетел на неожиданное препятствие, но успел затормозить и, выпучив глаза, с изумлением уставился на Гурова. Его охранник, исправляя свою ошибку, поспешно выскочил вперед и попытался оттеснить Гурова в сторону. Тот, не меняя выражения лица, вывернул охраннику руку и заставил его согнуться в три погибели.
– Ты... Ты... Ты кто такой, на?.. Ты чего себе позволяешь, на?.. Ты кого, на... – задыхаясь от ярости начал выдавливать из себя какие-то хрипящие клокочущие звуки Веревкин. – А ты, старлей, чего смотришь, на?! Не знаешь, кто я?
– Я старшему по званию не указ, – хмуро сказал Кружков. – Это, между прочим, полковник из Москвы.
– Да мне по хрену – из Москвы он или из Петербурга! – зарычал Веревкин. – Полковник! Да я сам, можно сказать, генерал! А ну отпусти моего Гриню! Гриня, ты телохранитель или хрен собачий?
– Да он на излом взял, Петр Семенович! – простонал снизу Гриня.
– Ну и ты ему возьми! – гневно сказал Веревкин. – Что за дерьмо!
При всем своем возмущении Веревкин не пытался воздействовать на Гурова физически. «Осторожничает! – подумал Гуров. – Однако не похоже, чтобы милиция его сильно пугала. Он действительно чувствует себя здесь генералом».
– Я, собственно, поинтересоваться, – доброжелательным тоном сказал он. – Вы прошлый раз так лихо вылетели из ворот Булавина, что мы с женой едва не разбились. Повезло, но машину стукнули. Так я хотел выяснить, ремонт вы мне оплатите или, может быть, поручите своим механикам все сделать?
Впечатление было такое, будто Веревкину стукнули по голове палкой. Он налился багровым цветом и захрипел еще пуще.
– Кого, на, сделать? Вы, менты, вообще оборзели, на! Я тебя первый раз вижу, на! То, что из Москвы, ничего не значит, у меня и в Москве связи есть. И в МВД, и где хочешь... Отпусти Гриню, сказал!
– Отпусти, гад! – плачущим голосом подтвердил Гриня. – Порву ведь!
Гуров резко вывернул ему запястье и отпустил. В запястье что-то хрустнуло. Гриня болезненно вскрикнул и сел на асфальт.
– В следующий раз не угрожай представителю власти! – сказал ему Гуров и обернулся к пышущему гневом Веревкину.
– Ладно, проехали! – меняя опять тон на добродушный, проговорил Гуров. – Про машину я пошутил. Повреждения там минимальные, все забыто. Ты мне лучше скажи, Веревкин, зачем ты пацанов нанимал, которые едва дом Булавину не сожгли? А потом, поняв, что те наследили, приказал их уничтожить? Это все из-за кладбищенских земель, верно?
Казалось, Веревкин вот-вот взорвется от злобы. Он переливался всеми оттенками красного, начиная от ярко-розового и кончая свекольно-багровым. Однако растерянности в этом раскаленном лице Гуров так и не нашел. Наоборот, Веревкин с особенной силой начал выталкивать из себя полные ненависти слова:
– Ты, мент, совсем оборзел, на!.. Ты вообще куда суешь свой нос, на?.. Да я тебя самого уничтожу! Заруби это себе, на!.. Ты знаешь, куда я сейчас иду? Я прямо к прокурору иду, на... Ты тут никто, понял? И твой художник от слова «худо» – тоже... Я вас всех тут... Гриня, вставай, сучок, на!
Охранник, морщась, встал, бросил на Гурова полный ненависти взгляд. Примерно таким же взглядом ожег Гурова и Веревкин. После этого оба резко повернулись и, затопав дальше, завернули за угол дома и пропали.
– Там с той стороны прокуратура, – объяснил Кружков. – У нас все рядом. Говорят, этот Веревкин с прокурором вместе на охоту ездят. Вопросы какие-то решать пошел. Между прочим, он злопамятный, Веревкин-то. Вы все-таки с ним поосторожнее!
– Ты, Кружков, я гляжу, миротворец! – сердито проворчал Гуров. – А я тебе так скажу – прощения попросим после победы. Прокурор у него приятель! Он еще моих друзей не видел…
Гуров внимательно посмотрел на своего спутника.
– Извини, старлей, но придется мне попросить тебя еще об одной услуге. Кстати, тебя это тоже в большой степени касается. Жильца тетки Костика помнишь?
– Конечно, помню, – сдержанно ответил Кружков.
– Он сказал, что уезжает, – напомнил Гуров. – А я вот подумал, чего это он собрался уезжать в тот самый день, когда его сосед на тот свет отправился? Нет ли тут связи?
– Да как мы это узнаем? – с облегчением сказал Кружков. Его, кажется, радовала невозможность проследить дальнейший путь человека, который жил у Петровны.
– Возможно узнаем, – мотнул головой Гуров. – Но не сразу. А пока нужно выяснить на железнодорожном вокзале, на автобусной станции – что тут у вас еще имеется? – уехал ли такой человек, как Шигин Виктор Дмитриевич. Не в службу, а в дружбу, сделай, а? Город у вас не такой великий, милицию, наверное, все- таки уважают... Наведайся, выясни, брал ли он билет. Но предварительно, конечно, загляни к Петровне, может, он еще там.
И опять Кружков не стал перечить.
– Думаете, жилец каким-то боком причастен?
– Есть такое подозрение, – ответил Гуров, вспоминая человеческую тень, бегущую под проливным дождем через ночной сад.
ГЛАВА 10
Виктор Дмитриевич никогда не страдал отсутствием аппетита. Даже в экстремальных условиях, даже обложенный со всех сторон, как волк, он не впадал в меланхолию. Наоборот, тогда он еще больше испытывал потребность в восстановлении сил. Эта особенность была заложена в нем от природы, но Виктор Дмитриевич и сам постоянно ее развивал. Он давно пришел к выводу, что нет на свете ничего важнее собственного здоровья. Можно дергаться из-за чего угодно, можно чего угодно бояться и на что угодно надеяться, но единственное, что по-настоящему важно – это здоровье. Не будет его – и на все остальное можно махнуть рукой.
Виктор Дмитриевич вошел в ресторан с забавным названием «Крыша», выбрал столик (ресторан был еще практически пуст) и заказал себе двойной бифштекс с картошкой, салат, борщ и сто пятьдесят граммов водки. Он вполне мог обойтись сейчас и без нее, но не хотелось обижать официанта. Когда принесли заказ, Виктор Дмитриевич неторопливо выпил и принялся хлебать борщ. Утолив первый голод, он сделал паузу и, достав из кармана мобильник, позвонил Шведу. Объяснил, где находится, и тут же отключился, чтобы не слушать упреков, которые Швед был готов обрушить на его голову. Тот целый день пытался разыскать его, звонил, дергался, но состыковаться им до сих пор так и не удалось. Немудрено, что Швед был, как на
