кладбищу с помощниками, инструменты у них, еду берут... Выходит, что с битами напали на людей Веревкина все-таки они – это теперь можно утверждать уже наверняка. Что же, таким образом разгоняют захватчиков? Странный метод, нецивилизованный. Булавин с его знанием жизни и художественным вкусом мог бы выбрать линию поведения поумнее. Не понимаю! Или они что-то там ищут?! Что можно искать на старом кладбище? Ничего не понимаю! Доказательства его важности для потомков? Но это само собой разумеющееся. Как сказал поэт – любовь к отеческим гробам...»
Задумавшись, Гуров едва не столкнулся в полутьме с той, которую разыскивал. Ирина Булавина, видимо, тоже была погружена в какие-то думы, потому что тоже не сразу заметила Гурова.
– Боже мой, кто это?! – воскликнула она в легкой панике, отшатываясь от выросшей на ее пути фигуры. – Лев Иванович? Гуров? Фу-у, как вы меня напугали! Вот никак не ожидала вас тут увидеть. У меня было впечатление, будто вы покинули наш дом, разве нет?
– Да-да, я его покинул, – сказал Гуров. – Извините, что напугал вас.
– Да нет, ничего... Но я не понимаю... Что вы здесь делаете? Вы вернулись. Зачем? Вы ищете мужа?
– Нет, я ищу вас. Владик сказал, что вы в саду.
– Да, я решила подышать свежим воздухом, – Ирина с каждой секундой держалась все более настороженно. – Так, может быть, вы все-таки объясните...
– Ну, мне так понравилось у вас в доме, что я решил вернуться, чтобы побыть здесь еще немного, – шутливо сказал Гуров. – Думаю, что на правах родственника мне это позволено. Ведь вы сами нас с Марией пригласили.
– Вообще-то это была инициатива Эраста Леопольдовича, – не слишком любезно сказала Ирина. – Я вас не приглашала. Строго говоря.
– Ну, строго говоря, это и неважно, – меняя тон, продолжил Гуров. – Даже если бы вы запретили меня пускать категорически, я бы все равно сюда вернулся.
– Почему? В чем дело? – Ирина нервничала все больше.
– Мне нужно с вами серьезно поговорить, Ирина! Скажите, вы любите своего мужа?
– Что за вопрос? Кто вы вообще такой, чтобы задавать подобные вопросы? Ворвались ночью, ведете странные разговоры... Что у вас на уме вообще?
– Узнать, в каких отношениях вы с художником Булавиным, – спокойно ответил Гуров. – Разыгравшиеся здесь в последнее время события навели меня на мысль, что вами движут корыстные интересы.
– Вы идиот? – злым голосом спросила Булавина. – Я сейчас мужчин позову! Вас выкинут! Маньяк!
– Я не маньяк. Я просто рассуждаю, как родственник, – сказал Гуров, подделываясь под резонерский тон. – Сами посудите, он человек в возрасте. Вы молодая, красивая женщина. Что может быть между вами общего?
– Вас это не касается! Занимайтесь своей красоткой кинозвездой, а в чужие дела не лезьте!
Гуров посмотрел на ее бледное вытянувшееся лицо. Ирина задыхалась. Глаза ее сверкали ненавистью. Гуров вдруг понял, что их первоначальный план рушится. Он еще не приступил к серьезному разговору, а женщина была уже на грани истерики. В таком состоянии она могла натворить что угодно. И он начинал догадываться, как повернутся дальше события, если он коснется сейчас главного.
«Что ж, раз пошла такая пьянка, то режь последний огурец! – решил он. – Это как раньше говорили – вызываем огонь на себя!»
– Да это как раз моя кинозвезда, – тихо засмеялся Гуров. – Она где-то там поспрашивала... Вот, значит, что получается, Ирина, дорогая! Вы у нас, оказывается, охотница! Охотитесь на богатых мужчин? Курсы даже проходили. А самое-то интересное, у кого вы брали уроки – у гражданина Волина! Который появился здесь совершенно случайно, не так ли? Он появился, и тут началось – плита на кладбище, пожар, какие-то ночные гости... Надеялись напугать старика до смерти? Что, вам плохо?
Ирина действительно едва держалась на ногах. Она слабо махнула рукой и прошептала:
– Вы сошли с ума! Все это ваша выдумка. Вы нарочно собрали все в кучу, чтобы набросить мне петлю на шею. Вы шантажист!
– Ну что вы! Мне от вас ничего не нужно, – сказал Гуров. – Только истина. Признайтесь, вы в сговоре с Волиным?
– Нет. Он сам приехал. Я тут ни при чем. Он приехал и уехал. Все кончилось. Ни о каких плитах, ни о чем таком я не знаю. Не имею ни малейшего понятия.
– И все-таки я считаю своим долгом рассказать о вашем прошлом Эрасту Леопольдовичу! – голосом завзятого ябеды заявил Гуров. – Считаю, что он должен быть в курсе. Может быть, вы и в самом деле не имели злого умысла, но пусть выводы делает ваш муж, я так считаю!
– Боже мой, какой идиот! – простонала с ненавистью Ирина. – Боже мой! Ну чего вы хотите? Чего? Денег? Моего тела? Ну, говорите же, чего вы добиваетесь?!
При всем желании сказать правду Гуров никак не мог, и чтобы не убивать интригу, он промычал нечто нечленораздельное. При желании это бормотание можно было интерпретировать как угодно. Ирина, кажется, не сомневалась, что намерения у Гурова самые гнусные.
– Ну, хорошо, хорошо... – вдруг поникнув и как будто успокаиваясь, сказала она. – Я согласна заплатить за ваше молчание... Только прошу вас... Никто не должен вас видеть. Идемте, я отведу вас в одно тихое место, где мы сможем обо всем спокойно договориться...
Она подхватила Гурова за руку и довольно решительно повлекла за собой куда-то в глубь двора. Сквозь черную сеть листьев над головой проглядывали первые звезды, в теплом воздухе струился легкий волнующий аромат духов, обстановка была самая что ни на есть романтическая. Гуров на мгновение испугался, не ошибся ли он в своих расчетах. «А вдруг она тут вообще ни при чем? – подумал он. – Хорош я буду в роли шантажиста!» Он оглянулся. В большом доме горело всего несколько окон. Бурная жизнь здесь, похоже, прекратилась.
Гуров увидел, что они вышли к какой-то невысокой, погруженной в темноту постройке. Чуть поодаль виднелся продолговатый силуэт конюшни.
– Сюда! Шагайте сюда! – скороговоркой сказала Ирина, направляя Гурова в какую-то нишу. – Осторожнее, тут ступеньки!
– Что это? – поинтересовался Гуров, когда они спустились куда-то по каменной лестнице.
Ирина выпустила его руку и принялась возиться в темноте с дверью.
– Здесь будет удобно, – отрывисто сказала она. – Здесь нас никто не потревожит.
Звякнуло железо, заскрипели петли. Ирина нырнула в темноту, позвала строгим голосом:
– Идите за мной!
Гуров шагнул через порог, пригнув голову, и оказался в кромешной тьме.
– Вы где? – спросил он и не получил ответа.
Дверной проем выделялся серой призрачной полосой. И в этой полосе на мгновение вдруг мелькнула тень, а потом дверь с шумом захлопнулась, и опять загремело железо. Гуров бросился к двери и принялся колотить в нее кулаками.
– Ирина! – закричал он. – Но это же глупо! Ну-ка, немедленно меня выпустите!
Он поразился тому, как слабо звучал в этом подвале его голос. Здесь будто сами стены поглощали звуки. Снаружи ничего не было слышно. Гуров представил себе, как злорадствует сейчас жена художника, которая сумела провести на мякине стреляного воробья.
– Гуров, ты пенек! – упавшим голосом сказал он себе. – Уж на такую удочку ты мог бы не попадаться!
Он догадывался, что из этого подвала связаться по мобильной связи не получится, но все-таки сделал такую попытку. Он последовательно набрал номер Крячко, Кружкова, Дубинина и даже хозяина дома, но результат был один и тот же – «абонент временно недоступен».
Тогда при свете телефонного экранчика Гуров обследовал свою темницу. Это не был винный погреб, как он предполагал вначале, но, судя по всему, что-то похожее здесь собирались устроить. Постройка была новая, но стилизованная под старинные погреба, которые хозяин видел где-нибудь в Провансе – толстые стены, арочные своды, деревянные стеллажи. Гуров не знал, предусмотрены ли здесь какие-либо окна или отдушины – пока он ничего подобного не обнаружил. Тюрьма была превосходная. Если бы Булавину пришла в голову мысль заточить своих врагов в это подземелье, шансов выбраться у них не было бы никаких.
