Однако эта мысль пришла в голову не Булавину, а его жене и в самый неподходящий момент.
Гуров еще немного посокрушался о том, как глупо он попался. «Все равно, даже самая глупая женщина способна обмануть самого умного мужчину, – думал он. – Главное, чтобы у нее возникло сильное желание. У Булавиной оно возникло. Сам виноват. А в роли шантажиста я все-таки хорош. Не знал до сих пор за собой таких талантов. Может быть, попроситься в театр к Марии? Будем вместе выходить кланяться, а на сцену будут лететь букеты... В самом деле, на хрен мне сдался этот сыск? Все равно что море решетом вычерпывать».
Однако подумав еще немного, Гуров решил, что не все так плохо. Хотя дверь снаружи была надежно закрыта на засов, а кричать было бесполезно и никто, кроме Булавиной, не знал о местонахождении Гурова, были в его положении и позитивные моменты. Во-первых, он жив, во-вторых, цел и даже имел некоторую свободу передвижения. Заточение его не могло продлиться долго – максимум до утра, а то и того меньше. Все теперь зависело от того, как поведет себя Булавина и что предпримет полковник Крячко.
Булавину он напугал изрядно. Прятать Гурова глупо. Раз ей есть, что скрывать, значит, от Гурова нужно избавляться. Она не знает, что Гуров перед встречей с ней видел Владика, и считает, что никто об их встрече знать не может. Значит, она выберет самый жесткий вариант. Сейчас она бросится к своему дружку и будет умолять его спасти ее. В общем, все идет по плану, за исключением одного маленького штриха – из игры выключился сам Гуров.
– Ладно, что выросло, то выросло! – решил он наконец. – Там люди неглупые. Сами сообразят, что делать. Самые ценные указания я уже дал. Надеюсь, кто-нибудь догадается сунуть сюда нос, когда выдастся свободная минута?
ГЛАВА 15
Последние три дня Волин ощущал себя чем-то вроде пассажира воздушного лайнера, идущего на экстренную посадку. Он словно зависал в воздухе, испытывая одуряющую обморочную легкость во всем теле. И еще он постоянно чувствовал у себя за спиной чье-то присутствие. Будто кто-то постоянно заглядывал ему через плечо, следил за каждым его шагом, готовил ему западню.
«Нервы, – убеждал он себя. – Нужно просто собраться и довести дело до конца. Оно того стоит».
Но заняться делом он все никак не решался. Что-то мешало ему, хотя он знал – отступать некуда. Липа постоянно напоминал ему о гонораре, причем с каждым разом тон его делался все развязнее и неприятнее. Волин давно проклял тот день и того человека, который свел его с Липой. Собственно, тогда все получилось совершенно естественно, и этот тип показался Волину вполне деловым и адекватным человеком, но только серьезные испытания показывают, кто чего стоит на самом деле. Бандит остается бандитом.
Как бы то ни было, отвязаться теперь от него было невозможно. Да и не было у Волина другого выхода – лишь завершить задуманное. Финансовые дела его были совсем плохи. Только крупная добыча могла покрыть его долги и дать перспективы на будущее. А взять ее было неоткуда – только Булавин. Этот старый скряга все подгреб под себя и даже своей жене давал на карманные расходы сущую ерунду. Кажется, он был уверен, что его немощное рассыпающееся тело должны любить за бесплатно. Удивительное для умного человека заблуждение! Ирина заслуживала большего, да и Волин должен был разделить с ней заслуги. Как-никак, это он сделал из нее завидную невесту. Кем она была раньше? Мокрой курицей, кандидаткой на Тверскую. Он придал ей необходимый лоск, можно сказать, превратил статую в красавицу. Такое волшебство стоит недешево. Нет, Ирина пока еще не предала его, они все еще в одной команде, но разве можно надеяться на женщин? В их лексиконе отсутствует слово «верность». Все нужно закончить как можно скорее, пока она еще не стала слишком самостоятельной.
Идея сократить путь художника к посмертной славе принадлежала ему, Волину. Он регулярно встречался с Ириной, сумел даже втереться в доверие к самому Булавину, стал, можно сказать, другом семьи. Но в последнее время старик точно с цепи сорвался. Кстати, и это тоже лишний повод ускорить события.
Честно говоря, Волин уехал бы прямо сейчас. Махнул бы рукой на потраченное время и нервы. Но они все висят на нем, как гири, – Липа, Ирина, денежные долги... И сил принять решение тоже нет. Волин все выжидал, что судьба сама пошлет ему удобный случай, но она не спешила. Он валялся до полудня в номере, плескался по пять раз в день под душем, исправно ходил в ресторан, попивал винцо и ждал, понимая, что все больше и больше загоняет себя в угол. Об этом постоянно напоминал и Липа, готовый на что угодно, чтобы получить свои деньги. У этого комплексов не было. Это животное перегрызало глотку любому, кто вставал у него на пути – подростку, старухе... Смешно было думать, что он пощадит его, Волина. В таком случае куда проще бросить на весы жизнь этого чертова художника. Конечно, было бы лучше, если бы старик умер от сердечного приступа, но раз уж этого не случилось... В последний раз Липа намекнул, что у него имеется средство, которое может имитировать сердечный приступ. «Ни одна экспертиза не докопается! – убеждал он Волина. – Таким способом Бандеру в свое время убрали. Что ты трясешься? Тебе твои белые ручки пачкать не придется. Только отслюнишь, что положено, – и свободен. Ну, решайся!»
Волин в очередной раз сумрачно думал об этом предложении, сидя у себя в номере. Полумрак, мягкое кресло, удобный халат, бутылка коньяка на столике, сигара в пепельнице. Со стороны можно было подумать, что у этого человека райская жизнь.
Стук в дверь заставил задумавшегося Волина вздрогнуть. Он не знал, кто бы это мог быть. В любом случае, сначала должны были позвонить. Это было непременное условие. Нельзя было вести себя легкомысленно.
Волин отхлебнул немного коньяка, встал и неторопливо подошел к двери. Постояв немного и прислушавшись, осторожно повернул ключ. За дверью стояла Ирина, бледная, испуганная, с черными кругами под глазами.
– Ч-черт! – вырвалось у Волина. – Ты откуда? Почему без звонка? И что у тебя за вид? Уж не разлюбезный ли твой помер?
– Перестань паясничать! – прошипела Ирина, отталкивая его и врываясь в номер. – Коньяк глушит! Оттягивается! Кайф ловит!
– Что за тон? – нахмурился Волин. – Ты что, белены объелась? Какого черта тебе нужно?
– Закрой дверь! Я тебе сейчас все объясню. Ты, гад, втравил меня в это дело, запомни! Ты! Я была против! Я так и на суде скажу!
– На каком суде? – испугался Волин. – Что ты несешь? Куда я тебя втравил? Да что случилось наконец?!
– А то случилось, что ко мне сейчас пришел этот урод, муженек красавицы Марии Строевой, этот чертов продавец мягких игрушек! Такая оказалась сволочь!
– Подожди, но они же уехали!
– Ага, ты тоже типа уехал! Говорю тебе, поймал меня в саду и взял за глотку – я знаю, кто вы и чего вы хотите. Он где-то навел справки, что мы с тобой одна команда. Он даже подозревает, что мы задумали прикончить моего муженька. Ага, прямо так и намекнул! Если дело дойдет до суда, я от всего буду отпираться, заруби себе на носу. Мне и так хорошо жилось.
– Не отопрешься, – мрачно возразил Волин. – Как ты будешь объяснять мое присутствие в доме? Представляю твою рожу, когда прокурор задаст тебе этот вопрос!
– Ты лучше на свою рожу посмотри! У тебя уже губы трясутся! Ты мужик или тряпка? В общем, делай что-нибудь!
– Что же я сделаю? Заткну рот этому уроду? Где я его найду, во-первых?
– А его и не надо искать. Он мне намекнул, что не против взять с меня отступного – и в валюте, и так, натурой... В общем, я сделала вид, что согласна, и отвела его в новый подвал. Он сейчас там сидит. В общем, если ты мужик, решай, что с ним делать. Завтра он нас всех заложит. И тогда на будущем можно будет поставить крест. На твоем будущем, кстати, тоже. Кому нужен неудачник?
Волин подавил в себе желание ударить Ирину, пригладил волосы ладонью, дважды глубоко вздохнул и направился к столику. Плеснул еще немного коньяка, выпил и, прищурившись, посмотрел на свою гостью.
– Ты понимаешь, что этого Гурова будут искать?
– Кто знает, что он здесь? Его никто не видел.
– Ты уверена?
– Он наверняка даже жене ничего не сказал, примчался. Потянуло на свежатину!
