антов Буса и семьдесят антских старейшин и приказал
Однако вскоре скифы потеряли свою гегемонию в Причерноморских степях и почти все следы скифского христианства были утрачены. Скифам на смену пришли сарматы, которые в результате трехвековой войны со скифами стали ко II в. по Р.Х. господствовать на территории от Урала до Балтийского моря.
Глава 34
САРМАТЫ
Ни персы, ни македонцы не смогли поколебать степную империю скифов. Взять над ней верх смогли только более быстрые всадники, более меткие лучники, те, для кого, как и для скифов, степь была родным домом — сарматы.
Союзники скифов по борьбе с Дарием, как считается, были и их ближайшими родственниками. Во всяком случае, Геродот рассказывает следующую легенду о происхождении сарматского народа:
«Эллины вели воину с амазонками… После победоносного сражения при Фермодонте эллины (так гласит сказание) возвращались домой на трех кораблях, везя с собой амазонок, сколько им удалось захватить живыми. В открытом море амазонки напали на эллинов и перебили [всех] мужчин. Однако амазонки не были знакомы с кораблевождением и не умели обращаться с рулем, парусами и веслами. После убиения мужчин они носились по волнам и, гонимые ветром, пристали наконец к Кремнам на озере Меотида. Кремны же находятся в земле свободных скифов. Здесь амазонки сошли с кораблей на берег и стали бродить по окрестностям. Затем они встретили табун лошадей и захватили его. Разъезжая на этих лошадях, они принялись грабить Скифскую землю.
Скифы не могли понять, в чем дело, так как язык, одеяние и племя амазонок были им незнакомы. И скифы недоумевали, откуда амазонки явились, и, приняв их за молодых мужчин, вступили с ними в схватку. После битвы несколько трупов попало в руки скифов и таким образом те поняли, что это женщины. Тогда скифы решили на совете больше совсем не убивать женщин, а послать к ним приблизительно столько молодых людей, сколько было амазонок. Юношам нужно было разбить стан поблизости от амазонок и делать все, что будут делать те; если амазонки начнут их преследовать, то они не должны вступать в бой, а бежать. Когда же преследование кончится, то юноши должны опять приблизиться и вновь разбить стан. Скифы решили так, потому что желали иметь детей от амазонок.
Отправленные скифами юноши принялись выполнять эти приказания. Лишь только женщины заметили, что юноши пришли без всяких враждебных намерений, они оставили их в покое. Со дня на день оба стана все больше приближались один к другому. У юношей, как и у амазонок, не было ничего, кроме оружия и коней, и они вели одинаковый с ними образ жизни, занимаясь охотой и разбоем.
В полдень амазонки делали вот что: они расходились поодиночке или по двое, чтобы в стороне отправлять естественные потребности. Скифы, приметив это, начали поступать так же. И когда кто-нибудь из юношей заставал амазонку одну, женщина не прогоняла юношу, но позволяла вступить с ней в сношение. Разговаривать между собой, конечно, они не могли, так как не понимали друг друга. Движением руки амазонка указывала юноше, что он может на следующий день прийти на то же место и привести товарища, знаком объясняя, что их будет также двое и она явится с подругой. Юноша возвратился и рассказал об этом остальным. На следующий день этот юноша явился на то же место вместе с товарищем и застал там уже ожидающих его двух амазонок. Когда прочие юноши узнали об этом, они укротили и остальных амазонок.
После этого оба стана объединились и жили вместе, причем каждый получил в жены ту женщину, с которой он впервые сошелся. Мужья, однако, не могли выучиться языку своих жен, тогда как жены усвоили язык мужей. Когда наконец они стали понимать друг друга, мужчины сказали амазонкам следующее: «У нас есть родители, есть и имущество. Мы не можем больше вести такую жизнь и поэтому хотим возвратиться к своим и снова жить с нашим народом. Вы одни будете нашими женами и других у нас не будет». На это амазонки ответили так: «Мы не можем жить с вашими женщинами. Ведь обычаи у нас не такие, как у них: мы стреляем из лука, метаем дротики и скачем верхом на конях; напротив, к женской работе мы не привыкли. Ваши же женщины не занимаются ничем из упомянутого, они выполняют женскую работу, оставаясь в своих кибитках, не охотятся и вообще никуда не выходят. Поэтому-то мы не сможем с ними поладить. Если вы хотите, чтобы мы были вашими женами, и желаете показать себя честными, то отправляйтесь к вашим родителям и получите вашу долю наследства. Когда вы возвратитесь, давайте будем жить сами по себе».
Юноши послушались жен и так и поступили: они возвратились к амазонкам, получив свою долю наследства. Тогда женщины сказали им: «Мы в ужасе от мысли, что нам придется жить в этой стране: ведь ради нас вы лишились ваших отцов, и мы причинили великое зло вашей стране. Но так как вы хотите взять нас в жены, то давайте вместе сделаем так: выселимся из этой страны и будем жить за рекой Танаисом».
Юноши согласились и на это. Они переправились через Танаис и затем три дня шли на восток от Танаиса и три дня на север от озера Меотида. Прибыв в местность, где обитают и поныне, они поселились там. С тех пор савроматские женщины сохраняют свои стародавние обычаи: вместе с мужьями и даже без них они верхом выезжают на охоту, выступают в поход и носят одинаковую одежду с мужчинами»{401}.
История эта вполне легендарна, но есть в ней и здравое зерно. Фермодонт, с которого прибыли в Северное Причерноморье якобы амазонки — река в Каппадокии. Именно она стала исходным пунктом миграции еще одной части хеттского народа — кузнецов халибов (мосхов-месхетов) через Кавказские горы на север, как упоминалось выше. Миграция эта заняла столетия, прежде чем самые упорные дошли до Кубанских степей и встретили здесь тех ариев, выходцев из Хеттии, чей путь пролегал через Иран и Среднюю Азию, вокруг Каспийского моря в южно-русские степи. Насколько сильно пришельцы повлияли на этногенез сарматов — сказать сложно. Вполне возможно, что произошла история, чем-то напоминающая похищение сабинянок: юноши-скифы женились на девушках-ализонках и бежали с ними на северо-восток от Дона, где и осели на постоянное место жительства. То, что определенные трения между воинственными невестками и мирными скифскими свекровями были, видно и из сообщения Геродота.
Мигранты из Малой Азии и были, по всей видимости, теми, кого античные авторы называли амазонками — насмешливым прозвищем, данным греками своим врагам-ализонам, чьей родиной, как уже говорилось выше, были берега реки Галис, текущей с гор Каппадокии и впадающей в Черное море.
Частично ализоны, от которых произошли славяне (малороссы-украинцы), пришли с саками-скифами из Средней Азии. Другие, о которых и идет речь в данном случае, оставшиеся после гибели Хеттской державы в Малой Азии, теперь встретились со скифами на Северном Кавказе. От этой части ализонов ведут свой род не только московиты (великороссы), но и современные осетины и абхазы.
Сарматы отличались от скифов не только большей свободой в поведении и воинственностью женщин, но и языком. После гибели Хеттии исторические пути ализонов-саков и ализонов-халибов разошлись на несколько столетий, и это привело к различиям в их языках. Хотя сарматы говорили по- скифски, пишет Геродот, «но исстари неправильно, так как амазонки плохо усвоили этот язык»{402}.
Если учесть, что сарматы принимали участие в скифо-персидских войнах в качестве вспомогательных союзных войск, можно утверждать, что этот народ уже существовал в начале VI в. до Р.Х., но был в конце VI — начале V в. до Р.Х. еще недостаточно сильным и многочисленным, чтобы держать себя на равных со
