он не планировал.
Воткнув ключ зажигания, полковник услышал сзади шорох, но повернуть голову не успел.
Удавка сдавила его горло и притянула к подголовнику кресла. Жизнь стала стремительно покидать тело сыщика. Гуров смог подлезть пальцами под тросик. И хорошо, иначе обладающий большой силой оратель блатных песенок отрезал бы ему голову. Полковник напряг отнюдь не хилые мускулы, но справиться с противником не мог. Тот стягивал удавку, шепча на ухо что-то про гребаных ментов, которые оборзели.
Сознание повисло над пропастью, готовое сорваться в бездну. Полковник дернулся, при этом неуклюже взмахнул рукой. Пальцы задели картонку.
Вот она! Сконцентрировавшись на борьбе с Маревским, Гуров одновременно трясущимися пальцами сбрасывал крышку с подарка. Когда короткий клинок оказался у него в руке, он почувствовал прилив сил и ткнул рукой куда-то назад.
Противник взвыл и выпустил удавку. Полковник выскочил из машины, сделал несколько глубоких вдохов, открыл заднюю дверцу и выволок Маревского, из правой глазницы которого текла кровь.
– Сука! – заорал он. – Ментовская сука!
– Заткнись! – рявкнул Гуров. – А то башку отрублю.
Гуров перевязывал Маревскому глазницу, одновременно выясняя, откуда наркотики.
Тот покачал головой – лучше пустит себе пулю в лоб. Заложит – умрет мучительной смертью.
– Откуда знаешь, кто я такой? – вытирая испарину, спросил Лев Иванович.
Маревский тяжело дышал, всхлипывая от боли.
– Ты меня не слышишь? – сыщик заглянул в целый глаз Маревского. – Откуда узнал, что я мент?
– Догадался. Никто наркотой так нагло не торгует и дела «на вдруг» не ведет.
– У тебя остался всего один прибор дневного видения, – напомнил Гуров, – а желание получить сведения у меня не пропало.
– О тебе мне рассказал Андронов. Гена Андронов, есть такой.
– Дальше можешь не разъяснять, – устало ответил сыщик.
До окончательного разматывания клубочка осталось совсем чуть-чуть.
Уже ночью Гуров пришел домой. Поблагодарил Крячко за работу – Вера сидела у него на кухне и пила чай с печеньем.
– Что это у тебя? – ужаснулась Мария, разглядев кровавый след на шее мужа.
– Решил повеситься? И кто помогал? – Станислав подошел к шефу.
– Маревский. Бросился ко мне в объятия, да по дороге глаз потерял. – Гуров устало улыбнулся и поплелся в ванную.
– Твоя работа, Гуров, меня в гроб вгонит! – прокричала Мария и пошла лить слезы в зал.
Крячко как мог стал успокаивать ее и, надо сказать, достиг успехов. К выходу полковника Мария прекратила лить слезы.
– Зря ты так, – пробурчал Лев Иванович на супругу. – Со мной же ничего не случилось.
Он подошел, поцеловал Машу.
– Сейчас, моя дорогая, пойдем пить чай, а мне можно и остограммиться.
– Одному пить нельзя, станешь алкоголиком, – подмазался Крячко. – Рюмки в серванте, я знаю.
– Может, я пойду? – Верочка поняла, что мужики собираются пить.
– Сиди, сиди, – махнул рукой Гуров. – Отдыхай, у нас завтра много дел, и без тебя не обойтись.
– Опять? – возмутилась она. – Когда же вы оставите меня в покое?
Полковнику пришлось напомнить малолетней проститутке, что ее труд оплачивается.
– И не надо эмоций. Мне на сегодня хватит.
Утром у полковника сильно болела голова, но он мужественно поднялся, заставил себя сделать пару подходов на отжимание и пятьдесят раз присесть. В квартире, кроме него и жены, ночевала и Вера. Полковник просто-таки заставил девочку остаться, мотивируя это тем, что ее искать замучаешься, а нужна она уже с самого утра.
В восемь по телефону доложились Нестеренко с Котовым. Вверенные им дамы с Андроновым или лицами, которые в перспективе могли быть его зондами, не общались ни по телефону, ни очно. Это Гурова устраивало.
Они с Верой спустились вниз, сели в ожидающую их «Волгу» и отправились в управление.
Не было еще и девяти, когда в кабинет ввели Петрова.
Увидев Веру, он остолбенел. Крячко пришлось надавить ему на плечи, чтобы он опустился на стул.
– Год – это много? – спросил Гуров серьезно у насильника.
– Да, – живо согласился Антон, подозревая, что сейчас начнутся торги.
– А десять лет?
– Да, да, – твердил тот, глядя на полковника заискивающе.
– Вот эта девочка может написать заявление, тогда ты уедешь из Москвы надолго. А может и не писать. Возьмется она за перо или нет, зависит от тебя.
– Что я должен сделать?
– Какой образованный, понятливый, интеллигентный молодой человек, готовый служить правосудию, – не выдержал Крячко. – Ничего нового делать не придется. Сейчас ты звонишь Андронову, он назначает встречу. Берешь Веру и едешь с ней к Гене. Представишь ее как способную танцовщицу. Естественно, она наркоманка, и, естественно, на иглу ее посадил ты. Здесь все ясно?
– Конечно, конечно.
– Не надо так переживать. Может быть, ты больше и не будешь никогда ночевать в СИЗО, придется, правда, выступить на суде свидетелем, но это ведь мелочи?
Петров согласно закивал.
Крячко заранее позаботился о том, чтобы ночь у Петрова выдалась беспокойная. Больше он ночевать в камере явно не хотел. Следов побоев видно не было, но вот за конский хвост его, должно быть, подергали и «фанеру» на прочность проверили.
– Да, я согласен. Сделаю, как скажете.
– Верочка, я надеюсь, ты не будешь трястись, – обратился Гуров к Лентовой. – Дяденька ведь совсем не страшный.
– С чего вы взяли, Лев Иванович, что я боюсь этого пидора!
От восторга Крячко захлопал в ладоши.
– Все может вернуться на круги своя, – назидательно произнес Крячко, пристально глядя на Петрова. – Иди звони, – полковник показал на свой телефон. Параллельный аппарат стоял на столе Гурова.
Лев Иванович снял трубку и стал ждать, пока конский хвост наберет номер.
После десятка гудков Петров повесил трубку.
– Его нет дома, – с некоторым облегчением произнес он.
– Звони в бар, – подсказал Лев Иванович.
На этот раз трубку подняли.
– Это Антон. Гена есть?
– Подожди, – буркнули в ответ.
– Чего хочешь? – оптимистичный звонкий молодой голос ворвался в телефонную сеть.
– Гена, привет. Телка есть.
Вера поморщилась.
– Какая?
– Сиськи, писька, все на месте, сам проверял.
Крячко зарядил Петрову кулаком по ребрам, одними губами проговаривая одно и то же слово:
– Спокойнее, спокойнее.
– Смачная? – спросили из бара.
– Самый сок.
