думал о генерале Орлове и о том, что ему выскажет при первой же встрече.
Перед палатой ничего не изменилось, да и внутри ее тоже.
Бульканье в трубках и попискивание приборов были единственными звуками, которые наполняли палату номер восемьсот тридцать.
Лариса стояла около кровати, положив ладони на лоб спящего мужа.
– Все нормально. А впрочем, что могло измениться? – прошептала она Гурову и села на свое прежнее место.
– Давайте вернемся к нашему разговору, – настойчиво напомнил ей Гуров. – Меня интересует ваше мнение о Николаеве. Что это был за человек?
– Душа компании, веселый, легкий, увлекающийся. Он был очень заводной... Вы знаете, мой Толик, – тут Лариса впервые слабо улыбнулась, – всегда перед встречей с Николаевыми, ну или на день рождения, или на другой какой праздник, начинал постанывать заранее, потому что все было ясно с самого начала. Сперва мы просто сидим и разговариваем, потом немного выпиваем, потом танцуем, и тут у Сережи возникает какая-нибудь гениальная идея. Или ехать куда-то летать на дельтапланах либо на воздушных шарах, или грузиться в самолет – и в Домбай на полдня, покататься на горных лыжах. Один раз мы вот так погрузились в самолет, добрались до Крыма, есть там такая гора Ай-Петри с совершенно плоской верхушкой, и там нас уже ждал хор цыган и шашлыки.
Лариса рассказывала и постепенно воодушевлялась. Гуров, верный своему правилу, давал ей высказаться.
– Все это, конечно же, стоило денег, но не таких больших, как может показаться по моим словам. Главное, что тут было – это неожиданность! Никогда заранее нельзя было предугадать, какая идея у Сережи появится в очередной момент. Он и сам этого не знал... А его прогулки по Москве в бричке? Он решил, как Чичиков, покататься...
Лариса замолчала, словно внезапно ткнулась в стену.
– И больше этого ничего не будет. Так странно, правда? – спросила она, опять нащупывая свои сигареты, которые перед этим положила в карман пиджака.
– Вы нарисовали мне замечательный облик массовика-затейника, – заметил Гуров, – но я не вижу здесь живого человека. Ну, например, был ли он ревнив? Или любил выпить? Или становился слишком резок, когда кто-то мешал ему провести в жизнь очередную, как вы говорите, идею? Были же у него хоть какие-то недостатки?
– А у кого их не бывает? – вздохнула Лариса. – Сережа мог, например, просто забыть о том, что он обещал провести с вами сегодняшний вечер, и умчаться куда-нибудь за тридевять земель... Или он мог напрочь забыть о жене, собираясь поехать отдохнуть к своим знакомым.
– То есть, говоря проще, – обозначил Гуров, – он иногда мог подставить своих знакомых. Из самых лучших побуждений, конечно же?
– Нет-нет, мне даже неудобно, что вы так превратно меня поняли. – Лариса нахмурилась. Слова Гурова ей не понравились. – Вы должны учитывать, что я немного не в себе, у меня была тяжелая ночь, и не одна, и тяжелые дни, я могу путать.
– Я не пытаюсь поймать вас на слове, – успокоил ее Гуров. – Вы не волнуйтесь, моя задача – составить максимально полный портрет Николаева, чтобы знать, где именно искать его врагов. Ведь его же убили, а убийство такого характера, сами понимаете, планируется загодя. Дело это сложное и тонкое. Для такого убийства нужна веская причина. Пока вы пытаетесь мне нарисовать образ этакого шалунишки-вертопраха, на которого просто никто не мог обидеться.
– Я ничего не пытаюсь. – Лариса с досадой взглянула на Гурова и, приподнявшись на стуле, посмотрела на своего мужа. Ничего не изменилось. Парамонов спал.
– Значит, у вас это случайно получается, – сказал Гуров. – Но я понимаю, что ваш муж, скажем так, мог испытывать некоторые неудобства от манеры отдыха, предлагаемой ему Николаевым.
– Сергей был человеком увлекающимся, это точно. Но я понимаю, что вас интересует. – Лариса еще раз посмотрела на мужа и потерла ладони друг о друга, словно ей было холодно. – И все равно, я думаю, вы об этом узнаете, не от меня, так от других.
Она немного помолчала и задумчиво закончила:
– Пусть уж лучше от меня. Если я не опоздала.
Лариса снова выдержала паузу и пристально посмотрела на Гурова, как бы пытаясь проникнуть в его мысли и решая, стоит говорить или нет.
Гуров этот взгляд выдержал. Давно прошли те времена, когда его, молоденького опера, только что пришедшего работать в уголовный розыск, пытались вот так взять на паузы. Как нужно себя вести, Гуров знал.
– Я слушаю вас, – мягко надавил он.
– Пойдемте обратно в курилку. – Лариса, так и не решившись откровенничать при муже, пусть даже и находящемся в таком состоянии, нашла приличный повод выйти из палаты. – Снова захотелось курить.
Они вышли. Курилка была занята на этот раз не медсестрами, а врачами, шумно обсуждавшими последнее распоряжение начальника госпиталя.
– Куда же нам пойти? – Лариса, задумчиво покусывая губы, замерла в нерешительности.
Гуров подошел к галдящей компании врачей и, показав удостоверение, попросил их разрешить ему провести оперативные мероприятия.
Врачи даже не удивились. Организация была военная, и они все поняли правильно. Они вышли из рекреации и сразу же за углом начали громко обсуждать и эту новость. Создавалось впечатление, что, кроме как посплетничать, у врачей нет никакой работы и радости в этом заведении.
Лариса закурила.
– Так о чем же вы хотели мне рассказать? – напомнил ей Гуров и посмотрел на часы. – Время идет. Решайтесь скорее.
Эти простые слова, сказанные с намеком, заставили Ларису вздрогнуть. Она, торопясь, начала говорить:
– Сережа, как бы это вам сказать, был шалопаем. Или нет, не так. Он был увлекающимся человеком. И одним из его увлечений были женщины. Вы, разумеется, слышали уже об этом?
– Да, – коротко ответил Гуров.
– Ну так вот. Это была просто песня, – продолжала Лариса. – Он постоянно пребывал в состоянии влюбленности. Не знаю, может быть, он таким образом черпал энергию из космоса.
Лариса замолчала, словно задумалась. Гуров скептически хмыкнул.
– Ну да, я понимаю, – Лариса вздохнула. – Вы мужчина конкретный, это сразу чувствуется, вам такие вещи слышать, наверное, неприятно. Но другого объяснения я не нахожу, потому что вы же видели Ольгу?
Гуров кивнул:
– Два раза.
– Приятная женщина. Чего ему не хватало, я не понимаю.
Гуров уже понял, что сейчас скажет ему Лариса, но нужно было, чтобы она это сказала. Не настолько уж велики человеческие тайны, чтобы их не мог разгадать другой человек. Тем более тайны бытового уровня.
Гуров внутренне даже усмехнулся, внешне сохраняя невозмутимость и серьезность, зная, что ожидаемую сейчас откровенность спугнуть легко, а вот вновь повторить эту ситуацию почти невозможно.
– Ну, одним словом, Сергей имел слабость по дамской части, если так можно выразиться, – все еще не решалась Лариса.
– Обтекаемо сказано, – нажал Гуров.
– Да. – Лариса потупилась, прикрываясь сигаретным дымом.
– Ну а какие подробности?
– Подробности? Ну, я вижу по вашим глазам, что вы все знаете. Да, был в жизни период, впрочем, весьма кратковременный, что я... мы... в общем, если так можно сказать, что у нас с Сергеем отношения стали немного более близкие, чем просто знакомство. Правда, все это быстро и завершилось, потому что я
