понадобилась пара секунд прежде, чем я смог соображать. Сначала мне показалось, что это звонит телефон.
— Тревога, — сказал Вишер, увидев мой озадаченный взгляд. Эти слова мгновенно подняли меня на ноги, а Вишер тем временем взял в руки микрофон.
— Неполадки в агрегатном отсеке, — сказал он. — Техническая вахта, пожалуйста, проверьте.
— Что вышло из строя? — пробормотал я. Вишер пожал плечами.
— Вышел из строя один из агрегатов, электронные датчики отметили повреждение. В настоящее время он не работает.
Мы стали ждать. Мои руки и ноги словно онемели, и каждое движение вызывало боль. Неполадки в агрегатном отсеке могли сделать нас неспособными к маневрированию на полгода, но их, возможно, можно было устранить без особых затрат и за несколько минут.
Я смотрел на экран. Перед нами находилась небольшая планетка, а Дельта Домус переместилась вправо и появилась на правом экране — значительно больше в размерах, чем тогда, когда я видел её в последний раз. Ужасное подозрение грызло мой мозг.
— Как долго я спал? — спросил я.
— Тридцать часов, — ответил Вишер.
Боже мой! Это объясняло моё окоченение. Вероятно, я все это время лежал на койке неподвижно. Сбоку, свернувшись калачиком, в удобном кресле спала Жаклин.
— Где туман? — поинтересовался я.
— Он скрыт планетой. Я должен пролететь таким образом, чтобы экипаж не узнал о моих замыслах.
Я понял. Предупреждение достигло моего мозга: много не спрашивать, долго не размышлять. Но я должен знать ещё кое-что.
— Эта планета ближайшая к Солнцу?
— Да, — ответил Вишер.
Итак, ЭУР2002 не летел прямым курсом. Может быть, туман обиделся на нас и что-то сделал в агрегатном отсеке? Нет, это было невозможно. Находящаяся на борту его концентрация была слишком мала.
— Вышел из строя дублирующий агрегат тормозного сектора, сэр, — доложила техническая вахта.
— Причина?
— Пока ещё неизвестна, сэр, но мы продолжаем поиски.
— Процентов тридцать манёвренности у нас есть ещё? — спросил Вишер.
— Тридцать пять, сэр, — последовал ответ.
— Спасибо, — он отключился. — Мы идём на посадку, — сказал он мне.
— Это могу сделать и я, а ты должен хоть немного отдохнуть. У тебя уже чёрные мешки под глазами.
Он посмотрел на меня, и в его взгляде было сожаление учителя, который капитулирует перед безмерной глупостью своего ученика. Потом он достал из кармана таблетку месквитила и бросил её в рот.
Я прошёл пару шагов взад и вперёд, распрямился и потянулся, чтобы ликвидировать онемение, а затем, так как не было ничего лучшего, снова стал смотреть на экран. Мы были ближе к Дельте Домус, чем маленькая планетка, поверхность которой, пустынная и изъязвлённая оспинами и шрамами, была обращена к нам. Мы наискось летели к ней. Если центр тумана на самом деле находился прямо на ней, тогда…
Эта мысль электризировала меня, и я хотел уцепиться за неё, однако вспомнил о запрете на размышления и как можно равнодушнее осведомился:
— Великий Мастер скоро оживит тьму Солнца, не так ли?
Вишер кивнул.
— Через пятьдесят часов тень Сперансы на десять минут заслонит Мыслительный центр Великого Мастера.
Сперанса — надежда. Ну и название он подобрал для этой планеты-ублюдка. А почему пятьдесят часов? Через пятнадцать часов истечёт пятидневный срок, который, очевидно, играл важную роль в планах Вишера…
6
На расстоянии десяти тысяч километров Вишер уравнял скорость корабля с движением поверхности планеты. Маневрировать было трудно, потому что у нас не было дублирующего тормозного агрегата, но в конце концов ЭУР2002 начал опускаться с постоянной скоростью. Мы приблизились к месту, где хотели выполнить посадку. Оно находилось в нескольких километрах от линии терминатора на ночной стороне. Нас там ожидала температура —180°.
Сперанса была двойником Меркурия, видимая часть поверхности которой была усеяна кратерами. Приливные силы давно привели к тому, что Сперанса постоянно была повёрнута к своему солнцу одной и той же стороной — день планеты равнялся её году. Атмосферы не было, она давно улетучилась, а то, что осталось на холодной ночной стороне, существовало только в виде снега и льда.
Лицо Вишера было странно застывшим. Вероятно, он находился в телепатической связи с туманом, пытаясь объяснить Великому Мастеру, что промежуточная посадка для ремонтных работ неизбежна, иначе корабль нельзя будет направить к центру. Я, по крайней мере, пытался поступить таким образом, и мне стало ясно, что туман не слишком разбирается в астронавигации и двигательных системах.
Между тем я немного посчитал в уме. Через пятьдесят часов, о которых упоминал Вишер, на борту будет 9 час. 11 мин. 25 мая 2160 года. Я напряжённо ожидал, что произойдёт в это время.
23 мая в 16 час. 37 мин. тарелки телескопических посадочных опор коснулись поверхности планеты Сперанса. На Вишера можно было положиться: ему везло. Если бы не произошла эта неприятность с тормозным агрегатом, у экипажа давно бы возникли подозрения относительно нашего курса, но посадка на Сперансу, чтобы отремонтировать агрегат, была самым естественным манёвром в мире, поэтому все остались спокойными.
— Ремонт может продлиться несколько часов, — сказал мне Вишер, — а я хочу быть при этом. Сделай мне любезность — положи Жаклин на койку, чтобы она спала удобнее, а потом можешь делать что угодно.
Это было не в его манере. Он никогда так со мной не говорил. Я разместил Жаклин как можно удобнее, стараясь не разбудить её, и последовал за Вишером в агрегатный отсек, где механики немедленно взялись за работу. Они сняли защитный кожух с дублирующего агрегата и начали изучать машину.
Вишер бросил на меня неодобрительный взгляд.
— Мне не особенно хочется, чтобы ты был здесь, — сказал он. — Не можешь ли ты заняться чем-нибудь другим?
Я подчинился. Боже мой, как мне хотелось знать, что там у Вишера на уме! Возможно, он не доверял дисциплине мысли, и это меня немного рассердило. Я проверил функционирование своего скафандра и закрыл шлем. Из шлюза Ф, как и полагалось по инструкции, я связался с третьим пилотом Байером, который в отсутствие Вишера нёс вахту в рубке управления. Байер открыл шлюз, и я спустился на поверхность чужой планеты.
Скафандр, как я убедился, выдерживал холод космического пространства. Обогрев функционировал безупречно, изоляция свела потерю тепла до минимума. Я был в безопасности.
Передо мною простиралась усеянная скалами, освещённая неверным светом звёзд равнина. В двух километрах от ЭУР2002 возвышался кольцевой вал кратера, похожий на мрачную призрачную стену. Я направился к нему, время от времени оборачиваясь, чтобы посмотреть на очертания корабля. Тяготение на этой планете составляло 0,3G, и я быстро продвигался огромными, как кенгуру, прыжками.
Неожиданно я наткнулся на круглое отверстие, ведущее отвесно вниз. Меня заинтересовало его происхождение, и я направил туда свет нашлемного фонаря, который высветил дно, находившееся метрах в тридцати. При небольшом тяготении планеты я мог спокойно спуститься вниз без дополнительной страховки, что и сделал, не раздумывая.
Я начал осторожный спуск в отверстие, используя выступы, которыми были усеяны каменные стенки, и минут через десять был уже на дне. Диаметр колодца был около пяти метров. В каменные стены во многих направлениях уходили штольни. Это совершенно не походило на естественное помещение. Но тогда что же
