пришлось отказаться от давно лелеемой драгоценной надежды, и наконец произнёс:
— Кто-то позволил себе скверную шутку? Со мной? Лэндри, вы действительно вбили гвоздь в мой гроб? С каждым словом, которое вы произносите, моё кровяное давление поднимается на один процент! — Он схватился руками за голову и посмотрел на Лэндри. — Вы действительно думаете, что кто-то может позволить себе сыграть со мной скверную шутку?
Рон Лэндри подумал, что он знает по крайней мере пару человек, которые охотно сделали бы это. Имело бы это успех — это был уже другой вопрос. Он ответил:
— Сэр, пожалуйста, вспомните, какие задания выполняет наш отдел. Мы созданы для выполнения заданий определённого рода. Извините меня за мою глупость… но я при всем своём желании не могу себе представить, что могут искать два специалиста на планете джунглей, на которой туземцы два дня назад принесли только четыре или пять шкур вместо обычных восьмидесяти. Я…
— Ни слова больше! — фыркнул Найк Квинто. — Вот последнее сообщение.
Рон Лэндри махнул рукой.
— Ну, хорошо, вы больше не получаете этих шкур. Что делают из них? Парфюмерию и ароматные изделия из кожи для всевозможных целей. Можно ли из них построить космический корабль? Нет. Можно ли их использовать для создания энергетического экрана? Нет. Можно ли из них изготовить какое-нибудь секретное снадобье? Нет. Итак: почему же мы должны беспокоиться о таких пустяках?
Найк Квинто наконец сел. На его лице была напряжённая улыбка.
— Со мной так и так покончено, — заявил он. — С моим высоким давлением ничто больше не сможет удержать меня на ногах. Я должен разговаривать с вами спокойно, Лэндри. Может быть, мир для вас кончается на кораблях с пушками и чудесных лекарствах, а? Вы вообще ничего не хотите слышать о том, что Земля ведёт ожесточённую тотальную войну против шпрингеров, которые думают, что их любимый бог создал торговлю только для них. И вам совершенно безразлично, что на одном из миров, на который претендует Земля, внезапно начинают происходить таинственные вещи, которые мгновенно сводят к нулю всю пользу, которую этот мир приносит в хозяйство Земли. Что это за вклад? Хорошие шкуры. Можно ли из них делать космические корабли? Нет. Пушки? Нет. Снадобья? Нет. Следовательно, это нас не касается. Поселенцы на этой планете? О, да. Четырнадцать миллионов? Черт побери, об этом я и не подумал. Что… Десять тысяч из них уже убиты таинственным образом или исчезли в отравленных лесах? Ну так что! Но из мёртвых поселенцев тоже ничего нельзя сделать, а? Ни космических кораблей, ни снадобий, ни…
Рон Лэндри резко выпрямился в кресле.
— Об этом мы ничего не знали, сэр! — выдохнул он. — Этого же нет на лентах!
Найк Квинто махнул рукой.
— Все равно. Именно поэтому я и вызвал вас сюда. Теперь вы отправитесь в соседнее помещение и выслушаете то, что вам там скажут. Вы все хорошенько запомните, а завтра утром, в семь часов сорок пять минут по земному времени, отправитесь на Пассу на рейсовом грузопассажирском судне линии Пассы. Понятно?
Рон и Лэндри поднялись. Они не видели, что Найк Квинто коснулся переключателя на своём столе; когда они повернулись, дверь в соседнее помещение была уже открыта. В сумеречном красном свете они увидели ряд удобных мягких кресел и большой экран гипнопроектора.
— Впрочем, — снова начал полковник Квинто, — вы представляете себе, какой доход ежегодно приносят фирмы, находящиеся на Пассе?
Рон остановился и оглянулся на Квинто.
— Тогда я скажу вам это: пятнадцать миллиардов соляров. Этого достаточно, чтобы построить пятьсот тяжёлых крейсеров Солнечного флота.
Пасса была планетой двойной звезды Антарес, девятой по обычному счёту. Планета эта была тёплым кислородным миром, ненамного больше Земли, но с меньшей гравитацией. На Пассе существовала раса разумных туземцев. Они не были гуманоидами, и первые земляне, которые увидели их, испытали языческий страх, несмотря на своё великолепное оружие. Потому что туземцы Пассы были ни чем иным, как четверорукими змеями шестиметровой длины и отличались от земных змей не только тем, что были разумны, но и тем, что ходили выпрямившись. Точнее, они не ходили. Они держались, выпрямившись, на гибком, сильном хвосте и двигались странными прыжками, довольно быстро и элегантно. Руки служили им только для хватания или балансировки. Вверху змеиное тело заканчивалось круглой головой червя, и на этой голове был ряд дырробразных отверстий, о функциях которых у космобиологов были самые различные мнения. Земные поселенцы, которые вели на Пассе почти райскую жизнь, назвали этих змей эвергринами[1] из-за преобладающего зеленого цвета их кожи.
Эвергрины были не только местными разумными существами планеты Пасса, они были также поставщиками товара для торговли, который был довольно важен для Земли: копра Пассы. У эвергринов были свойства других змей. Они меняли кожу. Механизм смены кожи, частота, с которой это происходило, также были почти неизвестны. Однако было известно, что эвергрины могли поставить огромное количество этих шкур.
Шкуры эти обладали чудесным запахом и, кроме того, легко перерабатывались в кожаные изделия всех видов. За изделия из пассианской кожи на Земле и Арконе платили цену, равную цене золотых изделий того же веса. Парфюмерия Пассы высоко ценилась в любом известном дамском салоне.
Раса шпрингеров, родственников арконидов, беспокойных существ, которые на своих кораблях бороздили Галактику, жила только торговлей и была убеждена, что никто, кроме неё, не имеет права вести торговлю в крупных размерах, но её убеждение было довольно быстро развеяно золотым дном, которое они обнаружили на Пассе. Эта раса попыталась включиться в дело. Однако земной флот, охраняющий Пассу, отогнал шпрингеров в их границы и дал понять, что ни один шпрингер — за исключением специально приглашённых — не был желанным на Пассе.
Развитие планеты-поставщика копры было направлено на мирные рельсы. Были созданы приборы, которые сделали возможным перевод состоящей почти из одних согласных речи эвергринов на английский и обратно. Эвергринов убедили собираться группами с определённым количеством особей в определённом месте и там обычным образом сбрасывать кожу. При сбрасывании кожи эвергрины цеплялись кончиками хвостов за ветви деревьев, и в результате энергичных движений тела старая кожа сбрасывалась через голову. Земляне позаботились о том, чтобы в местах сбора находилось достаточное количество подходящих деревьев, и они расплачивались с эвергринами за их товар предметами, которые выбирали сами змеи.
На протяжении года все было в порядке. Поселенцы разрабатывали Пассу, не притесняя туземцев. В этом не было никаких особых сложностей, потому что змеи жили в стеклянных зарослях, очень похожих на бамбуковые. Деревья были твёрдыми, как стекло, и почти лишёнными ветвей. Они достигали тридцати метров в высоту, и их стволы были прозрачными. Поселенцы, напротив, селились на мирных травянистых равнинах, на берегах больших рек и на побережье моря. Они не имели с эвергринами никаких особо интенсивных связей, за исключением мест сбора. Хотя эвергрины понимали речь людей, они казались слишком робкими и скрытными, чтобы рассказывать о жизни в стеклянных лесах Поэтому земляне и их соперники на Пассе не слишком много знали о том, как местные жители меняют кожу. Гармония на Пассе была более тесной, чем просто при совместном обитании.
Но недавно эта гармония была нарушена. Никто не знал, когда и почему. Эвергрины больше не появлялись в местах сбора. Они больше не доставляли шкур. Двое поселенцев, живших вдалеке от города, были найдены мёртвыми поблизости от своих домов. Исчезло также огромное количество других поселенцев. А также исчезли почти все люди, которые отправились в стеклянные леса, чтобы самим забрать то, что им не приносили. Те немногие, кому удалось вернуться живыми и здоровыми, не проникали в леса слишком далеко. Они вернулись, так ничего и не найдя, потому что у них было слишком мало провианта (трудности были слишком велики) или ещё почему-либо.
Предполагалось, что ко всему этому приложили свою руку шпрингеры. Ни у кого, кроме шпрингеров, не было достаточно оснований оказывать сопротивление землянам именно на малонаселённой планете Пасса. Потому что, хотя Пасса и приносила пятнадцать миллиардов соляров в год, в конце концов она была далеко не тем объектом, в результате уничтожения которого можно было надеяться нанести противнику в лице Солнечной империи ощутимый вред или даже уничтожить его.
Шпрингеры, напротив, могли счесть это достаточно весомым аргументом и даже не быть
