— Маргелов здесь ни причем. Виноваты мы, не отменив совещание. А что касается Маргелова, то известно, что этого человека ничем не испугаешь. Он ползком приползет, но приказ выполнит во время!
Отставка от дел в январе 1979 года для Василия Филипповича очевидно была неожиданной. В декабре 1978-го отметили его 70-летие. Ждали, что заслуги перед Вооруженными Силами и государством будут оценены по достоинству. Полагали, что он получит вторую Звезду Героя. Однако юбилей прошел более, чем скромно. Лимит на Звезду Героя, по-видимому, оказался исчерпанным или приберегался для очередного партийного бонзы, не нюхавшего пороха.
Тем не менее юбиляр был полон сил и энергии. На второй день своего юбилея он собрал в комнату отдыха некоторых заместителей, начальников отделов и председателя научно-технического комитета (НТК).
Это было не юбилейное застолье, а, скорее, служебное совещание или совет единомышленников. Угощая нас, Командующий делился своими идеями и планами дальнейшей работы по развитию войск.
К этому времени уже имелись некоторые успехи в развитии идеи десантирования войск на воду. Толчком к этому большому начинанию, смею утверждать, послужили мои доклады Командующему о резком дефиците площадок приземления для крупных десантов в странах НАТО. Анализ местности по снимкам из космоса показывал, что за последние 4–5 лет свыше 30 % ранее перспективных площадок для выброски десантов были застроены промышленными или хозяйственными объектами и утратили свою значимость. Командующий оценил эту разведывательную информацию и сделал соответствующий вывод.
Слухов о скором уходе его на отдых и возможном преемнике не было как в Штабе ВДВ, так и в центральных управлениях Министерства обороны. Мы полагали, что и дальше будем работать под патронажем Василия Филипповича.
Сообщение об отставке застало Командующего во время проведения сбора руководящего состава войск. Оно проходило под Москвой в гарнизоне Медвежьи Озера. Мы, участники сбора, были ошеломлены внезапным появлением на сборе заместителя министра обороны маршала Соколова С.Л. Он объявил, что генерал армии Маргелов В.Ф. уходит в состав Генеральной инспекции при министре обороны, вместо него назначается новый командующий, которого он и представил нам.
Вся эта процедура показалась нам странной, какой-то поспешной и весьма некорректной по отношению к Маргелову. Не берусь судить, знал ли о ней заранее Василий Филиппович или нет, но известие об отставке он воспринял с достоинством, стоически. Поблагодарил участников сбора за совместную службу, пожелал удачи и, наскоро попрощавшись, покинул выпестованные им любимые войска.
Закончилась целая эпоха в жизни войск…
Уходя в группу инспекторов, он попросил, чтобы мы, разведчики, почаще информировали его по части иностранных армий, проводимых в НАТО учениях и, особенно, по специальным операциям зарубежных десантников и спецназа.
Почти через каждые 10–15 дней я специально приезжал в 3-й дом МО, докладывал ему по существу дел, иногда оставлял нужную ему литературу. По операциям израильского спецназа в Уганде (аэродром Энтеббе) и египтян на Крите по его просьбе подготовили специальную информацию со схемами. По этим материалам Василий Филиппович сделал интересный доклад перед своими товарищами — генеральными инспекторами.
В первый год нового бытия, он регулярно, как когда-то в Штабе ВДВ, к 9-ти часам приезжал в 3-й дом и поднимался в свой кабинет. Офицеры из Штаба Сухопутных войск при встречах отмечали аккуратность, как они говорили, вашего Командующего. Однако невостребованность, отсутствие живого, созидательного труда сделали свое дело. Пропал интерес не только к иностранным армиям, но и к своим Вооруженным Силам.
Невольно думается, как мы бываем расточительны в использовании талантов, людей с огромным жизненным опытом и знаниями.
Последний раз в живом, чрезвычайно полезном и интересном для него деле, видел Маргелова В.Ф. в Сельцах (Учебный центр Рязанского воздушно-десантного училища) в сентябре 1984 года, когда он председательствовал на выпускных экзаменах курсантов училища.
Прибыл я тогда в Учебный центр с ливийской военной делегацией для показа учебной базы, а также боевой и воздушно-десантной техники.
Посоветовавшись с начальником училища, посчитал необходимым доложить о прибытии Маргелову В.Ф. Жил он в гостевом доме на берегу реки Оки и чувствовал себя неважно, болели ноги, донимал обострившийся радикулит. Однако встретил меня приветливо, угостил превосходным чаем, даже предложил коньячку, от которого я дипломатично уклонился. Доложил ему, кого привез в составе делегации, и какую роль эти люди играют в ливийской армии, что их интересует и что им собираемся показать. Он внимательно выслушал меня. В свою очередь рассказал, как идут экзамены. Похвалил выучку курсантов и сказал, что из подавляющего числа выпускников выйдут превосходные офицеры. Думаю, это была лучшая аттестация для будущих офицеров.
В заключение беседы спросил, собираюсь ли я ночевать здесь? Я сказал, что к вечеру мы должны вернуться в Рязань
— Ладно, Алеша! Работай по своему плану, — и с этими словами отпустил меня.
Общаясь с курсантами и офицерами, он вновь был при любимом деле, чувствовал себя нужным и способным поделиться огромным опытом с молодыми офицерами.
Рассказывали, что курсанты считали за счастье сдавать экзамен не кому-нибудь, а легендарному Маргелову. Вопросы он задавал не стандартные, а рассчитанные на сообразительность, смекалку и находчивость. Например:
— Вчера выпал обильный мокрый снег. К вечеру основательно подморозило. Сейчас ночь, сильный ветер. Ты ведешь разведку. Впереди опушка хвойного леса, где располагается противник. При сильных порывах ветра с опушки иногда доносятся какие-то взрывы. Оцени обстановку и сделай вывод, что происходит у противника?
Разумеется, не вдруг сообразишь, что это рвутся противопехотные мины, расставленные на переднем крае противника от ударов комьев смерзшегося снега, падающих с ветвей деревьев при сильных порывах ветра. Но, если отвечающий смекнул и ответил правильно, то отличная оценка обеспечена.
Жаль, что Василий Филиппович не оставил мемуаров или хотя бы воспоминаний. Ему было что рассказать, чем поделиться с читателем и новым поколением.
Однажды «расчувствовавшись», он признался, что мыслит написать воспоминания о войне, послевоенных событиях и озаглавить их «Правда и только правда».
— Напишу, — говорил он, — Анна Александровна отпечатает. Размножу с десяток экземпляров, раздам сыновьям и близким друзьям. Пусть читают и знают все — какой была война без прикрас, что пришлось видеть и пережить!
Однажды я набрался смелости спросить его, пишет ли чего-нибудь из воспоминаний? Предложил пригласить кого-нибудь из известных журналистов в помощь. Помолчав немного, Василий Филиппович сказал:
— Недавно приезжали из Ленинграда какие-то щелкоперы. Предлагали совместную работу. Но я отказался. Напишут какую-нибудь глупость, что после не отмоешься.
Жаль, что задумка его так и не состоялась. Наверняка это было бы неординарное повествование о войне, послевоенных передрягах и жизни.
Рассказывать о Василии Филипповиче Маргелове можно долго и много. Человек он был нестандартный, часто не вписывался в принятые рамки поведения крупного военачальника. Однако неадекватность и кажущиеся странности в его поступках, поведении были его выигрышным билетом, резкой противоположностью запрограммированных, строго уставных, шибко правильных и совсем не интересных начальников.
При высокой требовательности он всегда оставался простым и доступным. При случае не отказывался выпить рюмку-другую водки или коньяка с подчиненными офицерами, сыграть в преферанс или бильярд.
