Убрав мобильник в карман, Гуров вновь обратил свой взгляд к Черушкину. Макарыч разорвал свою шелковую рубашку и теперь старательно накладывал повязку на свою простреленную щиколотку. Кровотечение заметно уменьшилось, но бледность лица бывшего гэрэушника и его вялые, неторопливые движения свидетельствовали о том, что он и так потерял немало сил.
– Где ключ от этой комнаты? – Гуров кивнул на запертую дверь справа.
Его суровый голос, похожий на раскаты грома, и не предвещающий ничего хорошего взгляд глубоко посаженных глаз возымели на Черушкина свое действие. Интуиция услужливо подсказала мужичку о том, что спорить сейчас с полковником уголовного розыска не только бессмысленно, но и опасно для жизни. Он вынул из левого кармана трико миниатюрный ключик и бросил его полковнику. Гуров поймал ключ на лету, открыл дверь ключом и распахнул ее. Это была кладовка, не имевшая в наличии ни одного окна. Гуров остановился, вглядываясь в темноту, затем достал зажигалку и подсветил себе. В метре от полковника возник силуэт человеческой фигуры, сидевшей на стуле в скрюченном положении. Вместе с горящей зажигалкой Гуров повернулся вокруг своей оси, осветил стены, и вскоре его взгляд упал на черный выключатель.
Щелчок, и кладовка загородной дачи сотрудника ГРУ окуталась тускловатым светом висящей под потолком матовой лампочки.
На стуле сидела девушка. Ее босые ноги были надежно примотаны к кривым ножкам. Руки, пропущенные под сиденьем, до предела заведены назад и тоже стянуты прочной бечевкой. В силу этого обстоятельства пленница и сидела в такой неестественной и неудобной позе. Глаза ее были открыты, а значит, она находилась в сознании. Во рту кляп из грязного носового платка, по краям обагренного кровью. В уголки губ тоже врезалась натянутая бечевка, что удерживало голову девушки в горизонтальном положении. Узел завязан сзади на высокой спинке стула.
Гуров убрал зажигалку, а вместо нее достал складной нож. Одним щелчком выбросил лезвие и приблизился к пленнице. Срезал сначала бечевку, удерживающую голову девушки, потом разрезал узел на руках. Обошел стул и, прежде чем это успела сделать сама девушка, вытащил кляп у нее изо рта. Воздух со свистом вырвался из груди, из рассеченной губы по подбородку сбежала струйка крови.
Полковник отбросил назад ее длинные, давно не мытые и нечесаные темно-каштановые волосы и с участием заглянул в карие глаза. Несмотря на то что она была не в лучшем своем виде, Гуров разглядел, что девушка была симпатичной. Она непроизвольно отшатнулась от Гурова, как испуганная лань. Он, как мог, добродушно улыбнулся ей, стараясь вызвать расположение.
– Вы в порядке, Оксана?
– Кто вы? – Она болезненно поморщилась. В больших карих глазах стояли застывшие слезы.
– Друг, – просто ответил Гуров.
– Друг? – Оксана покосилась в сторону оставленной им открытой двери. Полковник тем временем опустился на одно колено, склонился к ее ногам и разрезал последние стягивающие пленницу путы. – Вы отвезете меня к Альберту?
Гуров протянул ей руку, и она машинально опустила пальчики в его раскрытую ладонь. Он помог ей подняться на ноги. То ли от усталости, то ли от долгого сидения в неудобной позе Оксану шатало, и полковнику ничего не оставалось делать, как галантно придержать ее за талию. Но девушка все еще ожидала от него ответа на свой вопрос, а Гуров не знал, как следует на него ответить. Прежде ему предстояло решить еще ряд более существенных вопросов. И все они так или иначе имели отношение к персоне некоего Белоненко. А Оксана, скорее всего, под именем Альберт подразумевала именно его.
– Я из уголовного розыска, Оксана, – полковник направился вместе с ней к выходу из помещения.
Девушка в нерешительности остановилась.
– Это… Это что-то меняет? Это как-то связано с Альбертом? Он… Господи! – Она закрыла лицо руками, и ее хрупкие плечи вздрогнули. – С ним что-то случилось?
– Нет, – поспешно ответил Гуров. – Насколько мне известно, нет. С господином Белоненко все в полном порядке.
– Тогда… Я не понимаю… – Оксана покачала головой. – Тогда что? Альберт сделал что-то…
– Давайте вернемся к этому вопросу позже.
Гуров вывел ее из кладовки и усадил на табурет возле стола. Макарыч все еще по-турецки сидел на полу и, казалось, потерял всякий интерес ко всему происходящему. Нирвана. Патриотическая нирвана. Гуров презрительно сплюнул себе под ноги.
Допрашивать сейчас Оксану не имело никакого смысла. Девушка в первую очередь нуждалась в успокоительном, но никаких препаратов у полковника, естественно, с собой не было. К тому же и мысли его крутились сейчас совсем в ином направлении.
Теперь он знал, кто были те люди на «шестерке», о которых упоминал в своем рассказе Кулак и трупы которых остались на дороге. Подручные Альберта Белоненко. Наркоторговца с Украины, взятого на прицел бывшим гэрэушником Игорем Черушкиным. Но возникал новый вопрос. Никаких прямых улик против Белоненко у Гурова не было, а достать их можно… Только с помощью очередной провокации.
Полковник улыбнулся, представив, как схватится за волосы Орлов. К тому моменту, когда на служебном авто в Павшино подкатил Крячко, новый план, фактически идентичный старому, полностью созрел у Гурова в голове.
Станислав без стука вошел в загородный дом. Остановился на пороге, оглядываясь.
– Надень наручники на этого деятеля, – Гуров кивнул на Макарыча. – И помоги ему сесть в машину. Передвигаться на своих двоих он сейчас не в состоянии. А я возьму на себя девушку. Возвращаемся в управление, Стас.
– Уже десятый час, Лева, – напомнил Крячко, исполняя указания соратника и закрепляя «браслеты» на запястьях Черушкина. – Может, сегодня сделаем исключение и закончим рабочий день до полуночи?
– Обязательно, – ответил Гуров. – Но только в том случае, если успеем провернуть за оставшиеся пару часов еще одну важную операцию. Надеюсь, ты поужинал?
– Ну, если это можно назвать ужином, – Крячко пожал плечами. – А что за операция? Или это твой личный секрет?
