моя... гм... доброта.
В эту минуту он даже не знал, что ей и сказать. На языке вертелись лишь жалкие слова о том, что этот человек ее не заслуживает.
- Идите-ка домой, деточка! Я к вам завтра-послезавтра загляну. Идите домой, с вами ведь малышка. Какое ей пока дело до того, что она сподобилась родиться в таком вот мире!
Она молча поплелась к выходу, толкая перед собой коляску.
Примерно год назад я ее точно так же отсюда выпроводил, тогда она была еще ребенком, подумалось ему. А теперь это несчастная женщина. Но за такое злодеяние ее муж никакому суду не подсуден.
С другой стороны здания в ворота въезжал 'зеленый Антон'. В нем сидел закованный в наручники Вацлав Гоуска по прозвищу Гризли - убийца, грабитель, поджигатель, а также никчемный муж и отец.
ИЗ СБОРНИКА 'ПАНОПТИКУМ ГОРОДА ПРАЖСКОГО' (1979)
'Panoptikum Mesta prazskeho'
© Jiri Marek, 1979
Имя и фамилия у нее были Лида Валова, но все звали ее просто Лидушка. Двадцатитрехлетняя Лидушка, обладательница мягких светлых волос, голубых глаз и румяных щек, а ко всему прочему еще и симпатичных веснушек на носу, из-за коих все мужчины совсем теряли голову, обожала песенку плотогонов: 'Встань, дорогая, солнце сверкает...'
Однажды поутру вспомнил про песенку и старый пан Шиме-чек, работавший на смиховском складе фирмы 'Диттрих' мастером и учетчиком по совместительству, потому как во всем знал толк и все у него спорилось. Пан Шимечек замурлыкал песенку: минул уже седьмой час, а Лидушка все не появлялась. Наконец он запел во весь голос, ибо пан Шимечек - человек доброжелательный и рассудительный - .понимал, что молоденькой девушке случается порой и проспать. И даже вздохнул: 'О-хо-хо, где же то времечко, когда и наш брат с удовольствием проспал бы и Судный день - какие прекрасные выдавались бессонные ночи!'
Пан Шимечек допел песенку до того не очень-то приличного куплета, где говорится, что именно сказала моя милая, когда миновали наконец четвертый плотоспуск... Нет, вслух пан Шимечек никогда этого не пел, ибо он человек благовоспитанный, как и надлежит быть мастеру и учетчику в одном липе, и тут он начал сердиться - ведь вчера вечером пригнала плоты Кагавецо-ва артель, значит, сегодня предстоит погрузка, невпроворот всяческих дел и сумятицы, а девушка спит и спит. Ведь надо успеть отнести на железнодорожную станцию накладные, забежать в сберегательную кассу и расплатиться с людьми. Лидушка, как и сам пан Шимечек, тоже была расторопная и на все руки, больше же всего она подрабатывала тем, что держала закусочную. И па
ну Шимечеку это было выгодно: Лидушка кормила его прекрасными завтраками по сходной цене.
И пан Шимечек не выдержал - все, баста, больше ждать не буду, подобного отношения к работе не потерплю - и отправился к домику бывшего управляющего, сзади к домику примыкал дровяной склад, а с другой стороны выходила дверь комнатенки, которую занимала Лидушка, девушка она была бережливая, а снимать комнату в Праге весьма накладно.
Сначала пан Шимечек попытался спеть еще раз, но Лидушка не отозвалась, тогда он забарабанил в дверь, пока случайно не задел ручку - дверь оказалась отпертой, он вошел... И схватился за сердце.
Лидушка лежала в комнате мертвая.
По реке плыла лодка, и какой-то парень распевал во все горло.
Учетчик с трудом дотащился до телефона, не сразу набрал номер - так тряслись у него руки. Полицейские из ближайшего комиссариата застали его в таком состоянии, что сначала вызвали врача к нему.
Тем временем внизу у реки собирались плотогоны, никто еще не прослышал о случившемся, кое-кто из парней предвкушал завтрак у Лидушки - ведь свежий рогалик и кофе у нее вкусны, как нигде на свете.
И все знали: если Лойза Вавра надраивает пучком травы свои высокие резиновые сапоги, само собой, старается ради нее.
Только старый Каговец хмурил свои косматые брови да беспокоился, чтоб никто не шатался, где не след, потому как допрежь всего надо разобрать ближайшую вязаную гонку - бревна крючьями вытащить на берег, откуда лебедка подаст их на погрузочную платформу, а после их загрузят в вагоны.
Уровень воды в весенней Влтаве самый высокий, и задерживаться не хотелось, уже сегодня надо бы двинуться обратно к Орлику, на плотбище, навязать гонок и через несколько дней опять начать сплавляться в Прагу; у крестьян жатва летом, у плотогонов всегда на весну приходится, уж так оно повелось.
Полицейские из комиссариата сделали все, что входило в их обязанности, то есть все, что постоянно внушал им пан советник: ничего не трогали, ни к чему не прикасались. Констатировали происшествие и позаботились о том, чтобы никто из посторонних не входил в помещение до тех пор, пока не прибудет машина с панами инспекторами, у коих в таких делах голова варит куда как лучше.
. Выслушав сообщение по телефону, пан советник собрал своих людей и сказал следующее:
- На Смихове убийство, погибла молодая девушка, а потому поручим расследование нашему молодому сотруднику, он у нас по части любви знаток и, надо полагать, с делом справится. Не так ли?
Пан молодой стажер пробормотал, мол, оно конечно, только он не знает, при чем тут любовь.
- А при том, юноша, - усмехнулся пан советник. - Кто, скорее всего, может убить молодую девушку? Любовник либо его соперник. А если к тому же девушка миловидная, двадцати трех лет, ну какие еще могут быть мотивы?
Все инспекторы поддакнули одобрительно, весьма довольные, что этакое наказание пришлось на долю молодого пана доктора, как они его величали, хотя бедняга по причине служебной занятости после обычных государственных экзаменов не успел сдать весьма строгие и требующие большой подготовки специальные экзамены и потому мог подписываться не JUD[ 34 ], а только JUC[ 35 ].
- Глядите-ка, - рассуждал позднее в отделении пан Бружек, - все ясненько. Найти преступника, доложу я вам, та еше работенка, потому как этих парней и не счесть, уж где молодая девица, выбор всегда велик, наш старик кое-что подзабыл.
И надавали они молодому помощнику еще множество добрых советов, прежде всего чтобы действовал осмотрительно и. обследовав место преступления, немедля отправился бы на пиво в трактир 'У Князева двора', где, как известно, цедят смихов-ское 'Старопрамен', чисто бархатное.
- Ну а ежели что не так, молодой человек, дайте знать, мы придем в трактир и поможем, - добавил пан Боуше и весело подмигнул.
Короче говоря, дело казалось вполне обычным, и молодой стажер - на месте преступления его сразу же начали именовать кто во что горазд, ибо не знали, что о нем и думать, -старался, не жалея сил.
Примерно через час он уже задержал около десяти ухажеров, всех из Каговецевой артели, прибывшей накануне: совершенно очевидно, преступление мог совершить только кто-то из них. Правда, среди задержанных оказались и двое женатых, однако стажера это ничуть не смутило: ведь дело ему доверил сам пан советник - дескать, юноша знаток любовных проблем, - и он прекрасно понимал: такой пустяк, как семейное положение, вовсе не исключает роковой любви.
Итак, первая выборочная прополка оказалась многообещающей. Только старый Каговец с плотогонщицкой прямотой изрек: много, мол, болванов видывал, но такого еще не доводилось. Старший
