гангстерского клана в Америке стоит баба! Это правда ужас какой-то. Конец света.
Вы имеете в виду клан Кэрпис-Бэркер? - уточнил пан советник. - Да, там всеми делами заправляет мисс Кэти; как я читал, их барыши за последние несколько лет составили аккурат семь миллионов.
- Кругленькая сумма, - со вздохом протянул пан Бружек.
Наша государственная казна, может, все-таки найдет несколько жалких крон на вашу поездку? Глядишь, и мы познакомились бы с мировыми достижениями в нашем деле.
Меня не только это интересует, - признался пан советник, - если удастся съездить в Париж, хотелось бы посмотреть на Мону Лизу. Женщину с самой загадочной улыбкой.
Похожа, наверно, на нашу Анчу Парасольку, - с готовностью подхватил пан Боуше. - Стоит ей улыбнуться - вся пив-нуха вскакивает с места.
Пан советник ничего не ответил. В конце концов Моны Лизы давно нет на свете, а Анча живехонька. Существенная разница, от этого никуда не денешься.
Так что лишь этими обстоятельствами, связанными с неопределенностью отъезда пана Вацатко, и можно объяснить тот факт, что полиция не поинтересовалась конгрессом, происходившим в гостинице 'Тихая'.
Синьор Малио из Милана, не снимавший шляпу даже в помещении и куривший толстые 'гаваны', не без интереса осмотрел лестницу перед окном задней комнаты гостиницы и оценил предусмотрительность администрации, которой никак не ожидал.
Господин Мейер накачивался пивом и бурчал, что ситуация представляется ему невероятно сложной, но вот пиво здесь -Первый сорт. Он даже заметил, что с удовольствием взял бы одну кассу в Пльзени, в городской пивоварне.
Пан Лейбович монотонно бубнил, что парижский конгресс, на котором полицейские советники будут обсуждать, как им лучше прижать некоторых дельных людей вроде них, - натуральное свинство и конгресс надо прикрыть. Об этом и пошел дальше разговор. Потому что именно они, люди дела, призваны своими деяниями определять ход времени.
Подбросим им бомбу, - решительно заявил синьор Малио, чуть сдвинув шляпу.
Aber Mensch[ 39 ], нам только этого не хватало, - одернул его господин Мейер, - мы бы на этом здорово нагрелись. Наша работа любит тишину, а тут полиция подняла бы тарарам и не дала бы нам шагу ступить. Можно себе представить, что устроит в Вене тот, которого зовут Блютваль.
Да, Кровавый Валь был венским Вацатко, его опасно недооценивать.
- Я не имел в виду никаких насильственных действий, -сказал Лейбович. - Панове, бардзо проше[ 40 ] - ничего грандиозного, но надо, чтобы мировая полиция обхёзалась.
Пан Лейбович был большой шутник. Однажды в Гданьске он водил за собой детектива три дня, и, когда детектив вообразил, что накрыл Лейбовича, тот взял и исчез, а опозоренный сыщик вынужден был подать в отставку. Лейбовичу и на этот раз важно было лишь осрамить полицию, больше ничего.
И он, хитро усмехнувшись, сказал:
- Панове, мы не в силах прикрыть конгресс, зато можем оскандалить его участников.
Господин Мейер сделал несколько больших глотков и согласился:
Пан Лейбович молча смотрел перед собой. Господин Мейер, расценив молчание как поддержку, продолжал:
- Sehr gut![ 41 ] А как? Можно, например, сделать, чтоб они просто не доехали до места.
- Мы могли бы устроить так, чтобы все участники опоздали на поезд или - не знаю, на чем там они поедут.
Синьор Малио, еще не расставшийся с мыслью о бомбе, высказал сомнение:
- Ну и что? Опоздают, но все равно ведь приедут!
- А с другой стороны, - продолжал Лейбович, - кто посмеет задержать, скажем, советника Валя?
Господин Мейер вынужден был признать, что такое невозможно.
- И газетчики навряд ли станут писать о том, что все эти господа опоздали на поезд. Это им неинтересно. А вот о том, что у всех участников конгресса пропали часы, напишут с удовольствием, - тихо, но веско произнес Лейбович.
Господин Мейер вытаращил глаза. А синьор Малио перестал перекатывать во рту сигару.
Господа понимают, как я себе это представляю?
Ja[ 42 ], - прогудел господин Мейер, - но только кто из них признается, что его обокрали? Будут помалкивать, и никто ничего не узнает.
- Узнают, потому что это станет известно газетчикам. А газетчика в Париже купить запросто. Я уже вижу заголовки: 'Полицейский конгресс обворован', 'Ни у кого из полицейских советников нет часов', 'Воры лишний раз доказали свою ловкость'.
Наступила тишина. Идея была проста до гениальности. И главное - риск совершенно незначительный.
- Halt[ 43 ] - воскликнул господин Мейер. - Но советник Валь и близко не подпустит к себе карманника! Всю эту венскую братию он знает в лицо.
-Я это учел, - негромко произнес Лейбович. - Его обчистит пражанин. А здешнего советника Вацатко обработает кто-нибудь из Рима... И так далее. Для этого я вас и созвал. Нам остается все хорошенечко обмозговать, и получится славная потеха. Дело ведь не в часах, а в огласке. Наши ребяга увидят, что и на полицию есть управа. А большего и не требуется.
- Finito[ 44 ], - заключил синьор Малио. - Но я все равно за бомбу. Пускай хоть напоследок, на заедку, и хотя бы дымовую шашку.
-Валяй, напоследок пойдет, - согласился пан Лейбович. -Завонять им там все, чтоб они оттуда чесали без оглядки.
И они долго и весело смеялись. Заботы о бомбе взял на себя синьор Малио, он был большой любитель фейерверков.
- Получится бардзо пенкне[ 45 ], - продолжал воодушевленный пан Лейбович. - И еще под занавес можно увести у них чемоданы. Все должно иметь красивый конец.
Затем они перешли к чисто профессиональным деталям. Обсудили еще, как взять приличную кассу в Линце. Пан Лейбович облюбовал ее со своей гоп-компанией, и теперь им была необходима помощь господина Мейера. Они быстро поладили насчет процентов, и господин Мейер сообщил, что может предоставить надежное укрытие в Шпитальзее на прекрасной вилле; действительно надежное место и особо охраняемое. В окрестностях можно совершать туристические прогулки. В дамском обществе.
Конгресс продолжал свою работу весьма успешно, пражские девицы шептались, что итальянец ну просто совершенно неутомимый. Господин Мейер предпринял обследование окрестных пивных и наконец осел в погребке 'У двух кошек', где бармен качал пиво исключительно для него.
Пан Лейбович после напряженных заседаний отдыхал в номере гостиницы. Перед зеркалом вертелась Черная Мари, скручивая в узел свои роскошные черные волосы, красиво оттенявшие ее белую кожу. Черная Мари не была девкой из дешевого публичного дома, она заботилась о своей репутации и имела постоянных клиентов. Держалась она так, словно была не девка, которую можно заказать, а особа, снисходительно дающая аудиенцию. Она знала себе цену, хотя и встречалась с паном Лейбовичем всякий раз, когда сей выдающийся муж появлялся по делам службы в Праге. Надо заметить, что в отличие от подруг по ремеслу, бродивших по панели, Черная Мари не закладывала своих клиентов полиции. Она была недешевой, зато надежной подругой и ценила не столько свое ремесло, сколько развлечение. И еще она знала, что
