элемент для индуистской культуры.
От недостроенного, но тем не менее прекрасного мавзолея на западном склоне холма почти незаметная тропинка ведет через колючие заросли кустарника к другим гробницам, мало похожим на те, которые мы видели ранее. Их архитектурный стиль заметно отличается и свидетельствует о том, лежащие в них мусульманские правители были, в отличие от предшествовавшей им местной раджпутской династии, чужаками, ворвавшимися в бурлящую политическими раздорами долину Инда из Афганистана. Вскоре после смерти Джамы Ниндо престол захватили Аргуны ( 1519—1554 ), принадлежавшие к тюркским племенам, а после них — Тарханы ( 1554—1625 ), родостовная которых велась прямо от великого завоевателя Чингизхана. В довершение всего на Тату напали португальские пираты, захватили богатую добычу и сожгли весь город. Синдские народные песни до сих пор рассказывают об ужасных деяниях алчных европейцев.
Смешанный индусско–мусульманский архитектурный стиль древних мавзолеев уступает место подлинно тюркскому стилю. Мавзолеи Тарханов похожи на каменные крепости, охраняемые по углам четырьмя круглыми башнями. Каждая архитектурная деталь их настолько среднеазиатская, что они вполне могли бы стоять в Самарканде или Бухаре. Купола некоторых мавзолеев, украшенные рядами зелено– голубых плиток, выглядят так, как будто их кто–то перенес сюда из узбекской мечети. Недалеко от правительственного дома для приезжих возвышается могучий мавзолей Исы–хана Тархана II. Во время его правления Синд был завоеван императором Акбаром, присоединившим этот край к своей обширной империи (в 1592 г.).
Иса–хан стал императорским наместником, причем в своих действиях он пользовался большой свободой. Свою собственную гробницу он начал строить еще в ранние годы своего правления. Его дядя выделил ему в качестве поместных угодий несколько деревень, и доходы от одной из них на протяжении многих лет, говорят, служили источником капиталовложений в дорогостоящее строительство. Так как на посту губернатора он дожил почти до ста лет, то у него было достаточно времени и средств, чтобы помпезно ее украсить.
В нескольких шагах от гробницы Исы находится самая большая достопримечательность таттского некрополя — мавзолей тарханских женщин. Мавзолей обнесен высокой, местами уже развалившейся, стеной, которая ограждала женщин из царского рода от внешнего мира и обеспечивала им ту исключительную уединенность, какая установлена заповедями ислама. Обычно жен мусульманских правителей хоронили в царских мавзолеях рядом с супругами. Было так и на холме Макли, правда, здесь между гробами мужчин и женщин внутри мавзолея нередко ставили небольшие перегородки. Во всей Индии вряд ли найдется гробница, в которой женщины из правящей династии были бы похоронены все вместе и отдельно от супругов. Такой посмертной привилегией могут похвастать лишь жены синдских правителей из династии Тарханов в Татте.
Время расцвета феодализма в Индии было периодом все большей эксплуатации индийских крестьян, что нашло свое отражение в архитектуре мавзолеев могольской эпохи. Помпезность этих гробниц как будто подчеркивает силу централизованной политической власти. Лучше всего сохранилась могучая гробница квадратной проекции, взметнувшаяся ввысь с вершины холма Макли. В ней укрыты останки дивана Шурфы–хана, министра шестого могольского губернатора Татты. Надпись на ней гласит, что строительство так называемого «недоступного» мавзолея Шурфа–хан закончил в 1638 г., за шесть лет до своей смерти.
Прочная кубическая конструкция и могучие цилиндрические опоры, установленные в каждом углу здания, способствовали тому, что мавзолей хорошо сохранился до наших дней. Лишь светло–синяя глазурь купола немного облетела. Предшественник Шурфы–хана Гази–бег в 1613 году построил для своего отца прекрасный мавзолей, продемонстрировав при этом не меньшую помпезность и, вероятно, чуть больше художественного вкуса. Правда, он не успел привезти из чужих краев гроб отца, погибшего в афганском Кандагаре. Вход в небольшую гробницу Гази–бег украсил каменной башней с прекрасным резным порталом, на котором, кроме арабской вязи, использованы также мотивы цветов лотоса и подсолнечника.
Несмотря на то что Синд находился под властью Великих Моголов чуть более ста лет, императоры успели украсить общественными зданиями и сам город Татту. Особенно старался Шах–Джахан, которого не зря называли «королем–строителем». Шах–Джахан имел основание выделять старую синдскую столицу среди других городов. В молодости он затеял против своего отца Джахангира вооруженный мятеж, но его предали. Тогда Шах–Джахан бежал от гнева императора как можно дальше от столичного города Дели и очутился в синдских краях. Губернатор и жители Татты оказали ему тогда гостеприимство и предоставили убежище, наверное, потому, что он вызывал их симпатии, как бунтовщик против власти императора. Когда же Шах–Джахан сам стал Великим Моголом, он в 1644 г. выделил из императорской казны средства для строительства в гостеприимном городе большой мечети с обширными пристройками и сотней небольших куполов над сводами колоннады. Пакистанское археологическое управление внесло мечеть Шах–Джахана в список наиболее ценных могольских памятников на территории страны и выделило значительные средства для ее сохранения, так же как и других представляющих интерес памятников прошлого.
Крепость в пустыне
Когда руководитель пакистанского исторического общества предложил мне поехать с ним к его однокласснику, я и предположить не мог, что в дальнейшем это приведет к приглашению посетить дворец эмира и его крепость в пустыне. Тем одноклассником оказался не кто иной, как первый министр его высочества Садика Мухаммеда Хана, Пятого эмира Бахавалпура, бывшего правителя самого большого княжества в Пакистане.
Территория Бахавалпура составляет ныне южную часть пакистанской провинции Пенджаб. Четверть века назад Бахавалпур был независимым княжеством. По территории и по степени важности он занимал одно из первых мест среди других 555 княжеств Британской Индии и стоял в одном ряду с Хайдарабадом и Кашмиром. Во время торжественных приемов наследный правитель Бахавалпура эмир сэр Мухаммед Садик Хан Аббаси имел право на 19 артиллерийских выстрелов. После включения княжества в Пакистан бывшие правители потеряли свою былую политическую власть и стали просто крупными землевладельцами.
Белый дворец, их главная резиденция, построен в британском колониальном стиле и расположен в огромном парке в центре небольшого городка с довольно смешным названием Дера Наваб Сахиб, что значит «Село господина наместника» на главной железнодорожной магистрали Карачи — Лахор. Другие дворцы, не менее комфортабельные, украшают близлежащий Бахавалпур — столицу княжества. Они предназначались для проведения торжественных мероприятий и поселения в них важных персон. Самые красивые дворцы носят такие поэтические названия, как, например, «Сад блаженства», «Обитель лотосов». В других, менее заметных, с очаровательными павильончиками из розового песчаника, ранее находились княжеские гаремы. Неглубокие водоемы, взятые в гранитные кружева, уже не принимают более в себя серебряные струи фонтанов, окроплявших стройные фигуры придворных красавиц. Фонтаны пересохли и засыпаны песком. Некогда сверкавшие парадностью и роскошью дворцовые покои теперь запущены, и провинциальная администрация использует их под склады или конторы.
Всем дворцам в Бахавалпуре не более ста лет. Эмиры предпочитали жить в своих резиденциях, расположенных в пустыне. Они построили их несколько. Среди них были большие и малые, от могущественных крепостей до незначительных пограничных укреплений, и задачей их была охрана княжества от наездов воинственных раджпутов. Самой значительной, а также и самой крупной резиденцией была крепость Деравар, свидетельница торжественных коронаций бахавалпурских эмиров и место их погребений.
Княжеское приглашение заставило ждать себя довольно долго. Мы с женой получили его лишь в конце апреля, когда ртутный столбик термометра днем поднимался уже до 45° градусов в тени, а ночью не желал опускаться. Покидая Карачи и отправляясь в путешествие длиной почти 900 километров, мы были полны сомнений: нужны ли нам какая–нибудь экипировка и запасы продуктов и воды, ведь мы окажемся в пустыне в самое жаркое время года и будем полностью зависеть от гостеприимства незнакомого эмира…
