на тему о несовершенстве мира.
Да! Что правда, то правда: и по сей день нет порядка в нашем мире.
Взять хотя бы воспитание собак! Не так ли, дорогие собаководы?
Случай в парке
До обеда небольшой пражский парк на набережной почти пуст. Никуда не спешащим пенсионерам еще рано, остальные на работе. Лишь изредка пройдет молодая мама или бабушка, толкая перед собой колясочку. И ребятишки, что бог весть как забрели сюда, гоняют мяч. Если мяч улетит на клумбу с цветами, никто не станет их бранить — некому. В парке никого нет. Есть тут, правда, песик — белые пятнышки по черной шерстке и хвостик закорючкой, который всем своим видом говорит: «Я ничуточки не стыжусь того, что я совсем обыкновенная собака».
Песик несколько тяжеловат, видно мало двигается. Если неподалеку падает детский мяч, он с жадностью смотрит. Ему так хочется кинуться вслед за мячом, но что-то мешает. Запрещено? Не может? Слишком стар, чтобы так несолидно играть чужим мячом?
А-а, вот и хозяин… Он сидит на краю скамейки. Нет, оказывается, он сидит вовсе не на скамейке, он сидит почти вплотную рядом, на инвалидном кресле. Утром его сюда привезли. На таком кресле трудно самому преодолеть несколько тротуаров и два перекрестка. Вот в парке уже совсем другое дело. Здесь он может передвигаться сам, стоит только ухватиться руками за оба колеса. Но он стесняется своего кресла и всегда устраивается впритык к скамейке. Когда на него опускается тень, он отъезжает чуть дальше. Ему удобно, и он называет это прогулкой. Он любит утреннюю уборку в парке, он научился любить будничную жизнь.
Песик поднимает на него глаза. Потом оба смотрят, как по дорожке катится мяч и как один из мальчишек кидается вслед за ним. Мальчишка замечает песика, цокает языком и мчится дальше.
Собака глядит мудрыми спокойными глазами, человек — с затаенной завистью: «И я носился когда- то! Сколько я побегал на своем веку! И мальчишкой, и потом, когда уже работал. Где вы, времена, когда мне не страшен был никакой ветер!»
На скамейку легла тень, человек делает знак собаке и трогается с места. Едет медленно, он уже не молод. И песик также неторопливо семенит рядом. Этот песик всегда двигается неторопливо. Человеку принесли его щеночком, когда стряслась беда, чтобы хоть кто-то скрашивал его одиночество. Песик разучился бегать, потому что не бегал хозяин. Он привык тащиться рядом с инвалидным креслом, ведь нельзя же оставлять хозяина одного! Дома песик укладывается рядом с ним на широкой кровати, хозяин перебирает пальцами его шерсть и думает о том, как некогда ласкал длинные женские волосы.
Прогулка в парке никогда не бывает долгой, да и парк невелик, зато отсюда открывается прекрасный вид на противоположный берег реки и на зеленые откосы. «Как прекрасно было бы погулять там, — думает человек, — но слишком крутой подъем, мне не одолеть». «Наверняка бегать там прекрасно, — думает песик, — такой густой кустарник и много собак».
Если по парку бежит собака, песик не двигается, продолжая сидеть у кресла. Чужая собака в нерешительности останавливается и с минуту колеблется.
Пес у кресла серьезен, и вид у него такой, словно он хочет сказать; «Я уже не молодой сумасброд! Тебе ясно? И у меня есть обязанности!»
Все поняв, чужая собака спешит дальше.
Бывает, к человеку подходят случайные знакомые. Перемолвятся словом-другим и идут по своим делам.
Человек остается, потому что он пленник своего кресла, которое ненавидит.
Песик тоже пленник своего хозяина, но именно потому его любит.
Вы только вдумайтесь, сколь велика разница между человеком и собакой!
Послушание
Послушание — это редкостное достоинство и зиждется, как утверждают древние книги, «на понимании, что цель воли чужой есть также суть воли моей в зависимости от разумности и достойности ее».
Точнее, тот, кому надлежит слушаться, должен делать это, кроме всего прочего, с удовольствием, ибо тот, кто ему приказывает, достойнее, нежели он. Поэтому с давних времен духовные и светские пастыри ставили послушание превыше всех человеческих добродетелей. Хороший гражданин — гражданин послушный, а христианское послушание ведет прямым путем в рай. Неудивительно, что человек, едва осознав свою способность приручить живое существо, возвел его покорность в основной принцип взаимоотношений. Безусловно, никто не принуждал корову нести караульную службу и отгонять рогами захватчиков. Собаке же это вменялось в обязанность. По убеждению древнего человека, клыки собаке нужны для того, чтобы вселять страх в каждого, кто посягнет на имущество хозяина. Скупец, притаившийся в глубинах души человеческой, уже тогда давал о себе знать. Доисторический человек, надо полагать, показал псу свое имущество и сказал: «Это наше, понял? Только наше… Гляди в оба, чтобы никто не посмел тут ничего тронуть. Видишь, приятель, какой у нас прекрасный дом на сваях?! Он красивее, чем у других, согласен, да? Так вот следи, чтоб сюда никто ни ногой! Наш двор, обнесенный плетнем, просторен и велик, и потому немедля отгоняй лаем любого, кто пройдет мимо. А вот в этот дом, срубленный из бревен, никто из чужих входить не смеет».
Пес радостно вертел хвостом. Каким-то шестым чувством он понимал, зачем нужен хозяину, и вел себя в соответствии с этим.
Хозяйская собственность становилась также собственностью собаки.
А человек трепал пса по спине и давал мозговую кость. Собака с аппетитом принималась за нее.
Так на вечные времена был заключен договор между человеком и собакой. Договор о безраздельном имуществе.
Само собой, продувная двуногая бестия, он даже в мыслях не держал делиться своим имуществом с собакой. Впрочем, собаке оно было ни к чему. Зачем ей дом, двор или поле? Она была сторожем, опекала хозяйское добро и была счастлива. Святыней стало для нее также и хозяйское стадо. Собака сгоняла разбредающуюся скотину, охраняла и стерегла. И горе тому, кто покусился бы утащить хотя бы ягненка! Собаку порой мучил голод, но она никогда не покушалась на хозяйский скот. Если же возле стада появлялся волк, разъяренный пес со вставшей дыбом шерстью вступал с ним в единоборство и, случалось, погибал, в неравной схватке так сказать, при исполнении служебных обязанностей. Человек с трогательной грустью вспоминал о нем и ставил в пример другим собакам: вот это был герой!
Итак, собаке со щенячьего возраста внушалось, что она существует на свете лишь для того, чтобы грудью защищать хозяина и его добро. Покажите мне какое-нибудь другое животное, которое взяло бы на себя такую странную миссию!
Что касается кошки, тут все сложилось иначе. Кошка — не то, что собака, хотя и кошка тоже была необходима древнему человеку. Негодницы мыши сожрали бы все зерно, которое человек уже научился ссыпать в хранилища. Поэтому понадобилась кошка. Но кошка никогда не заключала договора с человеком. Оставшись с человеком, она всегда вела себя независимо. Собака готова жертвовать собой, кошка — нет. Более того, и мышей-то она ловит только там, где ей самой заблагорассудится. Частенько даже вне дома. Никому еще не удалось заставить кошку ловить их лишь в амбаре. Чтобы сохранить ее благосклонность, человек поклонялся кошке, как богине. Но все напрасно. Собака всегда благоговела перед человеком, кошка восхищается лишь собой. Собака всегда стремится завоевать симпатию хозяина, понравиться ему. Кошка нравится лишь сама себе. Собака мечтает о человеческом обществе. Кошка любит одиночество. Короче,
