Они нарочно оставили свои телефоны, и это воспринималось обоими как безрассудство: и она, и тем более Хантер чувствовали себя без телефона как без рук.
— У меня такое ощущение, словно я только что прогуляла уроки.
— Ты прогуливала уроки? Никогда бы не подумал. Ты выглядишь такой пай-девочкой.
Ну, не такая уж и пай-девочка, раз легла с тобой в постель после нескольких минут знакомства, подумала Лили, однако вслух произнесла:
— Однажды такое было. Мы с друзьями пошли в кино, но убей меня, не вспомню, о чем был фильм. Я все переживала, что об этом станет известно и учителя сообщат родителям. Я просто холодела от страха, представляя себе, что скажет мама. Нет, это совсем не похоже на то, что я испытываю сейчас, — подумав, сказала она. — А ты прогуливал уроки?
— Постоянно.
— И не боялся?
— Нисколько.
— И тебя не отчислили за столь «примерное» поведение?
— Как бы они отчислили самого способного ученика, гордость школы и победителя многочисленных олимпиад? Это бы подпортило репутацию школы. Я продолжал прогуливать, но на моей успеваемости это никак не сказывалось. Я заявлял учителям, что если у них будет какой-нибудь действительно интересный материал, который я не знаю, а не пересказ учебника, то буду посещать их уроки, в противном случае — извините! — Он вдруг весело и заразительно рассмеялся.
Лили с удивлением поняла, что она впервые слышит его смех и он ей нравится.
— Слушая тебя, кажется, что это так легко, — заметила она.
Его смех резко оборвался.
— Поверь мне, — сказал он таким тоном, что у нее поползи мурашки по спине, — это было нелегко. — Он нахмурился и замолк.
Лили сразу почувствовала, как изменилась атмосфера. Близость, возникшая было между ними, исчезла без следа. Может, он снова вспомнил родителей?
— Ты еще скучаешь по ним? — негромко спросила она.
— По ним?
— Ну, по своим родителям, — неловко сказала Лили.
— При чем здесь мои родители? — Он удивленно поднял брови. — Родителей не выбирают.
Лицо Хантера омрачилось, словно по нему пробежала туча. Костяшки пальцев, сжимающих руль, побелели.
Некоторое время они ехали в молчании, и Лили мучительно думала, как разорвать неловкую паузу.
— У моего отца был рассеянный склероз, — неожиданно заговорил Хантер. — Как только ему поставили диагноз, он впал в отчаяние и потерял интерес ко всему. Ладно, такое бывает — бороться дано не каждому, но он настолько увяз в собственных переживаниях, что перестал замечать других. Он превратил жизнь моей матери в ад. Мне до сих пор слышится требовательный стук трости по полу в их спальне, когда ему что-то было нужно — а нужно ему было почти всегда, — и торопливые шаги матери. Не понимаю, как она выносила все это.
— Может, она...
— Любила его? Разве мы не установили, что такого понятия, как любовь, не существует? Мужчины выдумали это слово для женщин. «Я люблю тебя» — это говорится, когда мужчина хочет женского тела. Обычная сделка. — Он пожал плечами. — Как бы то ни было, я спросил ее, почему она не ушла от отца, когда он стал совсем невыносим. Она сказала, что у них замечательный дом, дети, которыми она гордится, и напомнила, что отец богат — во время болезни он не оставил работу и продолжал следить за строительством крупных объектов недвижимости. Она также добавила, что если уйдет от него, он не сможет работать и вполне вероятно разорится, поэтому ее долг — остаться с ним. — Он разразился неприятным смехом. — А я бы с удовольствием жил в какой-нибудь халупе, но подальше от того кошмара.
— Понятно, — сказала Лили, не зная, что ответить на это неожиданное признание.
— Вряд ли. — Хантер посмотрел на нее и ослепительно улыбнулся.
И Лили поняла, что отдала ему частичку своего сердца.
Город уже был позади. Они ехали по извилистой дороге под зеленой аркой, образованной ветвями и листвой растущих вдоль деревьев. Чем ближе они подъезжали к дому, тем взволнованнее билось ее сердце. Когда Хантер свернул на широкую подъездную дорожку, ведущую к дому, Лили посмотрела на него, с радостью отметив, что его обычно высокомерное выражение лица смягчилось.
— Красиво, правда? — негромко сказала она. — Когда я сюда приезжаю, мне всегда кажется, что с каждым разом здесь становится все красивее и красивее.
Хантер остановился, заглушил двигатель и выбрался из машины. Снял очки, осмотрелся, отметив и белый дом с колоннами в окружении многовековых деревьев, и сверкающий на солнце снег горных вершин позади.
— Понятно, почему ты так переживала из-за дома. Здесь и вправду красиво, а я не отношу себя к чувствительным и восторженным особам. Я вообще редко выбираюсь на природу. Моя стихия — город.
— Потому что у тебя нет времени?
— Это не главное. Скорее потому, что я предпочитаю другой вид отдыха — массаж или... — Он не закончил предложение, но это и не требовалось.
Лили покраснела.
— Зайдешь в дом?
— Хочешь показать мне, что я покупаю?
— Я еще не сказала «да», — мягко ответила Лили.
— Пока не сказала.
Лили ничего не ответила, шагая по дорожке к дому. Занятая поиском ключа, она едва не споткнулась о корзинку для пикника.
— А это откуда взялось? — удивилась она.
— Абигейл, — коротко ответил Хантер. — Я попросил ее организовать для нас ланч.
— Но откуда она узнала, куда его привезти?
— На документах был адрес.
— Ах да, документы! — Она вдруг хохотнула.
— Что тебя так рассмешило?
— Какая, однако, у тебя замечательная помощница!
— Она тоже не устает мне об этом напоминать, — согласно кивнул Хантер, следуя за Лили по дому и не упуская ни малейшей детали интерьера. — Она хочет даже изменить название должности. «Личная помощница» ее уже не устраивает. Нужно что-нибудь позвучнее, что-нибудь вроде «личного секретаря- помощника президента компании».
— И что ты ей ответил? — улыбаясь, спросила Лили.
— Не ответил, написал, — поправил он ее и крякнул, стараясь удержаться от смеха. — Она вздумала написать мне письмо, хотя иногда мы видимся по двенадцать-восемнадцать часов в сутки! Абигейл вбила себе в голову, что официальное письмо в данном случае будет уместнее, чем обычная просьба.
— И что ты ей написал?
— Что она может придумать любую должность, как бы идиотски та ни называлась. Я подпишу соответствующий приказ, лишь бы это не отразилось на ее профессиональных качествах.
Лили толкнула дверь в студию. Несмотря на огромное окно, это была одна из самых темных комнат — густые заросли деревьев бросали на эту стену дома глубокую тень.
— Моя любимая комната. Точнее, была.
Хантер, которому, очевидно, уже наскучила экскурсия, неохотно вошел. Но вместо того, чтобы бегло осмотреть комнату и произнести ничего не значащие слова, он подошел к ней и обнял.
— Была?
— Раньше мы с отцом проводили здесь много времени, — преодолевая внутренний барьер, сказала Лили. — Когда училась в университете, я обычно занималась за столом, а отец сидел вон в том кресле, —
