настроение своим несчастным видом не хотелось, тем более что притворяться я совершенно не умею. Да и мне лучше быть подальше от отца и его семьи, пока Ариэль за мной охотится.
Но дни проходили за днями, и ничего не происходило, поэтому чувство страха от предстоящей с Ариэль схватки сгладилось, превратившись в томительное ожидание. Алешка, похоже, тоже успокоился - раньше стены квартиры и металлическая входная дверь ему дарили иллюзию защиты, и лишний шаг за порог квартиры он не делал. Теперь же он стал чаще уходить из дома гулять на улицу. Поэтому я в одиночестве целыми днями валялась на диване, бесцельно прожигая взглядом потолок своей комнаты.
Вот уж не думала, что могло быть хуже. Но оказывается, могло. Не напрасно я так боялась свободного времени. Невозможность хоть как то занять себя, стала причиной усугубившейся хандры. Длинные летние дни, пыльные жаркие вечера были хуже любой пытки.
Есть одна притча о Соломоне и мудреце. Однажды мудрец подарил царю кольцо. На нем было написано - «Все пройдет!». Когда царь был в сильном гневе или тоске он смотрел на надпись и ему становилось лучше. Но однажды настал момент, когда Соломон взглянув на кольцо, не успокоился, а наоборот впал в ярость. В гневе он сорвал с себя кольцо и уже хотел было выкинуть его, но заметил, что и на внутренней стороне, что-то написано. Приглядевшись, он прочитал - «И это тоже пройдет!».
Мудрец был прав. Когда-нибудь это лето закончится. Но, к сожалению, только лето...
Однажды, когда я как обычно осталась дома одна (Алешка с Лайком были на улице, мать на работе), то решила принять душ. Прохладные капли воды по разгоряченному душным июльским днем телу были бы весьма уместны.
Взяв с собой чистое полотенце, я торопливо включила холодную воду и подставила лицо под прохладные струи. Постояв так минут десять, я услышала, как зазвонил мой телефон.
Ругая саму себя, что не взяла мобильник в ванную, торопливо запахнулась полотенцем и выбежала в коридор, надеясь успеть ответить.
… И лоб в лоб столкнулась с Алешкой.
-Ой... А ты что разве не пошел гулять? — я попыталась неловко протиснуться через него в свою комнату, но Алешка загородил собой весь проход.
-Нет. - Каким-то чужим и хриплым голосом проговорил он. - Я кое-что забыл дома.
-Пропусти, пожалуйста, мне надо переодеться... - придерживая на груди полотенце, я заглянула в Алешкины глаза. И то, что я в них увидела, мне не понравилось. Его глаза были мутным, с расширенными зрачками, словно у наркомана или изрядно выпившего человека. Но алкоголем от него не пахло.
Он молчал и не двигался с места, не пытаясь даже на полкорпуса повернуться и уступить место.
-Алексей! - я почувствовала, как зазвенел мой голос — Немедленно дай мне пройти!
Толкнув его, я вдруг резко ощутила, что теряю равновесие — подхватив, Алешка неожиданно прижал меня к стене и впился своими губами в мои.
Испуг придал мне силы, а злость – решимости, и, выкинув руку вперед я как можно сильней заехала ему по уху.
-Ты что совсем?! - от неожиданности и как я надеялась от боли, он отстранился, отпустив меня. - Охренела, да?
-Пошел ты! - я быстро добежала до своей комнаты и захлопнула дверь. От ярости и почему-то обиды меня затрясло, а на глазах заблестели слезы.
Я вздрогнула от резкого удара кулаком в дверь.
-Убирайся! Совсем спятил?! - яростно заорав, я стукнула по дверной перегородке в ответ.
-Что - неужели целоваться с твоим мертвяком, лучше, чем с живым человеком?! – из-за закрытой двери кричал мне Алешка, а я с удивлением слышала как в его голосе ярость перекликается с болью. - Ты ненормальная! Сумасшедшая извращенка!
-Тебя это не касается! - наконец-то натянув на себя джинсы и футболку, я резко распахнула дверь, намереваясь высказать этому малолетнему придурку все то, что он заслуживал. - Совсем никак не касается!
Но стоило мне открыть дверь, как мой запал тут же иссяк.
Алешка сидел на корточках, прислонившись к стене, и плакал, закрыв лицо руками.
Осторожно присев рядом с ним, я положила на его плечо руку.
-Алеш... Ну что с тобой случилось сегодня? Какая муха тебя укусила, а? Успокойся, я уже не сержусь!
Обида на него и в самом деле куда-то испарилась. Глядя на пунцово красное ухо, на котором пульсировала каждая венка от моего удара, и вздрагивающую спину, мне стало стыдно.
-Ну чего ты... - я беспомощно провела по вихрастой голове.
Всхлипнув, он на несколько секунд замолчал, затем вскинул на меня свое потемневшее лицо с неровными дорожками слез и едва слышно произнес:
-Лайка... Лайка машина сбила... Все кого я люблю, они все умирают...
Неожиданности случаются неожиданно. Под этим ненаучным, но, как показывает жизнь, верным утверждением я готова подписаться. И, как правило, плохие неожиданности случаются гораздо чаще чем хорошие.
Этот разговор между мной и Алешкой проходил спустя месяц после того, как Лайка сбил джип. С тех пор между нами, как это принято говорить, словно черная кошка дорогу перебежала. Общались с ним мы мало, и только по крайней важной необходимости. Устав от этой томительной «холодной войны» я решила первой пойти на перемирие с Алешкой. Хотя в глубине души считала, что виноват во всем именно он. Как говорится его за губы никто не тянул и обнимать меня не просил. Но делать каменное выражение лица всякий раз как сталкивалась с ним в коридоре или на кухне сил у меня не было.
-Смирнов, поговорить не хочешь? - я села напротив Алешки. Тот будто не слыша моего вопроса, продолжал яростно давить на клавиатуру компьютера.
-Леш! - я позвала чуть громче.
Та же реакция.
-Ну, все! - разозлившись, я отключила системный блок.
-Тебе чего надо? - хмуро уставившись на меня, проговорил он. Голос был сердитый.
-Поговорить, - как можно спокойнее произнесла я — Желательно с тобой, а не с твоей спиной.
Алешка сидел, слегка покачиваясь в кресле. Он глядел на меня сверху вниз.
-Говори.
Я скрипнула зубами от злости и беспомощности. Как бы мне не хотелось, что бы Артур оказался прав, но случилось так, как он и говорил. Причем произошло это совершенно внезапно — Алешка стал меняться.
Во-первых, ко мне он стал относиться очень отстраненно. Не разговаривал, а если что-то говорил, то услышать от него ничего кроме едких замечаний и не совсем приличных шуток было нельзя. То есть мы и раньше не особенно беседовали, но все же тогда Алешка хоть как-то старался поддержать разговор, сейчас же не было и этого.
Во-вторых, он целыми днями, с утра и до глубокого вечера, стал пропадать на улице. Но где он гулял и чем занимался, оставалось полной загадкой. Теткину квартиру Алешка ездил проведывать теперь один, иногда оставаясь там ночевать.
Но последней каплей для меня стал разговор, свидетельницей которого я стала несколько дней назад.
Однажды, возвращаясь домой из магазина, я увидела как Алешка разговаривает на лестничной клетке с какой-то девушкой. Бледное осунувшееся лицо светловолосой девчонки показалось мне смутно знакомым. И только приглядевшись, я узнала в этом худом нескладном подростке ту симпатичную девчонку из Алешкиного двора. По-моему ее звали Вероникой.
Интересно, что она здесь делает?
Они о чем-то приглушенно, но яростно спорили. Было похоже, что Ника была очень расстроена. Так расстроена, что по ее щекам текли слезы.
Увидев, что я поднимаюсь, Алешка зло бросил ей:
