Тайна святого Грааля: От Ренн-ле-Шато до Марии Магдалины

очень походит на посланницу Грааля, особенно на Кундри, волшебницу Вольфрама фон Эшенбаха, которая, удостоверившись в том, что Парцифаль является «просветленным», предлагает провести его в замок Монсальваж.

И вот компания Пантагрюэля и Панурга пускается в путь к «желанному острову, где живет оракул Бутылки». Дама-Фонарь проводит своих спутников через удивительный виноградник. «Светозарный наш Фонарь велела каждому из нас съесть по три виноградинки, наложить листвы в башмаки и взять в левую руку по зеленой ветке». Затем она проводит их под сводом, похожим на триумфальную арку, на котором написаны следующие слова: «Вступающим под эти арки — Фонарь небесполезен яркий». Но на этом все не заканчивается. Проводница просит их прикрыть голову плющом. Как только это исполнено, Дама-Фонарь подводит их к входу в подземелье, и они спускаются по лестнице, которая кажется им бесконечной, что к тому же приводит Панурга в панический ужас, тем не менее забавный, потому что он очень человечен, что типично для повествования Рабле.

В этот момент на очень короткое время появляется Король-Рыбак, в карикатурном образе «большой Фляги», то есть «большого Флакона», выступающего в роли «губернатора Божественной Бутылки, в сопровождении храмовой стражи, сплошь состоявшей из французских пузырьков. Удостоверившись, что в руках у нас, как уже было сказано, тирсы и что мы увенчаны плющом, а также узнав наш достоименитый Фонарь, он беспрепятственно нас пропустил и велел провести к принцессе Бакбук — придворной даме Бутылки и верховной жрице при всех ее священнодействиях».

Их провожатая ведет их к двери, чьи «тяжелые створки были, должно полагать, из коринфской бронзы с миниатюрными лепными украшениями, весьма искусно, как того требовала скульптура, покрытыми эмалью, причем обе створки были настолько плотно пригнаны и прилажены одна к другой, что не требовалось ни засова, ни замка, ни какого-либо другого запора. <…> Тут доблестный наш Фонарь принесла нам свои извинения и сопровождать нас далее отказалась; теперь нам-де надлежит руководствоваться наставлениями верховной жрицы Бакбук, ибо Фонарю вход в храм воспрещен по причинам, о которых простым смертным лучше не знать». Затем Дама-Фонарь проводит нечто вроде магического ритуала, и двери распахиваются, давая возможность Пантагрюэлю и его спутникам проникнуть внутрь святая святых.

«Чужестранцы», как их называет Рабле, оказываются в центре храма с необычайным убранством, описание которого позаимствовано из «Сна Полифила». К тому же храм, несмотря на то что находился под землей, освещен удивительным светом, источник которого невозможно определить, что, конечно же, напоминает о ярком свечении, исходящем, по словам Кретьена де Труа, от Грааля. «Меж тем как мы восторгались волшебным храмом и достопамятною лампою, перед нами, окруженная своею свитою, предстала почтенная жрица Бакбук». Эта странная жрица подводит их к чудесному фонтану и приглашает выпить из него воды. Они повинуются, но находят напиток довольно безвкусным. Тогда Бакбук приказывает устроить им роскошный пир, и когда они вновь пьют воду из фонтана, она кажется им лучшим из вин, которое они когда-либо пробовали. Несомненно, это аналог пира Грааля, такой, каким он описан во многих вариантах истории о поисках Грааля, а также намек на «пир бессмертия», столь часто встречающийся в древних кельтских эпопеях.

Наконец, Бакбук уводит одного Панурга к Оракулу, расположенному в часовне, которая стоит совершенно отдельно от самого храма. Это была «круглая часовня, сложенная из камней из Каппадокии, благодаря совершенной прозрачности коих солнечный свет, пробиваясь сквозь пролом в скале, прикрывавшей главный храм, совершенно свободно, целыми потоками вливался в эту часовню, лишенную окон и каких бы то ни было других отверстий, так что казалось, будто он возникал там же, внутри, а не притекал извне». Здесь соблюдается традиция: подобный сверхъестественный свет, способный затмить собой солнце и звезды, исходит из самого Грааля.

В этой часовне находится другой фонтан. Бакбук велит Панургу плясать, затем просит его сесть и спеть песню, чтобы призвать Божественную Бутылку, песню, которая заканчивается следующими словами: «О Бутылка, — Чтимый всюду — Кладезь знанья! Чутко, пылко — Ждать я буду — Прорицанья». Затем, «когда песня была спета, Бакбук что-то бросила в фонтан, и вода внезапно забурлила. <…> И тогда послышалось слово: Тринк». Конечно, Панург разочарован сказанным Оракулом, но Бакбук обещает истолковать ему глубокий смысл слова, вышедшего из Божественной Бутылки. Однако это ни к чему не приводит, ибо слова Бакбук бессмысленны: она произносит похвальное слово вину и рассуждает о знаменитой пословице in vino Veritas, «истина — в вине».

Рабле прослыл распутным монахом-пьяницей, но на самом деле это совершенно не соответствует действительности. И Рабле — или его последователь — совсем о другом хотел рассказать Панургу, чье имя, вспомним, означает «способный на все», то есть на самом деле «ни на что не способный». Это образ человечества, столкнувшегося со страданием, с сомнением и смертью. Вероятно, «жрица» Бакбук желала показать Панургу — и через него всем людям, — что он сам должен истолковать ответ оракула. Но тем не менее этот ответ весьма и весьма двусмысленный, и из него довольно трудно извлечь хоть какую-нибудь пользу.

Рационалистическое толкование отличается деткой простотой: «тринк» или в переводе «пей» значит черпай знания из источника науки и искусства до полного опьянения. Таким образом, мы приходим к знаменитому произведению Бодлера «Напейтесь». В обстановке начала XVI века, когда многочисленные интеллектуалы жаждали знаний, подобное толкование кажется логичным, но при близком рассмотрении оно довольно примитивно. Конечно, существует, официальное христианское толкование: вино, освященное священником, есть кровь Христа, а как следствие, Бога, поэтому вкусите божественной крови и не думайте ни о чем другом. В древнееврейской традиции, которую продолжили христиане, считается, что в крови содержится душа. Выходит, в причастии под обоими видами в виде вина мы вкушаем душу Бога. Однако раньше в Римско-католической церкви довольно долгое время причащаться вином могли только священники, которые служили обедню, а верующим в виде хлеба давалось только «тело Христово». В этом было что-то оскорбительное, если только речь не шла о том, чтобы показать, что только посвященные, то есть священники, рукоположенные епископом, привилегированным наследником апостольской традиции, а значит, и инициации имели на это право в отличие от простых смертных. А раз уж известно, что Рабле в своем произведении нападает на официальную Церковь, считая ее вырождающейся и окостеневшей, подобное христианское объяснение принять уже невозможно.

Нынешняя Церковь поощряет причастие под обоими видами, при этом причащаются кровью, уже не макая хлеб в вино[43], а отпивая непосредственно из чаши.

Послание Священной Бутылки также может быть связано если не непосредственно с посвящением, то с психологией. Речь идет о том, чтобы отрешиться от внешнего мира, достичь высшего уровня сознания, чтобы получить информацию, которую невозможно распознать в нормальном состоянии; кроме того, известно, что некоторые люди благодаря опьянению приобретают способность как медиумы общаться с тем, что другие не могут увидеть или постичь. Во многих языках слово «опьянение» происходит от того же корня, что и «середина», и это совершенно определенно указывает на то, что пьяный человек оказывается посередине между двумя мирами, между действительностью видимой и подлинной, которую Платон называл «миром чистых идей». Но действительно ли Божественная Бутылка восхваляет опьянение спиртным? Нельзя сказать наверняка, правильнее было бы понимать это как использование неких веществ, считаемых галлюциногенами и приводящих к экстазу. В этом случае ответ Оракула носит как бы шаманский характер. Похоже, что Рабле говорит именно об этом, ибо некоторое время спустя Панурга и его спутников охватывает приступ поэтического вдохновения, и они несут полную чушь, словно находясь под влиянием сверхъестественных сил.

Однако существует и последнее толкование, и оно гораздо более хитроумное. Вино равноценно крови, по крайней мере, с христианской точки зрения пресуществления (в виде вина предстает истинная кровь Христова). Но разве кровь, как безусловный проводник души, не понимается в переносном смысле, означая sangreal, другими словами, королевский род? Мы касаемся одного из возможных значений Грааля. К тому же кто хранит тайны Божественный Бутылки? Женщина, великая жрица Бакбук. Разве она не является так сказать эквивалентом «хранительницы Грааля», той, кто дает возможность всем желающим видеть и созерцать необычайный свет, что исходит от священного предмета? Ведь свет Грааля не обязательно материален.

Но самое важное в последнем эпизоде пятой книги, вероятно, это речь, с которой Бакбук обращается