12. Киевский Митрополит и все духовенство Малороссийское не зависят ни от кого, кроме от Патриарха Константинопольского.
13. Только наши чины и наш народ могут избирать в Киев Митрополита и в города Епископов.
14. Училища и монастыри Гетман может устроивать по собственной воле, не спрашивая ни у кого соизволения.
Видя невозможность принять эти условия, и ошибку в своей неуместной гордости, Трубецкий принужден был на другой день отправить Владыкина к Гетману, с Государевою грамотою, с новым приглашением в Персяславль, и с обещанием прислать в монастырь Трахтимировский Воеводу Окольничего Андрея Васильевича Бутурлина.
Октября 6-го — Владыкин привез в Переяславль письмо Гетманское; Юрий обещал приехать. Седьмого—Бутурлин поехал к Дпепру, с ним Дорошенко, Лизогуб и Одинец. Трубецкий приказал ему через реку не переправляться, пока не переправится Юрий. Восьмого — Гетман прислал сказать Бутурлину, что если этот не хочет с ним увидеться на берегу Трахтимировском и он не едет в Переяславль. Бутурлин дал о том знать Трубецкому; Трубецкий подтвердил свое приказание, и позволил ехать к Гетману только сыну Бутурлина Ивану. И с первого вступления Юрия на Гетманство мы видим нестойкость его характера. Иван Бутурлин переплыл Днепр утром Октября 9-го, а к вечеру Гетиан уже был на Андрюшовском берегу с своими Полковниками, с Генеральными Старшинами, с духовенством. Так единственный в Государстве сановник, Гетман Царя Русского, преклонил выю перед простым, обыкновенным боярином.
Здесь были Архимандрит Кобринский, Игумен Каневский, Иов Заунчковский, Обозный Тимофей Носач, Судья Иван Кравченко, Асаул Одинец, Полковники: Каневский Иван Лизогуб, Корсунский Яков Петренко, Кальницкий Иван Сирко, Прилуцкий Федор Терещенко, Лубенский Яков Засядка и Сотники всех тех полков.
Конечно, их принял Трубецкий с велико почестию. Но Бутурлин переехал на противоположный берег после Гетмана, и честь главы народа была унижена. Начались переговоры, и Октября 17- го Юрий подтвердил статьи отцовские, прибавя следующие:
Гетман обязан отправлять полки козацкие на Царскую службу во всякое время, и без Царского указа но должен никому оказывать помощи.
Не дружиться с Поляками; возмутителей казнить смертию.
Московским Воеводам находиться в Киеве, Переяславле, Нежине, Чернигове, Брацлаве и Умани; но в права и вольности войсковые не вмешиваться.
Без воли народной и войсковой Гетману Старшин не избирать.
Очистить старый Быхов для войск Московских.
Так вступил Юрий на Гетманство, которым отец его прославился, и которое два раза терял он, сперва по неопытности, потом по нерешительности.
Начало его правления было ознаменовано поступком благородным; презирая вражду Виговского, изведанную на себе от младенчества, он немедленно отправил его несчастную жену к нему в Польшу. А между тем писал к Потоцкому, чтобы, оставя Украину, тот вывел Польское войско, которым, по милости Виговского, наводнена Малороссия. Получив отказ от Магната, Юрий дал повеление изгнать Поляков мерами действительными; Полковник Цюцюра взял на себя весь труд, и вскоре восточная Малороссия была очищена: это началось, как мы видели, избиением пяти Польских Хоругвей в Нежине. Все утихло на нашей стороне Днепра; здесь, хотя на весьма короткое время, народ стал пользоваться миром, но в Уманщине и в Подолии кипела война междоусобная; семейства бежали оттуда в наш край; снова повторилось переселение народа пограничного с Польшею, жителей прибережных Днепра, Случи и Припяти. Предвидя войну долговременную, они явились к Гетману, требовали защиты, или, по крайней мере, пристанища; Гетман позволил им перейти в полки Слободские, старым Хмельницким заведенные: в Ахтырский, Харьковский, Изюмский, Рыбинский и Сумский.
Чигирин был уже взят у Поляков; туда явился Полковник Уманский Худорбай, оставя в Нежине пятнадцать знамен и тридцать семь пушек, отбитых у Поляков в Новегороде-Северском, Стародубе и Чернигове. Готовилась новая война. Успехи республики под Ляховцами, Слонимом и Полонкою; временная потеря Русскими Астрахани — ускорили действия Поляков против Царя. Видя неудачи своих Воевод, уверясь в ненависти Хмельницкого к Варшавской Речи Посполитой, Государь благодарил его через Шереметева и повелел своему Боярину поступать в войне с Польшею по Гетманским планам, и намерениям. Юрий собрал совет на Койдаке, и решились так: Шереметев, угрожая Татарам, с тридцатью тысячами пойдет на Котельню мимо Койдака и Полтавы, Гетман с сорокатысячным войском к городу Львову Гончарихою, внутри Польши соединятся.
Виговский стоял под Баром; Шереметев перешел Котельню, расположился под Любартом; защитясь укреплениями, он решился ожидать врага; туда поспешил Коронный Гетман Потоцкий с полками, собранными над Днестром; Любомирский вел полки, которые были расположены в Пруссии; Султан Нурадин быстро подходил с двадцатью тысячами Татар; Виговский с своими преданными козаками двинулся из-под Бара. Они пришли под Любартом. Верховное начальство принял над ними Потоцкий; Великий Коронный Маршал Любомирский стал вторым. Под их властию были: Сандомирский Воевода Ян Замойский с полками, устроенными по образцу иностранному; Князь Дмитрий Вишневецкий-Бельзский; Брацлавский Воевода Чарторийский; Черниговский Беневский и Киевский Виговский; Станислав Яблоновский, Андрей Потоцкий и наконец, тогда еще только Хорунжий Коронный, в последствии знаменитый Король, Ян Собеский. Гетман Потоцкий был болен лихорадкою; он так ослабел, что не мог сидеть на коне; но не слушая ни друзей, ни медиков, приказал себя носить на носилках. Напрасно его уговаривали отдохнуть, он отвечал: «перестаньте требовать, товарищи, невозможного. Неприятели ради будут представить вождя, удалившегося с поля сражения — беглецом.»
Шереметев не выходил из шанцев; он обставил себя тройною цепью повозок. Войсковый писарь Сапега напал на нашу передовую цепь — она обратила тыл; Потоцкий увидел ее бегство и приступил к атаке стана целым войском; его правое крыло состояло из конницы Вишневецкого и Виговского; левое была конница Татарская; пехота шла в тесных колоннах серединою; войска Шереметьева смялись, спустились с валов и отступили в стан. Полковник иностранной пехоты Гротус взял у нас три пушки. Битву прекратила ночь.
Не ожидая разсвета, Шереметьев тихо поднялся с полками, и начал отступление к Чуднову; по утру Поляки увидели опустелым весь Русский стан. Достигнув Чуднова, Боярин расположился под городом. Уже Хмельницкий к нему приближался, уже он был у Слободища, что в милях от Чуднова. При нем находились опытные полковники, старым Гетманом к войне приученные: Лесницкий, Зеленецкий, Федорович и Носач.
При известии о приближении Юрия, радость Шереметева была не соразмерима с неудачею под Любартом. Он хвалился взять Краков, Варшаву и Короля; «Но— говорит Летописец — не подобает убо прежде победы торжествоваты.» Вожди Польские положили в совете немедленно напасть на козаков и в тоже время окружить Шереметьева; а против Шереметьева Гетман уже враждовал, да и было за что враждовать: в совете на Кодачке у них положено было все, что Львов, Броды, Замостье, Люблин и Слуцк могли бы доставить победителям разделить поровну. Вдруг Боярин стал утверждать, что вся добыча должна достаться войскам Царским, что сражаясь за Малороссию, они должны быть награждены на счет российских войск. Гетман противоречил, доказывал, что войны козаков с Поляками давно закончены, что Республика ищет не войны, а мира с Малороссиею; что ныне козаки сражаются за Царя и за Царство Московское, за
