Жоравке и Безбородку. Около того же времени Киев был взят из Гетманского ведомства и подчинен Сенату.
Это было больно для Гетмана; но приезд его в Петербург был несравненно горестнее: в день Рождества Христова скончалась его Благодетельница, Уничтожительница пыток и смертной казни, Христолюбивая Елисавета Петровна. Петр III вступил на престол. Петр Кириллович Нарышкин приехал в Украйну, привел к присяге полки, получил от Полковников в подарок двадцать тысяч рублей и от Гетмана перстень в три тысячи; все же подарки оценены в двести тысяч; «но они были сделаны доброхотно, прием их веселил народ.»
По докладу Гетманскому Император уволил в отставку с повышением в чинах: Генерального Бунчужного Осипа Лукьяновича Закревского Генеральным Обозным; Генерального Писаря Андрея Яковлевича Безбородка Генеральным Судьею; Черниговского Полковника Ивана Пантелеймоновича Божича Бригадиром.
На убылые места были избраны в Генеральные: в Судьи Александр Иванович Дублянский; в Писари Василий Григорьевич Туманский; в Асаулы Иван Михайлович Скоропадский; в Хоружие Данило Петрович Апостол; в Бунчужные Яков Степанович Тарновский. Без выборов пожалованы были в Полковники: Стародубским, с чином Бригадира, Голстинский Генерал-Маиор Карнович; Гадячским Голстинский Бригадир Крыжановский; Черниговским, прежде Гоф-Фурьер, потом армейский Полковник Петр Степанович Милорадович. — Василий Андреевич Гудович произведен в Тайные Советники и получил Орден Св. Анны I степени; Андрей Васильевич, сын его, был сделан Генерал-Адьютантом и посылан для переговоров с Фридрихом Великим. Так Малороссияне начали уже являться в службе Имперской, в толпе Царедворцев, в чинах Государственных, приближенными к Царям и любимцами их.
Киев был возвращен в Гетманское ведомство; война с Пруссиею кончена; неожиданное произшествие изменило судьбу Украйны, России, Европы и всего просвещенного мира: Принцесса Ангальт- Цербстская стала Царицею, Самодержицею Русскою, но какою Русскою! Матерью, Благодетельницею России! В Украине не стало Гетманов, в Польще Королей, в Крыму Ханов; добрая, просвещенная, боготворимая своими подданными и потомками их. Великая все это взяла к Великой Державе Своей.
Тот час вся Россия испытала благость Ее, и Малороссия имела удел Ея милостен: был разрешен безпошлинный ввоз леса из Польши, запрещено оттуда в Новосербию и на Запорожье впускать горячее вино; уничтожены табачный и другие откупа. Гетман снова сделал перемены в судопроизводстве: Генеральной Канцелярии велел сноситься с Генеральным Судом сообщениями; возстановил Суды Земские, Градские и Подкоморские, уничтоженные старым Хмельницким. Малороссию разделил на двадцать поветов (?); в каждом был
Земский Суд, в которых собирались три раза в год: от Богоявления до Пасхи; от Троицына дня до июля; от Октября до Рождества Христова. Судья, Подсудок и Земский писарь выбирались вольными голосами из шляхетства того повета и были бессменными. Из этой привилегии не исключалась и шляхта Польская, — «хотя сия шляхта почти ежедневно умножалась новыми выходцами из музыкантов, мастеровых и служителей Панских, которых здесь не разбирали, а кто бывало покажется из Польши, то уже и шляхта, как будто он избранного рода Левитского от древних Иудеев; Для уголовных дел установлен был в каждом полку Гродский Суд. Полковник был Председателем; Судья не назывался уже Полковым, но Гродским; Писарь также. Полковые и Сотенные Канцелярии производили дела военные и полицейские своего ведомства. Гетман и Старшины просили уравнения чинов Малороссийских с Великороссийскими. Государыня уравняла их.
Около этого времени появились в Малороссии Пикинерия и Вербунки. Мельгунов ездил по Заднепровью и, описывая народ полудиким, подал мысль вербовать; явились вербовщики. Мельгунов останавливался в шинках, его шайка пела плясала, пила донельзя, поила козаков и народ; потом пьяным предлагала записаться в службу в пикинеры, объявляя, что козаки и пикинеры все равно, что пикинеры, даже лучше, потому что пикинер начальства не боится и шапки ни перед кем не снимает; беднейшие и «великие опияки.» Записывались с радостью; грамотные шинкари и церковники становились Ротмистрами и Поручиками. Потом целые селения превратились в пикинеров, и были разделены на четыре полка: Елисаветградский, Днепровский Полтавский и Донецкий. Начались жалобы от народа к Гетману; он к Двору; ответа не было. Пикинеров уволили от податей; Мельгунов уверял, что они лучше Малороссиян; на шапки им нашили белые банты; и снимая шапки только внутри церкви, они кричали каждому встречному: «вороты с дороги,
Гетьманец! бо я за тебе лучший». Их спрашивали: чем они лучше. «Не знаю, а лыбонь за тым, що маем корону на шапках; а Ротмыстры наши уси письменни, бо из прасолыв, шинкарив, а де яки и из поповичов жалованы.» Эти бедняки забыли и права свои и привилегии; чванились своим величием, но когда начали их учить строевой службе, они, увидя беду, разбежались по Запорожским куреням, по хуторам Новосербским. Павлоголовко и другие старики села Нехворощи осмелились толковать о договорах Хмельницкого; их начали обвинять в передержательстве пикинеров; ропот превратился в мятеж; их приговорили к кнуту; перекрест из Турков, Пикинерский Полковник Адобаш, с восторгом исполнил приговор.
Под этот неприятный случай, бросивший какую-то тень на Малороссию, в Генеральном Суде сочинили просьбу к Императрице. Облагодетельствованный Гетманом, Теплов сам старался о том, чтоб эта просьба была написана, и сам же, будучи в это время при Государыне докладчиком, подал на нее тайный донос. Просьба была написана от лица всей Малороссии; в ней было изъявлено народное желание, чтоб Гетманство было наследственное в потомстве Разумовского, причины для этого показаны были оскорбительные для всей Малороссии; все Гетманы и Старшины—живые и мертвые — обруганы и озлословлены. Это был донос на народ, а не народная просьба; и это было сочинение — Теплова. «Другая рука, — говорит Конисский, — а паче рука гражданина природного, конечно, задрожала бы от первых почерков столь хульных и злобных на Малороссию; но сей питомец ее исполнил Пророческие и Царские слова во всей точности: иже яда хлебы моя возвеличиша на мя запинания.»
Шляхетство и чины были созваны в Глухов; но просьбы ни один не подписал. Ни Царское великолепие приемов Гетманских, ни ласки, ни искательства, ни обнадеживания, ничто их не преклонило. Они разъехались, — иным путем идяше в страну свою. Вслед за ними поскакали посланцы по полкам, по поветам, по сотням, с просьбою подписаться. Чины и козаки, не обинуясь, объявили, что просьба эта противна разсудку, чести, правам народным и есть нелепость сумасбродная. Гетман разсердился и послал к Государыне тую просьбу, которую можно бы скорее назвать пасквилем на Малороссиян, нежели просьбой.
Государыня потребовала Гетмана в Петербург. Приказав Асаулу, Хоружим и Бунчужным сохранять единообразие в оружии и в мундирах козацких, он поручил управление краем Кочубею, Туманскому и Апостолу, и явился в столицу. Теплов встретил его объятиями. Граф Григорий Григорьевич Орлов, стоя в дверях этой комнаты, громко сказал: «и лобза его же предаде.» Вскоре объявлен был Гетману Монарший гнев, и не приказано являться во дворец, пока не подаст прошения об увольнении.
Он явился с прошением; был уволен; ему дали шестьдесят тысяч пенсии, Быковскую волость, Гадячский ключ и Батуринский дом, где он и умер, в 1803 году Января девятого.
Полки превращены в Наместничества; Старшины получили чины Великороссийские; Гетманщина
