Кара-Мустафа раззорил Чигирин до основания, и пошел по пятам Гетмана. Турки, Волохи, Татары, Молдаване и Юрий Хмельницкий все двинулось к Бужину. Начался семидневный бой. День и ночь Визирь возобновлял нападения на Гетманский стан; день и ночь был отражаем с гибелью многих воинов своих и Гетманских. Наконец Самуйлович решился на битву кровопролитную, — на бой, «яковый нынешнего века в краях здешних не был виденный.» Гетман уговорил Ромодановского действовать решительно. Августа девятнадцатого противники столкнулись. «Затмилось солнце от густого дыма, из огнестрельных орудий тогда исходившего; изнемогала земля под тяжестью великих сил воинских; пускаемые из многочисленных луков стрелы падали на оную, как частые капли дождевые; повсюду сыпались пули, в виде огненного града; пушечная пальба подобно страшным громовым ударам, неумолкно раздавалась.» Козаки, лишась одной руки, рубились другою. После огня начался бой рукопашный; под Визирем было убито два коня; летописи сохранили имя Прилуцкого Полковника Федора Молчана, как достойного сподвижника Гетманского; он был приметен в многочисленных рядах безбоязненных товарищей. Наконец, потеряв две трети войска, Визирь бежал с остальным. Самуйлович и Ромодановский не погнались за ним, но бросились в покинутый лагерь, где нашли пустые шатры и одних верблюдов с чучелами. Так были наказаны они за жадность и необдуманность. Одно это спасло Визиря и остаток его армии от совершенного истребления.
Повествуют, будто бы Хан и Визирь грозили Ромодановскому казнию сына, бывшего тогда в Крыму, если он или Гетман станут их преследовать.
Визирь, возвращаясь в Турцию, приказал Мимар-Аге заложить две новые крепости близь Очакова, чтоб удержать козаков от появления на Черном море. Эту работу прикрывали шесть полков Янычарских под предводительством Каплан-Паша. Но едва началась постройка, явился Сирко с пятнадцатью тысячами Запорожцев и с отрядом Перхурова, разогнал Янычар и изрубил работников.
Молчан получил от Государя похвальную грамоту. Самуйлович другую бархатную ферезь в пять сот рублей. Сыну его, Якову, было позволено приехать в Батурин для свидания с ним. На место его в Москву потребовали Григория. Они получили по три пары соболей и по объяри. Старшины и Полковники были также награждены атласом и соболями; но Ромодановским Государь был недоволен за то, что он Визирю позволил, спастись; и его отозвали в Москву из Малороссии.
Желая наградить войска, защищавшие Чигиринский замок, Гетман составил из них шесть полков полевых Сердюцких, то есть непременных пехотных, как они были за Короля Батория. Жалованья им было положено в год по трй рубля на человека; Старшинам по чинам и по мундиру на два года. Этот мундир состоял из куртки, с красными рукавами, набитой шерстью и полосами выстеганою; из шаровар суконных голубых и из доломана белого сукна, которое тогда называлось Габою, с воротником по-пояс. Чтобы прикрыть эту новую издержку, наложен был новый налог на посполитство: по алтыну с дыму. Так Самуйлович приготовлял свое собственное несчастие, навлекая на себя народную ненависть откупами и поборами.
Выходя из Малороссии, Турки не покинули надежды на овладение западною Украйной. Усилив Черкассы, Юрий отправил своего Наказного Яненка, с небольшим отрядом, для завоевания городов. Это походило более на набег шайки разбойнической, нежели на борьбу сына Гетманского с согражданами, его ненавидящими. Первый, Канев—пал под ударами отверженца; преданный огню и мечу он примером устрашил другие города. Мошны, Корсунь, Жаботин, испуганные лютостию Яненка, сдались; только малое число жителей перебежало на левый берег Днепра. Самуйлович выслал к Каневу несколько сот козаков: они пали под превозмогающею силою грабителей. Пользуясь успехами Юрия, Поляки выступили из Кальника, Немирова, Линец и Жорнища. Юрий основал столицу свою в Немирове, Яненко поселился в Корсуне; весь Запад был занят Татарами и сообщниками Князя Малороссийской Украйны.
С новым годом начались новые кровопролития: Яненко возстал на Хмельницкого; провозгласил себя Гетманом; ворвался в Украйну восточную; соединясь с Белгородскими Татарами, раззорил селения в окрестностях Козельца, Носовки, Ирклеева, Яблонева и захватил в плен жителей. Юрий с четырьмя Крымскими Султанами выступил против него, и предпринял опустошение полка Лубенского. Семен Самуйлович пошел на Хмельницкого и на Яненка. К весне выпали глубокие снега, потом настала необыкновенная в наших краях стужа; большая часть людей и лошадей Юриевых погибла. Он возвратился от Яблонева; Яненко бежал в Черкасы. Молодой Самуйлович овладел Корсунем, Мошнами, Драбовкой, Жаботиным, а наконец и Черкасами, откуда Яненко заблаговременно скрылся. Булатное зерцало, гладкая золоченая пищаль, десять аршин бархата и сорок соболей были Царской наградой победителю.
Тогда начались переговоры с Венским Кабинетом; Царь склонял Цесаря к союзу наступательному и оборонительному, просил посредничества между ним и Польским Королем. С этими предложениями явились, Июня двенадцатого, в Вене великие и полномочные Московские Послы: Ближний Боярин, Наместник Суздальский Иван Васильевич Бутурлин; Окольничий, Наместник Каргопольский Иван Иванович Чадаев, и Думный Дьяк Лукьян Голосов. Цесарь обещал стараться о вечном мире между Россиею и Польшею: но насчет союза сказал, что он может вооружить Францию против Римской Империи, ибо мог бы стать опасным для Польши, с которою Франция в тесных связях.
Пока переговоры продолжались, многочисленное Царское войско придвинулось к границам Турции. Казанский Наместник, Боярин, Воевода Князь Михайла Алегукович Черкасский был главнокомандующим. Под его начальством находились Воеводы: Петр Васильевич Шереметев; Князь Федор Юрьевич Борятинский; Наместник Тверский, Князь Михайла Юрьевич Долгорукий; Князь Григорий А?анасевич Козловский; Мван Богданович Милославский и Венедикт Андреевич Змеев. Кроме того, сильные отряды разместились вокруг Киева: один Псковский и Новгородский под начальством Князя Ивана Андреевича Хованского; другой отдельный, под начальством Князей Никиты Семеновича Урусова, и Данилы Афанасьевича Борятинского, да Ивана Петровича Лихарева. Полковник, Голова Московских. Стрельцов, Стольник Василий Перхуров стал на Запорожье; а на Белгородской дороге Князь Яков Семенович Борятинский. Так ополчился Царь не для притязания к Туркам, но для охранения границ своих; он предвидел новое нападение Султана на Украйну, после неудачной двухлетней войны.
Генерал Гордон укреплял Киев. Полковник Степан Иванович Янов наводил через Днепр мосты на якорях, дотоле невиданные. Гетман Самуйлович поднимал высокий вал вокруг Печерской обители. Войско Гетманское соединилось с войсками Царским и составило громадный оплот против Магометан; боясь об него разбиться, они остались в совершенном бездействии.
Все же Крымцы тревожили нас опустошительными набегами; то быстро исчезали в степях Украйны, то нежданно появлялись в селах ее и даже под Киевом; одни Запорожцы могли противустать налетам Орды полукочевой. Мурад-Гирей обратил против них оружие; он с Янычарами ворвался ночью в Сечь. Сирко разбил и разсеял хищников; они бежали; Кошевой погнался с пятнадцатью тысячами товарищей, разорил Татарские селения, взял в плен четыре тысячи Крымцев, ограбил грабителей и, возвратясь с добычею домой, написал к Хану следующее письмо примечательное, важное для потомства. Оно лучше всех характеристических описаний изображает нрав отважного и, можно сказать, последнего Кошевого. Его преемники были призраки прежних Кошевых:
«Ясне Вельможный Мосце Хане Крьшский и со многими Ордами близкий наш; сосед!
Не полагали мы ввесть в неприязнь и в войну с вами наше войско Низовое Запорожское; но увидели в прошлую зиму, что вы сами стали зачинщиком, послушав шального и безумного Визиря Цареградского. Вы приходили с Янычарами и со многими Ордами Крымскими и, ночной порою, вырезав нашу стражу, стоявшую за Сечью, подослали к нам пятнадцать тысяч Янычаров, с приказом (это стыдно и не по-рыцарски) всех нас
