властителя своего, как ему надлежало; только спомощником Мишке учинився, искали головы нашей и зла всей Старшине и возмущения народа; а старой Полуботок, в Переяславле на Полковничестве обретаяся, промышлял о Гетманстве и желал нам, Гетману, и всем при нас будучи, пагубы и нестроения в народе. Постановили есмы, с Старшиною и с Полковниками, взять от них Полуботков все маетности старые и ныне вновь данные, и одне привратить к городу Чернигову, потому что издавна тому городу надлежали, а другие обратить на войсковый прожиток.»
Так угнетал пришлец красу Малороссии — Павла Полуботка; так, непризнанный сердцем Украйны, Гетман осмеливался себя называть властителем народа; старый Хмельницкий не решился бы противу закона и чести брать на себя такую власть; представитель народа, военачальник козаков, избранный волею общею, могущий быть свергнутым тою же волею, Мазепа отнюдь не был властителем Украйны; а любил он ее или себя одного, мы увидим по делам его.
Зная о неудовольствии Старшин и войска на Гетмана «за излишние строгости и великие издирства,»—Крымский Хан предпринял возмутить Малороссию и вызвал к себе сродника Искры, любимца Мазепы, войскового Канцеляриста Петрика. Этот, под именем Гетманского посланника, проехал через Запорожье к Хану; обнадеженный что будет Гетманом, он взял значительный Татарский отряд, при котором был и Ханский сын, и направил путь в средину Малороссии, к Переяславлю, чтоб, провозгласив себя Гетманом, соединиться с Палием. Он прошел удачно Херсонскою степью до Чигирин-Дубровы; городовые козаки и компанейцы выжгли посады Очакова, и с значительною добычею возвратились к Мазепе. Гетман взял с собою эти полки и пошел с Гамалеею навстречу Петрику, который разорил Полтавский полк, подступил к городам Орельским, назвался побочным сыном Мазепы, его единственным наследником, издал универсал и уговаривал Украйну возстать против Москвы и соединиться с Крымцами. Такой универсал не мог быть успешен. Гетман обещал тысячу талеров за Петрика живого или мертвого; послал в поиск за ним три отряда, один с Полковником Киевским Коровкою и Переяславским Мировичем, другой с Черниговским Яковом Лизогубом, третий с Гадячским Михайлом Боруховичем и Миргородским Данилом Апостолом; а сам вступил в Полтаву с многочисленным войском. Петрик вышел из Украйны и неудачно повторил в следующем году свои покушения.
Три года продолжалась его борьба с Мазепою. И хотя Виниус привез Гетману известие, что Государи отложили поход на Турков и на Крымцев, но козаки наши не были в бездействии: Лубенский полк, под предводительством Палия, разбил Татар у Кизы-Керменя; Миргородский разбил их на Ингуле; Полтавский захватил в плен несколько Крымцев и увел стадо лошадей из под Перекопа; в конце года, между Днепром и Бугом, при Кодиме, Палий и полки Переяславльский и конноохочий Пашковского трое суток бились с Татарами Нагайскими и Белгородскими; эти шли на Киев, те их прогнали.
И как же отблагодарил Гетман козакам за победы? Наложил денежный сбор с шинков, винокурень и гуртовых винных продаж; донес Государю о поборах и жестокости помещиков, О излишних работах крестьян, и выхлопотал указ надзирать за Малороссийскими помещиками как будто-бы не вправе был то делать и без указа.
С новым годом Петрик снова привел толпы Крымцев в Украйну.
Этот набег был вовсе неожиданный, после прошлогодних побед над Крымцами. Его нельзя было предполагать. Переяславский полк первый пострадал.
Мазепа, как мы уже видели, не любил Семена Палия. И прежде Палий просил, чтоб его приняли в Царское подданство; но Гетман сослался на мир России с Польшею, и не только не принял его самого, но запретил своим полковникам принимать его козаков в службу. Однако ж Палий добровольно пошел на грабителей; в Лысянке к нему присоединились Пашковский и Кузменко, Полковники охочекомонные, и Мокиевский, преемник Коровки, бывшего Киевского Полковника; из Лысянки пошли они степью к Бабанке, мимо Уманя; ни днем ни ночью не отдыхая, дошли до Буга и потом приблизились к Очакову. На дороге встретили Татар и заставили их положить оружие. Палий и Пашковский стали в версте от города, Мокиевский и Кузменко пошли на город. Нивы были зажжены. Огонь, предвестник козаков, вызвал человек около пятидесяти из города; наши начали их заманивать; вскоре четыреста Турков пеших и полтораста конных, под начальством Очаковского Бея, погнались за нашими; за дымом не видали, что к ним приближается свежий отряд. То был Палий. Силы наши стали превосходнее; козаки напали на Турков, гнали их до крепостных ворот; две сотни их легло на месте, взято в плен было девяносто, отнято три бунчука, угнано двести сорок волов, и пятнадцать тысяч овец.
Окончив Очаковскую экспедицию, Палий соединился с Полковниками: Черниговским Яковом Лизогубом, Лубенским Леонтием Свечкою, Переяславским Иваном Мировичем, Прилуцким Дмитрием Горленком, Наказным Нежинским Матвеем Шендюхом, да с Компанейскими: Кожуховским, Ясликовским и Максимовичем; все это составило отряд в двадцать тысяч козаков, с двадцатью пятью пушками. Пришли раззорять селения Татар Буджакских; а Кошевой Шарпило, с семьюстами Запорожцами, явился под Перекопом, раззорил каланчи на Сиваше, отнял восемь пушек, разбил Крымского Султана Нурадина в кровопролитной битве у Молочных вод, и привел в Сечу много пленников.
Государь в это время изготовился к войне с Турками назначил сборным местом Воронеж, построил флотилию и весною, в тысяча шестьсот Девяносто пятом году, двинулись две Русских армии: в одной, под начальством Бориса Петровича Шереметева, было сто тысяч воинов, в другой, под командою Алексея Семеновича Шеина, тридцать тысяч. Первая пошла к Днепру, вторая к Азову.
Шереметев соединился с Мазепою, Запорожцами и Слобожанами. Они взяли многие крепости и в том числе Кизы-Кермень, Аслан-Кермень, Нустри-Кермень; построили на Днепровском острову крепость Тавань, которая потом, по Карловичскому миру, была раззорена, и оставили в ней значительный гарнизон. Более других отличился в этом походе Миргородский Полковник Данило Апостол; но Мазепа не его послал к Царю с пленными, а Мировича, Мокиевского и Боруховича, которые возвратились из Москвы с богатыми подарками.
Что касается до армии Шеина, ее поход не столь был удачен. Гвардейский Капитан Янсен заклепал Царские пушки и бежал к Туркам. Русские, овладев двумя каланчами, оставили в них сильный гарнизон и отступили от Азова.
Соседство с Крымцами не давало покоя на Юге Малороссиянам; еще не открылась весна, как, не смотря на свои потери прошлогодние, Орда внесла в наш край опустошенья и грабежи и снова уведены были в рабство толпы Украинцев. Это случилось в феврале. Крымцы ворвались в полки Полтавский и Миргородский: Борухович и Апостол встретили их у Соколки, разбили, загнали в устье Ворсклы, и перетопили множество; но потеря была велика с обеих сторон. Смерть Охочекомонного Старшины Вечорки наиболее козаков огорчила. Он имел при себе партию отчаянных удальцов и охотников; всегда служил в тех козацких отрядах, которые были ближе к неприятелю. В эту войну побуждением, видно, поступленных Мазепою талеров, напускал всегда в середину Татар и искал Петрика.» Вскоре, близ местечка Кишенок, нашли тело Петрика, пробитое насквозь копьем и повешенное на крюк, с надписью: бунтовщик и возмутитель. А потом отыскали и труп Вечорки изуродованный, с вырванным сердцем.
Тут началась осада Азова вторичная. Пятнадцатитысячный отряд козаков пошел к Азову, под начальством Полковников: Якова Лизогуба, Боруховича, Горленка и Свечки, да Компанейских Полковников: Федорины и Кожуховского. У Коломака Мазепа с Шереметевым охраняли наши границы от вторжения Татар. Лизогуб за Азовом пересекал сообщения Орд Кубанских с городом. Они безпрерывно нападали на козаков,
