— Шарабанъ и подвода отправлены, возгласилъ г. Самойленко, возвращаясь въ залу, и примолвилъ офиціальнымъ тономъ:- въ столовой собраны вс? лица, принадлежащія къ управленію Алорожской экономіи; если вашему сіятельству угодно будетъ…
— Ахъ, н?тъ, ради Бога, Ос… Іосифъ Козьмичъ! воскликнулъ графъ въ какомъ-то перепуг?! я ненавижу всякую казенщину… избавьте меня, пожалуйста!.. И — зам?тивъ обиженное выраженіе, которое внезапно изобразилось въ чертахъ г. Самойленка:- Позвольте, позвольте мн? прежде всего, посп?шилъ онъ сказать, — познакомиться, подъ вашимъ руководствомъ, съ самымъ д?ломъ… а зат?мъ вы мн? всегда усп?ете представить… если это необходимо… подначальныхъ вамъ лицъ…
Іосифъ Козьмичъ самодовольно наклонилъ голову: это было даже бол?е, ч?мъ онъ ожидалъ.
'Ни съ д?ломъ, ни съ людьми во-в?ки в?ковъ не быть теб? знакомымъ, милый мой!' р?шилъ онъ въ умной голов? своей.
— Да не угодно-ли вамъ будетъ, Владиміръ Алекс?евичъ, весело и развязно заговорилъ онъ, понявъ какъ-то сразу, en bloc, что за челов?къ былъ Завалевскій, и почитая всл?дствіе сего за лучшее не называть его ни 'вашимъ сіятельствомъ', ни 'графомъ', — не хотите-ли съ дороги закусить чего-нибудь?…
— Н?тъ, я нисколько не голоденъ… Чаю разв?…
— Сейчасъ устроимъ… Марина, ступай, распорядись!..
— Ахъ, зач?мъ вамъ безпокоиться! живо обернулся на нее графъ.
— Она у меня хозяйка, съ достоинствомъ произнесъ Іосифъ Козьмичъ, какъ бы желая дать ему почувствовать, что это молъ единственно изъ гостепріимства оказывается теб? внимательность.
— Что, вы въ стакан? пьете? спросила Марина Завалевскаго, скользнувъ по немъ своимъ лучистымъ взглядомъ.
— Въ чашк?, если позволите:- я въ гусарахъ не служилъ, примолвилъ онъ, см?ясь.
Марина такъ и покатилась.
— А кто въ стакан? пьетъ, тотъ непрем?нно былъ гусаромъ? спрашивала она, сама удивляясь тому, изъ-за чего сд?лалось ей такъ вдругъ весело, и указывая пальцемъ на Іосифа Козьмича:- то-то видно сейчасъ, что онъ былъ военнымъ прежде, проговорила она, — стакановъ по пятнадцати дуетъ!
Завалевскаго всего покоробило отъ этого жеста, отъ этого вульгарнаго выраженія. Бол?зненно передернуло у него подъ правымъ глазомъ, точно кто подъ самымъ его ухомъ визгнулъ по стеклу мокрымъ пальцемъ. Онъ конфузливо опустилъ голову, боясь встр?титься глазами съ Мариной. Но она все вид?ла, отгадала чутьемъ впечатл?ніе, произведенное ею на него, и, заал?въ по самый лобъ, сердито сдвинувъ брови и закусивъ нижнюю губу, она прянула съ м?ста и, промолвивъ скороговоркой: 'я вамъ сейчасъ пришлю чаю', выпрыгнула изъ залы, словно испуганная коза…
Іосифъ Козьмичъ также все вид?лъ, — и лукавая улыбка скользнула по его толстымъ губамъ, когда Завалевскій, проводивъ Марину какими-то весьма подозрительными, по мн?нію г. Самойленка, глазами, поднялъ ихъ на него и сказалъ:
— Зам?чательная наружность у вашей дочери, Іосифъ Козьмичъ!…
— Да-съ, отв?чалъ онъ, придвигая къ себ? кресло ногой и усаживаясь въ немъ какъ можно спокойн?е насупротивъ графа:- красавица, могу сказать безъ лишней скромности… И воспитана, — насколько это только возможно было въ нашей глухой сторон?. Покойница жена моя, примолвилъ онъ со вздохомъ, — происходившая изъ рода князей Серебряныхъ-Телепневыхъ, — въ дом? даже ихъ воспитаніе получила, — сама была женщина образованная… и съ другой стороны, мы ничего не жал?ли, конечно…
Іосифъ Козмичъ передохнулъ и взглянулъ на графа.
Тотъ молчалъ и загадочно гляд?лъ на него.
— И справедливость требуетъ сказать, началъ опять г. Самойленко, и уже съ н?которымъ па?осомъ, — с?мена, пос?янныя такъ-сказать нами, пали не на неблагодарную почву. Училась она прекрасно, и отъ природы весьма понятлива… даже прямо надо сказать — умна! И Іосифъ Козьмичъ кивнулъ головой самоув?ренно и р?шительно…
— Умна? повторилъ графъ, все такъ же загадочно глядя на него.
Г. Самойленк? послышалось сомн?ніе въ звук? его голоса.
— Конечно, посп?шилъ онъ добавить, какъ бы извиняясь за Марину, — по первому разговору вы могли… можетъ быть заключить… Но съ этимъ ничего не под?лаешь… идеи в?ка…
— Идеи в?ка! опять повторилъ Завалевскій и вдругъ засм?ялся: очень забавнымъ зазвучало ему это выраженіе въ устахъ господина Самойленки, — ничего съ этимъ не под?лаешь, конечно…
Онъ тотчасъ же зат?мъ какъ бы припомнилъ что-то и, какъ бы боясь позабыть это вдругъ вспомянутое, торопливо спросилъ, подымаясь съ м?ста:
— Кабинетъ покойнаго дяди тутъ нал?во, не правда-ли?
— Черезъ корридоръ нал?во, отв?чалъ озадаченный Іосифъ Козьмичъ, указывая дверь рукою и не трогаясь изъ своего кресла. Но, увид?въ, что Завалевскій, не оглядываясь, быстро направился въ сторону кабинета. онъ поднялся покряхтывая съ м?ста и пошелъ за нимъ.
Кабинетъ бывшаго влад?льца Алаго-Рога была пространная четырехъ-угольная подъ высокимъ сводомъ комната, оклеенная темно-малиновыми обоями съ такого же цв?та кожаною мебелью вокругъ ст?нъ, и большимъ, съ ц?льными стеклами, венеціянскимъ окномъ, обращеннымъ къ широкому плесу —
— Ничего зд?сь не тронуто; какъ застала смерть покойнаго, въ самомъ томъ вид? вел?лъ я все оставить, доложилъ онъ, останавливаясь на порог? кабинета, между т?мъ какъ графъ задумчиво подходилъ къ окну.
— Онъ зд?сь и умеръ?
— На этомъ вотъ самомъ м?ст?. Іосифъ Козьмичъ указалъ на кресло, стоявшее у окна. — Вышелъ онъ, по обыкновенію, изъ спальни, посл? утренняго чаю, сюда, с?лъ за книгу и…
Но Завалевскій, какъ бы изб?гая тяжелыхъ воспоминаній, или подъ вліяніемъ другой занимавшей его въ эту минуту мысли, прервалъ его приглашеніемъ с?сть и 'вооружиться терп?ніемъ, такъ какъ онъ им?етъ сообщить ему н?что, и посов?товаться съ нимъ относительно сего, и что собственно для этого онъ теперь и прибылъ въ Алый-Рогъ'.
'Занимательно будетъ послушать — что онъ мн? выкинетъ?' подумалъ управляющій, не безъ н?которой однако внутренней тревоги, и молча с?лъ у стола. По другой сторон? Завалевскій пом?стился въ кресл?, въ которомъ скончался, пораженный мгновенно ударомъ, его покойный дядя.
Небо меркло; уже не совс?мъ ясно рисовались другъ предъ другомъ лица собес?дниковъ.
— Скажите, пожалуйста, началъ графъ не вполн? твердымъ голосомъ, словно перемогалъ въ себ? внутреннюю неохоту приступить къ разговору, — сколько у насъ десятинъ л?су?
— Л?су? переспросилъ г. Самойленко. — То-есть какого именно?
— Н-ну… хорошаго!…
— То-есть строеваго?
— Да, строеваго.
— Порубки есть… На такомъ пространств?… дв?надцать челов?къ одной конной стражи держу, — а все не усмотр?ть везд?. Народъ теперь какой, сами знаете… Тысячъ пятнадцать десятинъ однако добраго л?су пожалуй и найдется, заключилъ Іосифъ Козьмичъ.
— А какъ ц?на?
'Вотъ оно! Спустить хочетъ', догадался тотчасъ же управляющій.
— Ц?ны небольшія, началъ онъ громко, мямля и растягивая, чтобы дать себ? время соображать свои отв?ты, — в?дь вся зд?шняя сторона л?сная… мелкопом?стные очень сбиваютъ ц?ны…
— На триста тысячъ можно будетъ однако, продать?
— На триста тысячъ! даже вскрикнулъ г. Самойленко:- на что вамъ такая огромная сумма, Владиміръ
