учесть, что Сирена видит во мне воплощение дьявола, то она по-своему права. Во всяком случае, доктор Гардинер, моя жена уже несколько часов в родовых муках, и от вас зависит, чтобы она нормально разродилась.
Джейк вышел из комнаты и закрыл дверь, отрезая от себя успокаивающий голос Хелли. Только теперь, прислонившись к стене коридора, он вдруг почувствовал, что слишком слаб, чтобы противостоять неодолимому отчаянию, которое преследует его с того злополучного дня все эти месяцы.
— Безнадежно, — так сказали о состоянии его жены специалисты. Они имели в виду, что Сирена никогда уже не станет той разумной, веселой женщиной, какой была в начале их брака, и, разумеется, никогда не восстановит своего былого положения в обществе.
Но для Джейка слово «безнадежно» имело совсем другой смысл. Оно выносило приговор, лишавший его надежды на мир и счастье. Впереди — лишь темное, наполненное ненавистью и одиночеством будущее. И, конечно, ребенок.
О ребенке думать не хотелось. Отогнав мучительные мысли, он снова расправил плечи. Для других он по-прежнему останется человеком гордым и сильным — человеком, который имеет все.
Его называли Мидасом, и только один Джейк знал, какая пустота находится за величием этого прозвища.
Глава 3
— Он так прекрасен, — шептала Сирена.
Больная перестала бороться и лежала, словно тряпичная кукла, позволив Хелли сменить ей мокрую рубашку на сухую.
Задача эта оказалась не особенно трудной. Не считая большого живота, Сирена оказалась почти так же бестелесна, как и мифическая нимфа, которую она напоминала.
Уходя, мистер Парриш велел Хелли освободить Сирену от пут, за что с готовностью и принялась доктор. Однако, к ее разочарованию, узлы были слишком туго затянуты из-за того, что больная постоянно дергала за ремни, и Хелли потребовалось не менее получаса, чтобы справиться с ними.
Возясь с узлами, Хелли старалась поддерживать видимость светской беседы, надеясь таким образом успокоить свою пациентку, но у нее не было никакого опыта в пустой болтовне, кроме того, она чувствовала себя на чужой территории весьма неуютно.
К удивлению Хелли, все шло вполне сносно. Она говорила обо всем, начиная от современной музыки и кончая последними тенденциями моды. В один из моментов оживленной, хотя и несколько односторонней беседы, когда Хелли рассуждала о преимуществах маленьких кринолинов, Сирена удивила ее, кивнув в знак согласия.
Больная оставалась послушной и, следуя указаниям доктора, даже позволила отнести себя в кресло.
— Ну как? Так лучше? — поинтересовалась Хелли, не очень-то рассчитывая на ответ. Вопрос был задан скорее по привычке.
С озабоченным видом Хелли направилась к постели. Одному Богу известно, как сделать так, чтобы Сирена поверила ей настолько, что позволила бы обследовать себя. Судя по стонам больной и их частоте, до родов может пройти еще несколько часов, и остается только молиться, чтобы Сирена оставалась спокойной и позволила сделать все, что требовалось.
Некоторое время Сирена молчала и как загипнотизированная смотрела прямо перед собой, потом внезапно замотала головой и уставилась на Хелли.
— Дьявол, — проговорила Сирена странным бесцветным голосом.
— Извините? — Хелли, менявшая мокрые простыни, приостановилась. Ее возмутило то, что Сирену оставили лежать в промокшей от предродовых вод постели, и она старалась побыстрее исправить положение.
— Вы знаете, он ведь прекрасен. Дьявол-то.
— Дьявол? — Хелли поморщилась. — Прекрасен?
И сразу же перед ее глазами возникло улыбающееся лицо Джейка Парриша, от которого дух захватывало. Джейк был частицей дьявола, и он был, несомненно, прекрасен.
— Да, действительно прекрасен, — согласилась Хелли, полагая, что Сирена говорит о своем муже.
Несколько секунд Сирена не мигая смотрела на нее, и у Хелли возникло жуткое ощущение, что она читает ее мысли.
— Не обманывайтесь его красотой, — прошипела Сирена. — Некоторые его лица очень безобразны. И он может быть… жестоким. Таким я его ненавижу больше всего.
Произнеся последние слова, она поежилась и задрожала.
— Мне кажется, все мужчины время от времени склонны к плохому настроению, и, полагаю, большинство из них часто бывают жестокими. Так уж они устроены, — заметила Хелли. — Вы никогда не замечали, что мужчины не так сдержанны, как женщины?
Игнорируя ее слова, Сирена мечтательно посмотрела в угол.
— Но иногда он так нежен. Я люблю, когда он гладит меня… — тихо прошептала она. Затем издала серию слабых стонов, закрыла глаза и откинула голову. — Он мучает меня до тех пор, пока я не начну умолять его коснуться меня… здесь, — закончила она, прижав свою руку между ногами.
Хелли была в шоке. Ничто в учебниках и медицинских пособиях не подготовило ее к подобного рода ситуациям.
— А когда он наконец… овладевает мной… я не могу не кричать от удовольствия.
Сирена явно была в экстазе. Хелли ответила на это сконфуженным недоумением. И что же ей теперь делать? Должна ли она игнорировать услышанное, притворяясь, что ничего не замечает? Или ей следует оставить Сирену?
Однако Сирена сама спасла ее от необходимости принять решение. Издав несколько все более глубоких вздохов, закончившихся резким стоном, и раза два вздрогнув всем телом, женщина обмякла и застыла в неподвижности.
«И что же ты теперь скажешь, мисс Всезнайка? — спросила себя Хелли и сама себе ответила: — Это та область, где моего образования явно недостаточно».
Она украдкой взглянула на Сирену, на лице которой осталось выражение наивысшего экстаза. Роженица прерывисто дышала.
«Вероятно, Джейк Парриш — отличный любовник?» — эта мысль глубоко волновала и смущала девушку.
Хелли сделала попытку вернуться к своей задаче и пробормотала:
— Сейчас я управлюсь с постелью, и вы там уютно расположетесь.
Но Сирена, казалось, не слышала ее. Она смотрела в дальний темный угол комнаты и беззвучно открывала и закрывала рот.
Со смертельно бледным лицом, прижавшаяся к спинке кресла, Сирена воплощала нескрываемый ужас. Хелли озадаченно проследила за направлением ее взгляда. Оказалось — всего лишь алая перчатка, едва ли способная вызвать такой испуг.
С умоляющим выражением на лице, похныкивая. Сирена замотала головой. Затем внезапно, заставив Хелли подпрыгнуть от неожиданности, провопила:
— Остановите его!
Сделав неверное движение, больная потеряла равновесие и упала с кресла на пол. Она лежала, свернувшись в комочек, и дрожала, прижимая руки к груди, однако вопли продолжались:
— Ради Бога! Не позволяйте ему снова бить меня! Теперь она выставила руки вперед, словно защищаясь от удара. Напуганная такими проявлениями ужаса, Хелли поспешила женщине на помощь. Она опустилась на колени и стала тихонько гладить ее по спине. Сирена дернулась словно от удара.
— Я так старалась ему угодить, так старалась. Но когда я не смогла… Боже правый! Он так противен, когда бьет меня? — Она забилась еще глубже, продолжая извиваться в ответ на воображаемое нападение. — Не давайте ему бить меня!
— Успокойтесь. Никто не собирается сделать вам больно, — пыталась убедить больную Хелли.
По щекам Сирены катились слезы, а сама она зажала уши, словно боролась с неприятным шумом:
— Ради Бога! Пусть он не говорит этих ужасных слов! Он знает, что я их не переношу!
Хелли чувствовала себя абсолютно беспомощной. «Боже, что сделали с этой беднягой? И кто?»
При всех его недостатках Джейк Парриш не казался человеком, способным плохо обращаться со своей женой. Весьма неохотно Хелли призналась себе, что была тронута его терпением — ведь он даже не повысил голоса, когда Сирена укусила его.
Хелли была в затруднении. Может быть, Джейк Парриш разыгрывал такую терпимость ради нее? По опыту она знала, что, насколько это касается мужей, они, ягнята на людях, очень часто оказываются наедине со своими женами волками.
Разве все в Филадельфии не восхищались Амбруазом Гардинером, преданным мужем и примерным отцом?! Хелли рано узнала, что внешность мужчины может быть обманчива, — ее отец был мастером притворяться и разыгрывать сцены. В волчьей стае он всегда был бы вожаком. Может быть, и Джейк Парриш тоже волк в овечьей шкуре?
Сирена встала на четвереньки и, уставившись на Хелли сквозь гриву своих волос диким, звериным взглядом, простонала:
— Я ведь говорила, что он не может получить удовлетворения, если я не плачу и не умоляю. Он стыдит меня, если не может…
Она разрыдалась, Хелли попыталась поднять ее.
— Сирена! Со мной ты в безопасности. Я не позволю ему сделать тебе больно. Никогда! Ты меня слышишь?
Под руками Хелли женщина обмякла, и лишь тело ее сотрясалось от сдавленных рыданий.
— Ну, ну, милая моя. Ты же хорошая девочка, и со мной ты в безопасности, — шептала Хелли.
Внезапно Сирена поднялась с колен и, прорычав, как бешеное животное, с удивительной силой злобно отшвырнула Хелли к стене.
Первый раз в жизни Хелли была благодарна кринолину и множеству нижних юбок — они защитили ее от сильного удара в спину и смягчили падение. Ошеломленная, она лежала, пытаясь прийти в себя.
К счастью, ей это быстро удалось, и сот доктор уже склонилась над своей пациенткой, которая собиралась залезть под кровать. Ловким движением Хелли ухватила Сирену, стараясь не повредить ей живот.
Как можно нежнее она перевернула сопротивляющуюся Сирену на спину и, игнорируя удары, обняла пациентку и
