Обратный ход времен
Максимов всякий раз поражался, как неожиданно расположены кладбища в Прибалтике. В России, особенно в деревнях, погосты стоят на отшибе, на высоком холме. Вокруг крупных городов это не кладбища, а, прости, Господи, помойки помойками. А здесь шел сосновым бором — и ни ворот тебе, ни бетонного забора, никаких примет заповедности или проклятия места. Все та же песчаная дорожка вьется между соснами, так же темнеют редкие кусты. Не сразу обращаешь внимание, что и без того чистый сосновый бор стал еще более ухоженным, всюду чувствуется человеческая рука. И лишь присмотревшись, увидишь плоские камни в тени кустов. Ни оград с облупившейся краской, ни столиков, за которыми раз в год полагается не чокаясь хлебнуть горькую и оставить хлеб и пригоршню дешевых конфет. Редкий невысокий крест, зеркально отливающий черным мрамором, подтвердит догадку, от которой невольно дрогнет сердце. Кладбище. Территория смерти.
Смеркалось. С серого неба сыпал мелкий дождь, а с Балтики тянуло сырым ветром.
Максимов поднял воротник куртки. Прислушался.
Мертвая тишина. Только тихо поскрипывали стволы сосен да мягко шлепались капли на плотную подстилку из пожелтевших иголок. Пахло свежестью близкого моря и смолой. Ничего подозрительного.
И все же Максимов обостренным чутьем почувствовал присутствие человека. На долю секунды волна враждебности щекотнула правую щеку, любой другой подумал бы, что это порыв ветра, заблудившегося между деревьями. Но Максимов уже подобрался, готовясь к нападению. В самом конце учений вполне могли, не предупреждая, приготовить и такой трюк.
Сделал вид, что возится с застежкой на куртке, а сам, не поворачивая головы вправо, краем глаза выхватил из темноты под сосной контур фигуры человека. Он стоял неподвижно, но Максимов отчетливо ощутил на себе его взгляд, холодный, прицеливающийся.
«Ладно, играем худший вариант», — решил Максимов. Не торопясь пошел туда, где сквозь сосны белела светлая полоса над морем. Вдоль дальнего конца кладбища, как знал Максимов, шла живая изгородь из плотных зарослей ежевики. Сквозь нее тропинки свободно выходили к дюнам. Максимов у самого пролома плавно свернул и пошел вдоль изгороди к следующему, метров на двадцать дальше. Если у первого пролома его ждала засада, то у ребят сейчас началось состояние легкой паники. План сломан, надо импровизировать на ходу, и пока кто-то возьмет инициативу на себя, надеясь, что остальные подхватят… Короче, все пройдет, как и положено на Руси: с матом-перематом, неразберихой и последующим наказанием невиновных и награждением непричастных. Максимов уже давно уяснил, что секретные армейские операции — это хорошо организованный бардак, чудом увенчивающийся успехом.
Оружия у него с собой не было. Знал: брать будут профессионалы и так накостыляют сгоряча, а за нож могут серьезно покалечить. Да и по сценарию операции лучше быть чистым, легче будет валять дурака.
За спиной тихо скрипнули влажные сосновые иголки, шел один человек. Странно, но даже не таился. Максимов чуть сбавил шаг, вытащил руки из карманов, встряхнул кистями, сбрасывая напряжение.
— Кунашир, — раздалось за спиной. Максимов остановился, медленно развернулся.
— Кортик.
— Клайпеда, — сказал человек, подходя вплотную. Максимов вскользь осмотрел его с ног до головы. Пятьдесят с небольшим, поджарый, с острыми чертами лица и высоким лбом. Короткий ежик седых волос.
Пароль и отзывы говорили, что это наблюдатель от штаба. Человек ждал, цепко вглядываясь в лицо Максимова.
— Капитан Максимов. Третий отдел Второго управления штаба Прибалтийского округа. Командир разведывательно-диверсионной группы «Д-13», — представился Максимов.
— Полковник Гусев, — ответил человек. «Пусть будет так», — подумал Максимов. Он знал полковника под другой фамилией. Уже встречались. Но при таких обстоятельствах, что никогда и никому не расскажешь. И если офицер Пятого управления ГРУ Генштаба[17] представился тебе безликим Гусевым, так тому и быть. Святое правило конспирации — не спеши обниматься с давним знакомым, пока он ясно не дал понять, что можно. Кто знает, а вдруг, пока вы не виделись, Васька Иванов уже успел стать Соломоном Гершелем и возглавляет сионистскую организацию в штате Айова.
— Не страшно ночью по кладбищу гулять? — с усмешкой спросил Гусев.
— Терпимо, товарищ полковник. — Особой радости от экскурсии в специфическое место со специфическими целями Максимов не испытывал. Но не признаваться же начальству, что от нервного напряжения иногда до болезненных судорог сводило живот.
— Молодец, что признался. Это только мертвые страху не имут. А живым природой ведено бояться. Докладывайте, капитан Максимов. С самого начала и до сего дня.
Началось все две недели назад. Два соседних округа отрабатывали действия спецназа в начальный период войны. Разведгруппа из состава 27-й бригады спецназа Белорусского военного округа пересекла условную границу и вторглась на территорию «сопредельного государства» — Прибалтийского округа. Деревенским парням ухоженная Прибалтика, наверняка, показалась настоящей заграницей, ничем не отличающейся от маломерной страны — участницы НАТО. Поэтому и задача им была поставлена немудрящая — скрытно совершить рейд в заданный район и войти в контакт с боевой группой агентуры глубокого залегания.
Последнюю изображали офицеры 2-го управления штаба Прибалтийского округа. Милиции и территориальным органам КГБ спустили ориентировку на банду беглых зеков, мечтающих уйти за кордон, — это про разведгруппу белорусов. О Максимове и его людях выдали индивидуальные легенды: от находящихся в розыске за особо тяжкие преступления до сотрудников разведорганов противника.
По идее всё и все должны были встать на уши и скрести когтями землю, но никакого серьезного противодействия диверсанты не встретили. Перестройка вошла в стадию крайнего бардака, всем на все уже было наплевать, и местная власть больше боялась распоясавшихся национал-демократов, чем мифическую разведгруппу врага. Белорусы совершили марш по заданному маршруту, по их следам шли проверяющие, опрашивая местное население, но никто группу не засек.
Без особых проблем обе группы, слившись в единую — кодовое обозначение «Д-13», — подкомандой Максимова просочились в Вентспилс и затаились, ожидая команды на атаку.
Цели для диверсий Максимов получил в самом начале операции. И пока спецназы ползли на брюхе и бежали рваным маршем в район встречи, люди Максимова разведывали подходы к объектам и искали лазейки для агентурного проникновения. Рэксов из спецназа планировали использовать в качестве грубой ударной силы, сами решили действовать обаянием и хитростью.
С библейских времен все разведки работают по формуле «вино, женщины, деньги». Возможны суррогатные варианты — «наркотики, мальчики, слава», но это для особо утонченных извращенцев из высших эшелонов. Для вербовки здорового большинства смертных вполне достаточно халявной выпивки, стандартного секса и небольшой суммы на мелкие расходы. И как показывает многовековой опыт спецопераций, именно рядовые законопослушные граждане, не отказывающие себе в скромных земных утехах, и представляют главную угрозу для собственного же государства.
О Пеньковском, Филби, Гордиевском и Эймсе знает весь мир. А сколько неизвестных, «малых мира сего»: секретарш, садовников, водителей, интендантов, профессоров и полицейских, сболтнувших по пьянке, проболтавшихся в любовном угаре или банально за тридцать сребреников в местной валюте выдавших то малое, что было им известно? Не счесть. Но великое — в малом. Крупицы информации оседают в аналитических отделах, где тонны информационной пыли рано или поздно превращаются во взрывоопасную смесь. Стоит отдать приказ — и спецназ рванется к намеченным целям с точностью и неумолимостью баллистических ракет. И эффект, будьте уверены, произведут, соответствующий сотням килотонн.
Водка открыла разведчикам двери на первый объект. По чьей-то злой иронии им оказался штаб местного погранотряда. Особый шарм состоял в том, что по случаю угрозы прорыва границы беглыми зеками
