во время работы и только здесь. Понятно?
Пенелопа кивнула. С этим не будет трудностей. Главное — как удержать себя в руках и не придушить этого мерзавца, когда она вынуждена будет составлять ему компанию.
Положив платье на сундук, Адель предупредила:
— Надеюсь, ты вернешь костюм сразу после ужина. И если я обнаружу какие-нибудь пятна или грязь, то вычту все из твоего жалованья.
Пенелопа уставилась на расческу, пытаясь скрыть свое негодование. Адель не только платила ей меньше, чем последней судомойке, — эта скряга всегда находила самые смешные поводы для вычетов. Она вычитала из жалованья, если Пенелопа на минуту опаздывала на репетицию, или забывала слова, или ее голос дрожал во время пения. Удивительно, что с нее не вычитали за то, что она дышала или пользовалась туалетом.
Пенелопа украдкой бросила взгляд на Адель, копавшуюся в коробке с украшениями. Что ж, она скоро освободится от этой ведьмы и ее унизительных вычетов. У нее есть план, она вернет свободу себе и своему маленькому Томасу. Ей только нужно накопить пятьсот долларов.
Когда Пенелопа стала вытаскивать шпильки из волос, все еще думая об освобождении сына, Адель надела ей на шею ожерелье из круглых жемчужин.
— Тебе лучше распустить волосы, как в «Горной сильфиде», — приказала она, застегнув ожерелье. — Один вид этих черных кудрей превращает мужчин в безмозглых дураков. Наши доходы возросли почти до двух сотен долларов, когда ты в последний раз так выступала на сцене.
Хозяйка критически посмотрела на Пенелопу.
— И, ради Бога, сделай что-нибудь со своим носом. Он краснее, чем прыщ на заднице у бухгалтера.
Адель направилась было к двери, но на полпути остановилась, и, когда она повернулась, Пенелопа заметила, как злорадно засверкали ее глаза.
— Да, кстати, сегодня Сэм был в городе. Он просил передать тебе, что у твоего выродка снова приступ астмы.
— Томми находится недалеко? — Пенелопа затаила дыхание в ожидании ответа. За последние полтора года Адель заставляла Сколфилдов прятать ребенка в потаенных местах вдоль маршрута гастролей театральной труппы. Когда мальчик был рядом, Адель могла держать Пенелопу в полной зависимости от себя, ведь тогда ее угрозы были легко выполнимы.
Все это давало возможность Пенелопе регулярно видеться с сыном. Редкие часы, проведенные рядом с ним, делали ее жизнь более сносной.
Словно прочитав ее мысли, Адель добавила:
— Да. И помни о благоразумии, когда будешь развлекать Сета Тайлера.
— Я выполню все, что вы скажете. Я обещаю, — поклялась Пенелопа. — Только позвольте мне побыть с Томми несколько часов в воскресенье. Это его второй день рождения, и я хочу принести ему подарки.
Адель презрительно рассмеялась.
— Как будто маленькое безмозглое отродье знает, что это за день. Да он ничего не понимает. Уж я повидала и более смышленых детей в этих идиотских приютах.
Благоразумно подавив возмущение жестокостью и наглостью хозяйки, Пенелопа кротко произнесла:
— Я знаю, что это за день, и мне важно сделать для него что-то особенное. Вы позволите мне увидеть его?
Адель равнодушно пожала плечами.
— Я подумаю над этим… если все пройдет хорошо сегодня вечером.
Глава 8
— И как это индейцам не удалось снять с тебя скальп?! — воскликнула девица из салона, и ее ярко накрашенные губы от ужаса сложились в круглое «о».
Сет положил ей в рот еще одну конфету, улыбаясь, когда она от наслаждения заерзала задом по его коленям.
— Меня спасла одна странствующая продавщица из Чикаго, — пояснил он, скользнув от ее губ к скрытой под тонкой тканью груди. — Похоже, она подстрекала к убийству домохозяек в Денвере, продавая им очень тяжелые чугунные сковородки. Она все твердила, что ее сковородки достаточно толстые, чтобы жарить бифштекс, и достаточно тяжелые, чтобы убедить гуляку мужа остаться на ночь дома.
С дразнящей медлительностью девица расстегнула маленькие жемчужные пуговицы на платье.
— Никогда раньше не видела странствующую торговку, — прошептала она, обнажая полные груди под оценивающим взглядом своего нового хозяина. — А она была хорошенькая?
— Ну, если не принимать во внимание, что она была ростом около шести футов и почти лысая…
— Лысая? — Глаза девушки недоверчиво округлились.
— Щипцы для завивки подвели, — скорбно отозвался Сет, хотя выражение лица, когда он ласкал ее грудь, было далеко не скорбным. — Она сожгла волосы до корней, а те, что остались, стояли торчком, как иголки у дикобраза.
— Бедняжка, — промурлыкала девушка, выгнувшись в ответ на ласки Сета.
— Это я бедняжка. Ведь остальные пассажиры остались в Форт-Леоне, а возница кинулся назад за помощью, так что индейцам нечем было поживиться, раз скальпы сбежали. Ее скальп они, конечно, отвергли, сразу решив, что мой может оказаться прекрасным трофеем.
Девушка провела рукой по его волосам, рассыпавшимся по плечам.
— Не могу сказать, что обвиняю их за это. У тебя чудесные волосы.
Сет хмыкнул и поцеловал ее пахнущие ванилью губы.
— К счастью, и торговке они тоже нравились, но на моей голове. Так что когда два дикаря уже собрались снять мой скальп, она набросилась на них сзади, как разъяренный бык. Не успели они и глазом моргнуть, как она огрела их своей сковородкой и вышибла из них дух.
Девица затряслась от смеха и, прижавшись к нему, заставила его откинуться на спинку потертого красного бархатного кресла.
— Ну ты и рассмешил меня!
— А не хочешь взглянуть на мои тяжелые круглые сковородки? — предложил он, прижимая ее к себе.
Продолжая хихикать, она скользнула рукой между тесно прижатыми телами и проникла к нему в брюки, шаловливо трогая его мужскую плоть.
— Ты клянешься? Это действительно была торговка?
— Клянусь тенью левой руки Создателя, — пробормотал Сет, выгнувшись от быстрых движений ее пальцев.
— Уж конечно, никто не будет клясться мертвым индейцем. Всем известно, что индейцы обманщики, — заявила она и начала ласкать его более настойчиво.
— Да, они такие, милая, — отозвался он, шевеля бедрами в такт ее движениям. — Эти два индейца явно намеревались снять с меня скальп. — Несмотря на его старания достичь возбуждения и ее умелую помощь, его тело едва откликнулось.
«Что за черт, что со мной такое?» — удивленно подумал Сет, раздвинув ноги, когда она полностью захватила его член. Он затаил дыхание, ожидая прилива восторга. Но ничего не почувствовал, кроме смутно ощутимого покалывания в нижней части тела. Сет недовольно засопел. Что случилось с этим чертовым отростком? Словно он никогда не бывал в рабочем состоянии. Но он приходил в возбуждение очень часто… и днем, и ночью. Сет почти каждое утро просыпался с затвердевшим, точно камень, членом.
Ответ, каким бы нелепым он ни казался, был хорошо известен Сету. Именно по этой причине он не смог получить удовольствие от единственной после размолвки с Пенелопой связи с женщиной; по этой же самой причине последние два года он отклонял многочисленные предложения о плотских утехах.
Причина заключалась в том, что он все еще любил Пенелопу. И мысль о близких отношениях с кем-то еще оставляла его равнодушным. Он оказался глупцом, рассчитывая, что сейчас, занявшись любовью с этой
