девицей, сможет забыться. Расстроенный и немного смущенный своим печальным открытием, он нежно убрал руку девушки.
— Мистер Тайлер, — воспротивилась она.
— Сет.
— Сет, — повторила она, снова потянувшись к пуговицам на его брюках. — Не надо волноваться, Титания сейчас все быстро сделает.
Не успел он ответить, как в дверь тихо постучали.
— Сет? — позвал негромкий голос.
— Кто бы это мог быть? — пробормотал он, обрадовавшись этому неожиданному вторжению. Словно в ответ на его вопрос дверь распахнулась, и вошла Пенелопа.
— Сет. — Пенелопа резко остановилась при виде устроившейся на кресле парочки. Хотя Сет был полностью одет, а девушка едва склонилась между его ног, но его вспыхнувшее лицо и ее взгляд подтвердили подозрения Пенелопы, что она прервала плотские утехи. Запинаясь, она произнесла слова извинения и повернулась, чтобы уйти.
— Подожди! — рявкнул Сет.
Она замерла на месте, больше всего на свете желая убежать и не видеть Сета с другой женщиной, ибо эта картина причиняла ей нестерпимую душевную боль. Но здесь она находилась не по своей воле, поэтому Пенелопа обернулась и взглянула на него.
— Ты знакома с Титанией, принцесса? — произнес он, нарочито растягивая слова.
Пенелопа кивнула, смутившись от внезапного желания схватить эту потаскушку за волосы и пинком выкинуть за дверь. Пока она смотрела, Сет притянул к себе девушку и что-то зашептал ей. Девица захихикала и закивала в ответ, потом встала, бесстыдно выставляя свою голую грудь.
От Пенелопы не ускользнуло выражение ленивого восхищения, промелькнувшее на лице Сета. Ее неожиданно бросило в жар.
— Вижу, ты уже нашел себе компаньонку для ужина, — съехидничала она.
Сет сел и отбросил за спину свои волосы.
— Здесь в салоне полно голодных девиц.
Все в душе Пенелопы закипело от его безразличия.
— Могу себе представить, каков голод у этих девиц, — продолжала ехидничать она.
— Уверен, что можешь. — Его взгляд не отрывался от полуголой девушки, направлявшейся к двери.
— Титания! Спасибо. — Он бросил ей золотую монету, которую та подхватила с привычной ловкостью. — Поверь, милашка, ты доставила мне удовольствие.
С отвращением взглянув на возбужденную девицу, Пенелопа прижалась к дверному косяку, пропуская ее. Когда Титания исчезла в коридоре, она снова постаралась уколоть его самолюбие:
— Браво, Сет! Неужели эта маленькая потаскушка самое лучшее, что тебе удалось найти?
— Мне не на что жаловаться. Аппетит у нее что надо, — отозвался он, подходя к столу, где стояли нетронутые блюда.
Пенелопа фыркнула.
— Представляю, как ты станешь громко причитать, когда обнаружишь у себя сифилис. Я слышала, это мучительная болезнь. Особенно когда твои мужские достоинства почернеют и сгниют.
Сет расхохотался.
— Уверен, ты будешь наслаждаться, глядя на мои страдания.
Она снова фыркнула.
Он снова засмеялся.
— Жаль разочаровывать тебя, дорогая. Но я предварительно справился: Титания чиста, как свежевыстиранная простынь. Но коль речь зашла о болезнях, то я подумал, что ты не совсем здорова, чтобы поужинать со мной. Никто не сказал мне о твоем чудесном исцелении.
Чувствуя угрызения совести оттого, что ей неизбежно придется лгать, Пенелопа начала беспокойно дергать бронзовую дверную ручку.
— Я решила, что Флойд прав. — Несмазанная ручка сильно заскрипела. — Возможно, бокал шампанского и немного десерта — это именно то, что мне нужно. — Снова раздался неприятный скрип. — Я с утра ничего не ела сегодня, а от голода у меня всегда болит голова.
Сет сморщился от скрипа дверной ручки.
— Тогда почему бы тебе не перестать прятаться за дверью и не сесть за стол? — Он кивком показал на стол в центре богато отделанной комнаты.
Пенелопа неохотно подчинилась.
— К твоему сведению, я не пряталась, — проворчала она, присев на краешек большого кресла.
— У тебя свои определения, а у меня свои.
— Спасибо, что просветил меня.
Установилось напряженное молчание, пока Сет поднимал серебряные крышки с блюд, на которых лежали мясо антилопы в грибном соусе, гусиная печенка в желе, что-то похожее на рыбу. Возле каждого блюда стоял целый набор тарелок. Когда Сет поднял крышку с последнего блюда, она нарушила тишину:
— Что там?
Он улыбнулся.
— Жаркое из баранины. — Посмотрев, как она безучастно играет серебряным столовым ножом, он добавил: — Насколько мне помнится, баранина — твое любимое блюдо.
Она кивнула без особого энтузиазма.
Не обращая внимания на явное отсутствие у нее интереса к еде, Сет взял тарелку и вежливо спросил:
— Можно обслужить тебя?
Пенелопа покорно вздохнула.
— Как пожелаешь.
Начав с баранины, он быстро наполнил ее тарелку. Поставив перед ней еду, он разлил в бокалы шампанское. Затем сел в кресло и стал с наслаждением поглощать пищу.
Пенелопа, напротив, едва взглянула на свою тарелку, продолжая без устали вертеть ножом.
— Почему ты нервничаешь, принцесса?
Она испуганно взглянула на него.
— С чего ты взял, я не нервничаю.
— Уверен в обратном. — Он многозначительно кивнул на ее руки.
Она отдернула руку от ножа и с силой прижала ладони к скатерти, безуспешно желая поскорее успокоиться.
— Это смешно, — возразила она. — Почему я должна волноваться?
— Хороший вопрос. Почему бы тебе не ответить на него? — Сет положил себе еще один кусок тушеной антилопы. Размеренно пережевывая мясо, он заворожено смотрел на ее руки.
Пенелопа нахмурилась и проследила за его взглядом. Проклятие! Теперь она комкала скатерть. Подавив недовольный стон, она сжала кулаки и огрызнулась:
— Я не могу ответить на твой глупый вопрос, потому что я не нервничаю.
— Не забывай, что я знаю тебя с детства. Уже тогда у тебя появилась эта досадная привычка теребить все, что попадется под руку, когда ты нервничаешь или расстраиваешься. — Он замолчал, чтобы отпить шампанского. — Ну, так что же тебя тревожит и расстраивает?
— Да нет же! Ты просто утомил меня своими вопросами.
— Я отчетливо помню, что ты согласилась отвечать на мои вопросы, когда мы заключали сделку. — Сет изучающе посмотрел на нее сквозь стекло фужера. — Конечно, если тебе хочется, мы в любую минуту можем изменить условия, — тут его взгляд скользнул от ее лица к округлостям груди, — и подыскать менее утомительный для тебя способ выполнить твою часть договора.
Она едва не задохнулась от его гнусного намека.
— Как ты смеешь? Что скажет мой брат, когда узнает о твоем грязном предложении?
