«Меня не интересует, что делает этот несносный человек», — сурово напомнила она себе. Но, как ни старалась, она не могла отрицать, что это ей небезразлично. Хуже того, она его ревновала, сердце сжималось от неожиданной боли. Ее чувства к Сету остались неизменными, несмотря на тот неоспоримый факт, что днем он посещал бордель. Как иначе смог он узнать про Майлса и Алису? Свидание в салоне Голди, вероятно, и было тем делом, о котором он упомянул в аптеке.
Боясь встретиться с его взглядом, чтобы не показать свою боль, она занялась шляпкой, которая, как теперь казалось, навсегда осталась висеть на пальце.
— Как ты узнал о Майлсе и Алисе? — не удержавшись, выпалила она. Сет пожал плечами.
— Я был в салоне Шекспира днем, и Монти случайно упомянул о свидании Майлса. Я все прикинул и понял, что тебе нужен кто-то, чтобы проводить в театр. — Верно угадав цель ее вопроса, он наклонился вперед и добавил: — Не бойся, принцесса. Я не был у Голди и ее девиц.
Пенелопа вспыхнула.
— Меня это не волнует.
— Зато меня волнует, — мягко возразил он.
Пенелопа заглянула ему в лицо, совершенно сбитая с толку этим признанием. Его улыбка была такой нежной, а в глазах что-то промелькнуло. Неужели сожаление? Растерянная и смущенная, она тихо спросила:
— Почему?
Сет взял ее за руку, чтобы получше рассмотреть затянувшийся на пальце узел.
— Мы с тобой спорим, но это не значит, что меня не волнует твое мнение.
— Но вчера вечером ты говорил…
— Забудь вчерашний вечер, — перебил он, непроизвольно сжав ее запястье. — Я вел себя как дурак. Шок оттого, что я нашел тебя в этом салоне, заставил меня говорить то, что я не собирался.
Он еще сильнее сжал ее запястье, когда вспомнил о своем отвратительном поведении прошлым вечером. Пенелопа тихо охнула, и он моментально отпустил ее руку.
— Прости, — пробормотал Сет.
— Все хорошо. Мне не больно.
Ее глаза мягко светились, такая нежность наполняла их, что Сет потерял дар речи от нахлынувших на него чувств. Когда он наконец смог заговорить, его голос звучал очень тихо.
— Я знаю, что причинил тебе боль, и очень сильную.
— Да нет же. — Она кивнула на свою руку, лежавшую у него на ладони. — Посмотри, мое запястье даже не покраснело.
Взглянув на ее маленькую ручку, так уютно устроившуюся на его большой, сильной ладони, он возразил:
— Я говорил о твоем сердце, о твоей душе… о Нью-Йорке. Я…
— Сет, — перебила она дрогнувшим голосом.
— Нет. — Он резко покачал головой, неожиданно решив высказать все, что сотню раз собирался сказать ей раньше. — Пожалуйста… выслушай меня.
Сет не отрываясь смотрел ей в глаза, молча умоляя позволить ему продолжить. Он хотел извиниться за все, что наговорил ей и натворил в Нью-Йорке, ему так нужно было получить ее прощение. И не важно, сколько времени на это потребуется, не важно, какой ценой, но он жаждал восстановить разрушенное.
Пенелопа молчала, и он тихо повторил:
— Пожалуйста, милая.
Неожиданно самым важным для него стало желание вернуть расположение Пенелопы. Но не ради дружбы с Джейком и, уж конечно, не из-за какой-то галантности. А для своего собственного спокойствия и достоинства.
Спустя мгновение Пенелопа согласно кивнула.
Он шумно перевел дыхание, с удивлением обнаружив, что, ожидая ответа Пенелопы, даже не дышал. С благодарной улыбкой он продолжил:
— Я наговорил много грубостей той ночью в Нью-Йорке, я был вне себя от ярости, но это, конечно, не оправдывает меня. Я был просто идиотом и никогда не прощу себя за то, что так жестоко обошелся с тобой. Мне нужно…
Он умолк, когда почувствовал, как рука Пенелопы выскользнула из его ладони. На мгновение его охватило гнетущее чувство поражения: показалось, что ей не нужны ни он сам, ни его извинения. Но когда он вновь ощутил ее мягкую, прохладную ладонь, когда их пальцы сплелись вместе, прилив новых сил дал ему возможность продолжать.
Глядя на шляпку, болтавшуюся между ними, и думая, что не видел ничего более прекрасного, Сет доверительно произнес:
— Я наделал много глупостей в своей жизни, но я жалею только о том, что причинил тебе столько боли. Я дал себе обещание, что если у меня появится случай исправить все, что я натворил по отношению к тебе, то я это обязательно сделаю. И поэтому я прошу тебя… — Он покачал головой и крепче сжал ее руку. — Нет. Я умоляю тебя простить меня, дать мне шанс все исправить. — Когда она открыла рот, Сет, испугавшись, что может услышать отказ, поторопился пояснить: — Я не прошу, чтобы мы снова стали любовниками, я даже не жду, что ты будешь относиться ко мне, как раньше. Все, чего я прошу, — это быть твоим другом.
Пенелопе вдруг стало душно, она с трудом верила тому, что слышала. Сколько раз она тоже молилась, чтобы получить возможность исправить ошибки, которые они совершили в Нью-Йорке… ради своего блага и ради Томми.
Она задумчиво смотрела на их соединившиеся руки, с удивлением заметив, что он поглаживает ее большой палец своим, совсем как тогда, в счастливые для них дни. Ее наполняло сожаление о потерянной любви, которая у них была и которой больше не будет. Она отвела взгляд от их сплетенных рук — слишком щемящим было зрелище — и уставилась на раскачивающуюся шляпку.
Сейчас он предлагал ей только дружбу, а это далеко не то, что пылкая страсть, которая соединяла их. Она вздохнула. Дружба. Этого должно быть достаточно. Возможно, их дружба будет расти, и со временем она сможет доверять ему настолько, что расскажет про Томми.
— Скажи «да», принцесса, — услышала она его нетерпеливый шепот.
Когда девушка подняла голову, чтобы ответить, слова замерли у нее на устах. Никогда, даже во время самых интимных моментов, она не видела у него выражения такой открытой ранимости. Он всегда был таким уверенным и казался непобедимым, и сейчас, увидев его полные неуверенности и надежды глаза, ей захотелось обнять его и прогнать прочь все страхи, как она делала с Томми, когда тот боялся. Нежность переполнила ее, и она громко воскликнула:
— Да. Я хочу, чтобы мы стали друзьями!
Сету страшно хотелось прижать Пенелопу к себе и кричать от радости, целуя ее нежные губы. Но если они согласились быть только друзьями и раз он сам хотел, чтобы их отношения никогда больше не перешагнули границ дружбы, то ему придется сдерживать свои порывы.
Он прошептал:
— Я благодарен тебе.
— Я очень рада.
Он принялся развязывать ленточку на ее пальце. И пока он это делал, каждый думал о своем, и оба подавляли безнадежное желание стать больше чем друзьями. Через несколько минут Сет освободил ее палец.
Нежно улыбаясь, он надел ей шляпу и завязал ленточки под левым ухом. Когда он расправлял бант, из коридора, нарушая тишину, донесся бой часов.
— Боже! Уже половина восьмого! Я не успею подготовиться к представлению. — Пенелопа быстро заперла дверь и потянула Сета к крыльцу. — Нам надо идти, скорее!
— Мы никуда не пойдем, пока ты не накинешь шаль, — заявил он, кивнув на ее оголенные плечи и руки. — Я не хочу, чтобы ты простудилась.
Она рассердилась, но он напомнил:
— Ты обещала выполнять мои требования, пока мы в Денвере, и я прошу тебя надеть шаль. — Он
