Отшатнувшись, Майкл всмотрелся в развернутую в центре мостика голографическую карту, на которую была вынесена значительно большая область пространства. Корректировка основной карты еще не завершилась, но мозг линкора определял местоположение корабля относительно старых точек координат именно в том месте, где линкор и должен был быть.
– Не понял… – Стингрей вновь уставился в экран с малой картой.
– Да ты не волнуйся, крышу тебе еще не снесло! – Рой присел в одно из стоявших рядом вращающихся кресел. – Мы пересекли какой-то барьер невидимости и столкнулись с чужими.
– С чужими? Ты хочешь сказать…
– Не опознана ни одна из десяти атаковавших нас целей. Нам не удается пока дешифровать ни одного сообщения из тех, которыми засран местный эфир. Мы не понимаем технологии создания барьера, но мозг уверен, что – с точки зрения наблюдателей со стороны Империи – мы просто исчезли. Нас атаковали сразу, как только барьер был пройден. Вернее, атаковали заранее, но узнали мы об этом, только миновав барьер…
– Поэтому и работали батареи последнего рубежа? – Челтон, казалось, совсем не удивился происходящему. Сказывалась многолетняя привычка спецназовца не забивать себе голову и не трепать нервы совершившимся и неизбежным.
– Да. И то, что мы считали «галактическим морем», на самом деле обитаемые и обжитые системы. – Гаррет ткнул пальцем в экран, указывая на ближайшую планетарную систему. – Поэтому я и назвал их чужими, Майкл. Похоже, у нас у всех крупные неприятности.
– Раз мы невидимы для Империи, значит, мы не можем передать информацию о произошедшем? Почему же мы не уходим? – Стингрей окинул взглядом сидевших за боевыми пультами офицеров.
– Мы, похоже, здорово превосходим напавшие на нас корабли по боевой мощи. По крайней мере, нам удалось, отбивая атаки, вывести из строя четыре корабля противника, почти не получив повреждений. Хотя движутся они значительно быстрее. Понятно, что это – большой риск. Все может измениться в любой момент. Но капитан выжидает, пока мозг линкора получит цельную информацию cканирования пространства за стеной невидимости. К тому же мы постоянно передаем им в различных форматах стандартный пакет информации и заверения в мирных намерениях. Отвечают пока только огнем.
– Значит, у нас новый Гур прямо под боком! Черт побери. Только этого нам не хватало. – Стингрей, выцепив из чехарды на обзорных экранах тушу чужого корабля, остановил изображение и дал максимальное цифровое увеличение. Громоздкий угловатый корпус занял все пространство экрана. – Впрочем, Империя достаточно сильна. Да и война, если отбросить моральные соображения, обычно дает хороший пинок для перехода на новую ступень технического и экономического развития.
– Ты прав, Майкл… – Сержант через плечо Стингрея тоже рассматривал чужой корабль. – При одном условии: если мы победим.
– Но почему мы не пошли наружу через транспортные створы? – Софтли все же задал вопрос, давно вертевшийся на языке.
– А что нам это дало бы? Мы стали бы на открытой местности легкой добычей для известных и неизвестных тварей. Боезапас у нас на исходе, пополнить его нечем.
Подарков наподобие этих «хэндкэннонов» нам больше не дают. Связи нет. Что вы предлагаете делать снаружи?
– А что мы будем делать здесь?
– Здесь? Да мы были на девяноста девять процентов мертвы, когда приняли решение прогуляться по Атмелькану. Так что теперь надо побольше цену за свои шкуры взять! – Сержант невесело улыбнулся.
– Не слишком оптимистично – для сержанта спецназа.
– Это не пессимизм. Пусть будет так, как угодно богам. Знаете, у вас, у людей, есть такая шутка. В открытом море из последних сил плывет человек. Вдруг ему является изумленный Бог. «Ты куда плывешь?» – «Да есть на востоке страна, где все счастливы!» – «Так это же в другой стороне», – говорит Бог. «А какая мне разница, – отвечает человек, – я все равно не доплыву». А если серьезно… Комплекс модели «Колония» довольно большое сооружение. В нем, помимо блока космопорта, есть еще гостиничный, транспортный и административный блоки. Может быть, Ельчеву удастся вскрыть мозги этого компьютерного терминала.
Говоря с капитаном, сержант неотрывно следил за действиями своего подчиненного. Ельчев пытался справиться с компьютером, найденным ими в одном из захваченных помещений. Система запустилась, но открывала доступ только к данным регистрации пассажиров еще в те годы, когда Атмелькан был главной действующей имперской лабораторией.
– Может, удастся через комп найти какой-нибудь транспорт или средства связи. Иных путей я пока не вижу. Тут не слишком… – Сержант вдруг подобрался, поводя стволом «хэндкэннона».
– Что? – Наблюдавший за разговором Борен развернулся в ту же сторону.
– Не знаю. Может, глюк от усталости… – Лдодг медленно, словно боясь спугнуть кого-то, двинулся к дальнему углу, где под потолком виднелась небольшая решетка воздуховода. «Хэндкэннон», подчиняясь движению пальцев, мигнул рубинами светодиодов, переведенный на боевой взвод. Не дойдя до воздуховода пять метров, сержант замер.
И тут Дажд увидел. На потолке, у самой решетки воздуховода, ему почудилось движение. Словно испарение в знойный день.
Коротко рявкнул «хэндкэннон». Взметнувшееся облако пыли закрыло образовавшуюся в потолке и стене пробоину. Град осколков коротко простучал по полу.
– Ничего не выходит, – подал голос от терминала Ельчев. – Система просто заблокировала этот терминал – в ответ на попытки взлома.
– Черт с ним! – Сержант, почти невидимый в пылевой взвеси, осматривал произведенные им разрушения. – Давайте-ка все сюда.
– Что это было? – Борен, подошедший первым, вглядывался в мусор на полу, словно надеясь найти труп.
– Думаю, еще какая-то тварь из местных… – Лдодг положил на пол пушку. – Не знаю, что вы думаете,
