Сержант развернулся и покинул командный мостик, где пять минут назад ему вручили текст приказа, подписанного самим генералом Кхаргхом. Поэтому, несмотря на чувство досады, Челтон испытывал облегчение: ответственность за принятое решение лежала не на его плечах, а действия всегда были для него, предпочтительнее уютного бездействия. Сейчас он собрал своих бойцов в помещении столовой и активировал на переносном терминале голограмму. Теперь им надо было быстро решить, где произвести высадку и разбить временный лагерь. Больше часа они изучали поверхность и данные дистанционного обследования планеты. В тех зонах, куда бы предпочел высадиться Челтон, даже возможность к перемещению была ограниченна. Те же точки, которые ранее указал сержанту профессор, были в непозволительной близости от поселений. Наконец пехотинцы нашли компромиссное решение: равнинный участок, удаленный от крупных населенных пунктов, изобилующий разнообразной растительностью. Место было бы почти идеальным, если бы не пролегавшие неподалеку дороги. Но это было лучшим из того, что можно было бы подобрать по принципу: и волки сыты и овцы целы. Челтон не хотел, чтобы Эль Гаррудт вновь писал рапорт руководству, на сей раз о противодействии пехотинцев… Быстро заполнили один из двух спускаемых ботов оружием, экипировкой, провиантом и строительными механизмами. Сами погрузились во второй, вместе с одиннадцатью учеными, которых отобрал профессор, возглавивший исследовательскую группу. Экспедиция на планету началась. Началась почти как армейская операция.
Пехотинцы, будто на учениях, четко рассеялись, занимая круговую оборону вокруг разгружаемых ботов. Сержант быстро, но придирчиво осмотрел видимые окрестности и указал место будущего лагеря. Несколько бойцов немедленно начали окружать его системами контроля доступа и автоматическими оборонительными переносными турелями с установленными на них скротчерами. Выбор возможного к установке оружия был велик, но скротчеры при всей своей слабости для серьезного боя имели ряд преимуществ – малый вес, малое энергопотребление, приличный боезапас. Как только периметр был перекрыт системой обнаружения, все остальные солдаты подключились к разбивке лагеря. Они устанавливали легко возводимые помещения, оборудовали стрелковые точки, насыпали брустверы. Челтон был везде одновременно, тщательно следя и подсказывая. Лишь удовлетворившись укреплением, он позволил ученым заняться осмотром и обследованием местности.
– У меня только одна настоятельная просьба ко всем вашим сотрудникам, – заговорил сержант, подойдя к профессору. – Без присмотра кого-то из бойцов никто из ученых не должен покидать расположение экспедиции. И дело не только в том, что весьма велика опасность нападения аборигенов. В первую очередь это опирается на результаты той работы, которую проделали и еще делают мои бойцы. Мне не хотелось бы, чтобы кто-то из ваших погиб, попав под огонь автосторожей, или покалечился, угодив в другую ловушку.
– Я понял вас, сержант. – Профессор усмехнулся, признав, скрепя сердце, что в этом вопросе с Челтоном бесполезно спорить. – Я проведу инструктаж. Никто из наших без ваших гулять не осмелится.
– Плохая примета. – Старый улкж, щурясь, уставился на кроваво-красный закат, окрашивающий море в зловещий цвет. – У нас говорят, что такой закат к тяжелым событиям, крови и даже бедам…
Токе сидел рядом со стариком и также рассматривал чарующую и пугающую природную картину.
– Приметы… Я не очень-то верю приметам. А к крови почти каждый закат. Жизнь сейчас такая, что ни день, то кровь и беды. Тем более когда отправляешься в дальний путь. Я бы с огромным удовольствием сидел сейчас в своей библиотеке и познавал мудрости многих народов. – Старец вздохнул с сожалением. – Недавно мне привезли из далеких стран несколько уникальных книг. А я не успел ни одной из них прочесть, оттягивая наслаждение. Сейчас бы и читал. Но нагрянула беда.
Пожилой, мудрый улюк надеялся потихоньку разговорить токса. Но пока у него это не очень-то получалось. Токе молчал, не прерывая паузы, и старик, еще раз вздохнув, продолжил:
– Мы всегда верили в силу своих воинов и силу науки. Но однажды пришли несметные полчища, набранные из разных народов. Там были все – и мрачные долги, и злобные шайты, и могучие токсы, и даже улюки. Мы никогда не видели такой армии. Они словно снег покрыли всю землю вокруг нашей столицы. Им не нужны были никакие богатства. Они стремились лишь к святыни. А мы даже не успели подтянуть основные войска на защиту главного города Илакии. Наши воины сражались со всей отвагой и доблестью. Но слишком много было врагов. Они прорвались к Храму Солнца. Служители пытались спрятать святыню, вынести ее в безопасное место. Но их схватили и подвергли страшной казни.
Старец замолчал, заглядевшись на стремительно уменьшающуюся кромку светила. Солнце, словно впитывающаяся в землю кровь, исчезало в море. Они немного посидели молча, каждый думая о чем-то своем.
– Ты был храмовником, старик?.. – Голос токса оказался глухим и тихим.
– Нет. Никто из тех, кто был в Храме, не выжил. Но над нами всеми висит тяжесть долга. Государь серьезно болен, иначе сам отправился бы на поиски. Мы избраны государем, народом Илакии и, я надеюсь, Владыкой. В Илакии собирают войско, но оно пока неповоротливое и тяжелое. А мы слабые, но незаметные и легкие. Мы должны разобраться и отыскать тех, кто похитил у нас святыню. А там, возможно, настанет черед армии. Мы, как и весь наш народ, готовы бороться до конца, несмотря на то что потеря неимоверно велика. Ведь на то и сила духа, разум и вера, чтобы, даже потеряв все, бороться и побеждать. Во имя веры, Владыки, будущих поколений и всей нашей великой Илакии.
Улюк говорил убежденно, хотя в душе его свил свое гнездо страх того, что он слишком стар, слишком слаб, слишком ничтожен, чтобы справиться с бедой, которая нависла над его народом. Но лишь он один знал об этом гнезде, тщательно скрывая его и в голосе, и во взгляде, и даже в самих мыслях. Старик устало поднялся, легко коснувшись рукой плеча токса.
– Уже поздно. Мне надо отдохнуть. Надеюсь, Владыка ниспошлет нам завтра попутный ветер взамен этому штилю. Покойной ночи тебе и верных мыслей.
Реззер застал своего импресарио в служебном кабинете рядом со спортзалом. Тот сидел в кресле, не отрывал глаз от монитора со спортивными сводками новостей, и наконец жестом предложил Дану войти. Удовлетворившись своей ролью страшно занятого человека, он повернулся к бойцу.
– Ну что, Дани-бои, как твои делишки? Как очаровательная Ленара? – Импресарио радостно оскалился, поднимаясь из кресла. – Ты опять какой-то печальный, малыш. Что, с женой проблемы?
– Будешь печальным, Чиф, когда опять приходится заводить с тобой старый и неприятный разговор. – Реззер мрачно смотрел на импресарио. – Ты обещал совсем другую сумму, когда мы с тобой договаривались в прошлый раз. А теперь кинул мне какие-то гроши. Ты опять не держишь своего слова, Чиф.
– Послушай, сынок. Я уже неоднократно говорил тебе и скажу еще раз… – Произнося эти слова, Чиф выходит из кабинета, неспешно шагает по залу, и Дан вынужден следовать за ним. – Ты даже не представляешь, как дорого мне обходишься. И все рассказы о том, что и сколько стоит, пропускаешь мимо ушей. Ты слушать меня не хочешь, Дани-бои.
– Но, Чиф, так не поступают. Я не тянул тебя за язык, когда ты обещал мне деньги.
