что в Агинской степи.
Вместе с Дагданом Бадмаевым и монголом-халхасцем Ионданом Джамцо Цыбиков совершил ряд поездок по Тибету. В октябре 1900 года путешественник увидел пять золотых кровель монастыря Даший- лхунбо, стоявшего невдалеке от городка Шихацзе. Этим монастырем управлял панчен-лама — «банчэнь», как называл его Цыбиков. В то время он находился в загородном дворце, окруженном ивовыми деревьями. В записной книжке появился рисунок надписи, начертанной на синей доске, прибитой к воротам монастыря панчен-ламы. Во дворе властелина Даший-лхунбо гремели цепями тибетские медведи, расхаживал индийский слон, с ног до головы обмазанный растительным маслом. Так его предохраняли от простуды.
Записная книжка переносит нас в город Шихацзе, откуда всего один месяц пути до Калькутты. В Шихацзе повстречался мальчик-тибетец, только что вернувшийся из Индии, куда он ездил с отцом ради продажи хвостов яков. Юный торговец увлеченно рассказывал о нравах и обычаях жителей Калькутты, бранил англичан…
Затем Гонбожаб Цыбиков прошел на озеро Ямдок и сделал там две фотографии.
Озеро Ямдок было связано с именем Доржи-пагмайн-гэгэн — девушки, считавшейся живым воплощением богини Ваджарвахи. Живая богиня Ямдока, как и ее предшественницы, начиная с XVII века, носила несколько странное на наш взгляд имя: «Алмазная свинья». Объяснялось это тем, что богиня в своем первом перевоплощении якобы совершила чудо, превратив на время в свиней обитателей монастыря Сандинг, которым угрожали смертью джунгарские завоеватели.
«Алмазная свинья» владела несколькими монастырями-замками и дворцом на озере Ямдок. Года за три до посещения Цыбиковым этих мест «Алмазную свинью» описывал в своей книге калмыцкий путешественник База Бакши Монкочжуев.
22 октября 1900 года Гонбожаб Цыбиков вошел в город Чжянцзе. До рубежей Индии оттуда был лишь один месяц пути.
Река Цзанбо-чу, из которой Цыбиков не раз пил воду во время этого похода, была не чем иным, как верхним течением Брамапутры — священной реки индусов.
«Снова Лхаса», — записал 9 ноября 1900 года Цыбиков.
Потом он поверил своему дневнику тревожные сны. Он видел двух безжалостных волков, ринувшихся на него в горном ущелье. Одного из них Цыбиков уложил на месте выстрелом из большого «Смит-Вессона», второму хищнику удалось уйти живым, потому что стрелок промахнулся.
Настал новый, 1901 год.
Январь 1901 года застает неутомимого русского востоковеда в Обители Великой Колесницы, или монастыре Сэра. Как впоследствии выяснилось, там в то время скрывался японский разведчик Экой Кавагучи, вскоре бежавший из Тибета.
Первого января Цыбиков закончил перевод сочинения Цзонкавы. В тот же день Дагдан Бадмаев получил степень «габжи» в Гоманском дацане Брайбуна. Он был озабочен подношением риса с мясом, и черникой местному духовенству. Три тысячи алчущих ртов ждали дагданского угощения! Трапеза лам состоялась в тронном зале Гомана. Цыбиков осмотрел этот дацан, сделал, поднявшись на кровлю здания, видовой снимок.
Состоялось второе свидание Цыбикова с женщиной-прорицательницей, служанкой синеликого чойчжина. Вечером 20 января пророчица рассказала Цыбикову о том, что она видела, как стремительно и неотвратимо могильные грифы накидывались на останки дэмо-хутухты, дрались из-за них между собой и уносили свою добычу в небо Тибета.
Дэмо-хутухта был регентом, приставленным богдыханом к юному далай-ламе Тубдэну Джамцо. Известно, что четыре предшественника Тубдэна не смогли дожить до совершеннолетия. Они умирали загадочной смертью. Ожидалось, что и Тубдэн Джамцо не избегнет этой участи. Но он на пороге зрелого возраста открыто восстал против власти дэмо-хутухты, обвинил его в заговоре и злых волшебствах и заключил под стражу в его собственном доме. Осенью 1900 года дэмо-хутухта был найден мертвым. Затем тело его отдали тибетским грифам…
Истинным своим опекуном и хранителем далай-лама с детства считал цанит-хамбо-лхарамбу Агвана Доржиева, верхоленского бурята, постигшего высшие науки в Гоманском дацане, о котором я только что упоминал. Далай-лама окружил Агвана Доржиева почетом и доверием.
«…Не было еще человека, который так возвысился бы в Тибете»,— писал калмык База Бакши о Хранителе Золотого Чайника. Так называлась одна из высших степеней, которых достиг Агван Доржиев во дворце на холме Потала. Он внушил юному далай-ламе мысли о дружбе Тибета с Россией и ее народами, о будущем сближении двух стран.
Четвертого февраля Цыбиков с толпой богомольцев взошел по ступеням Красного дворца. Далай- лама, с высоты украшенного резьбой трона, благословил Цыбикова и надел ему на шею талисман, оберегающий от беды… Так ученый лицом к лицу встретился с тринадцатым далай-ламой — Тубдэном Джамцо, воспитанным выходцем из бурятского кочевья, связавшим свою жизнь с Тибетом…
В самом конце февраля 1901 года Цыбиков поведал в своем дневнике о приезде Агвана Доржиева, доставившего в Лхасу «свежие сведения об отечестве».
С Хранителем Золотого Чайника путешественник встретился снова 22 марта, когда Доржиев пригласил к себе своих соотечественников, находившихся в Лхасе. Через неделю Агван Доржиев в сопровождении свиты срочно вновь отправился в Россию. В цыбиковском дневнике об этом сказано очень скупо. Но ведь речь идет о чрезвычайном посольстве далай-ламы к российскому двору! Посольство возглавлял Агван Доржиев, вторым лицом был секретарь далай-ламы Каинтчек Хамбо Донир, письмоводителем при после состоял образованный астраханский калмык Овше Норзунов.
В апреле вскрылись тибетские реки. Цыбиков с Дагданом Бадмаевым и Ионданом Джамцо пустились в новый поход. На кожаных лодках, а частично пешком они достигли берегов Брамапутры, посетив былую столицу тибетских царей Цзэдан. Там Цыбиков провел три бессонных ночи, ему не давали сомкнуть глаз тибетские клопы.
Весной 1901 года Цыбиков описал Праздник Благих Пожеланий, на котором собрались свыше 20 тысяч лам, народные игрища у храма Большого Чжу, смотр тибетской конницы и пехоты.
Цыбиков побывал и в древнейшем монастыре Тибета — Сам-яй, обведенном белокаменной стеной и тоже глядевшемся в волны Брамапутры. Путешественник плавал туда на лодке, обтянутой шкурами яков, залепленными по швам замазкой из муки, замешенной на свиной крови.
Цыбиков брел пешком по кремнистым дорогам Тибета, чтобы увидеть монастырь Галдан, где был погребен основоположник ламаизма Цзонкава.
В Галдане все сияло золотом — кровля дворца, трон Цзоикавы, знак, начертанный на скале. Субурган (памятник-ступа) был закован в броню из чистого золота. Неисчислимые богатства были сосредоточены в монастыре Брабун.
Но Цыбиков знал всему этому цену. Он писал, что в Тибете царит всеобщая нищета; сокровища храмов и дворцов лишь оттеняют бедность самого народа.
В записной книжке Цыбикова отмечено, что он посетил еще ряд местностей, о которых нет никаких упоминаний в его книге.
Вот запись о том, что Цыбиков достиг самого высокого в Тибете перевала Го-ган-ла. Оттуда он вернулся в Лхасу больным, но тут же, перемогаясь, отправился к монастырю Ярбалха. Нетвердо ступая натруженными ногами, путешественник прошел к одной из пещер, где находилась огромная статуя Майдари. Цыбиков посетил еще несколько монастырей и поселений Тибета, сведения о которых имеются лишь в его записной книжке.
И только в 1955 году из рукописного дневника нам удалось узнать об этих трудных дорогах Гонбожаба Цыбикова, где его подстерегали опасности, лишения и болезни. Проходя по лиловым горам Тибета и пустыням Монголии, Г. Цыбиков добывал себе пищу только охотой и не раз подвергался опасностям.
Оказалось, что Г. Ц. Цыбиков был неплохим рисовальщиком. Желто-красные носилки лавранского ламы, орудия земледельцев, надписи на воротах ламаистских монастырей… А вот надпись, начертанная Цыбиковым на дикой скале близ перевала Найчжи, перенесенная на страницы дневника:
