— Так будет лучше, — заговорила она спокойно и тихо, поглаживая медведя по загривку. — Лучше для всех. Нам плохо под землей. Мы захотели на волю. Здесь много зла, но зато все настоящее, большое и невыдуманное. Ветер и мох. И ни к чему все подземное счастье, если снаружи не будет жизни. Прощай. Ты хороший зверь. А мы пойдем.
Орми немного расслабился, оперся на меч. Медведь, казалось, внимательно слушал девочку. Морда у него стала какая-то грустная. Потом он дернул ухом, отвернулся, неторопливо слез с камня и побрел назад, к потайному входу.
— Ловко, — сказал Орми. — С тобой не пропадешь.
— Ты бы убил его?
— Вряд ли я с ним справился бы в одиночку. Медведь есть медведь. Хотя и меч хорош.
— Но тебе не было бы его жалко?
— Если бы он напал? Нет. Ты говоришь как Элгар.
— Просто я не знаю, кто прав.
Они вскарабкались на гриву и спустились по ее северному склону в лес. Жизнь пробуждалась повсюду. В расщелинах еще лежал снег, он был почти черный и кишел снежными гусеницами. Во влажных ямах наливались соком жирные скользкие соплянки. Где-то на болоте хрипела, задыхаясь, шальная ворона, сдуру севшая на хищный лист живоглотки. Комары еще спали.
Орми и Эйле шагали на север, по колено в мокром пахучем кустарнике нэр. Черные листья осыпались и липли к ногам.
— Чтобы попасть в Дуль-Куг, — сказала Эйле, — нам придется пройти весь Гуган.
— А нельзя ли обойти его? Что, если двинуться на восток вдоль стены? Ведь рано или поздно стена должна повернуть на север. Помнишь рисунок на шкуре?
— Да, там страна Каар-Гун, сплошное болото. Но это, наверное, все-таки лучше, чем Гуган. А такого хорошего леса, как здесь, мы нигде больше не встретим.
Орми пожал плечами.
— Конечно, болото лучше. Я по болотам умею ходить, не утонем.
Заночевали в корнях поваленной сосны.
— Элгар все зовет, — сказала Эйле. — Говорит, мы погибнем зря.
— Зря? — Орми задумчиво ковырял палкой угли. — Разве что-нибудь на земле может случиться зря? В наших душах живет Слово Имира. Куда оно денется после смерти? Может быть, так и нужно, чтобы мы погибли.
— Кому?
— Имиру. Может, мы, люди, — всего лишь часть, ступенька, один шаг длинного пути, который должна преодолеть душа, прежде чем…
— Чем что?
— Да отстань ты, — разозлился вдруг Орми. — Вот привязалась. А я-то, дурень, все болтаю, болтаю невесть что…
— Вот именно, — фыркнула Эйле. — Только я тут ни при чем. Ты сам начал рассуждать — зря мы погибнем или не зря.
— А ты-то как думаешь?
— Я думаю так: если мы погибнем, то это и будет значить, что все было зря. А еще я думаю, что мы не погибнем. А еще — что давно пора спать.
Утром с болота налетел ядовитый ветер. Орми вырвал клок мха, прижал его к лицу спящей Эйле. Другой такой же — себе.
— Дыши через мох! Это ненадолго. Сейчас рассеется.
— М-м-м… м-м!
— Лежи, не дергайся!
Смрад и впрямь скоро стал слабеть. Тогда они двинулись в путь и шли до полудня. Эйле вдруг встала как вкопанная и уставилась в небо.
— Ты чего?
Орми проследил за ее взглядом и оцепенел от ужаса. Огромное крылатое чудище неслось высоко над лесом. Оно металось из стороны в сторону и летело зигзагом, высматривая что-то внизу. Уже были слышны глухие хлопки перепончатых крыльев.
Орми схватил Эйле в охапку и нырнул вместе с ней под густую ель.
— Будем тихо лежать — может, не найдет, — шепнул он.
— Найдет! Он уже почуял нас.
Крылья шумели все ближе. Орми ощутил движение воздуха, заколыхались ветки высоких сосен…
— Уши надо заткнуть.
— Чем?
— Да вот… хоть мхом.
Наверху затрещали сучья, и гигантский летун обрушился на землю в десяти шагах от елки, под которой спрятались Орми и Эйле. Они увидели в просвете его морду — сморщенную черную личину с глубокими глазами, приплюснутым рылом и круглым ртом, похожим на присоску водяной змеи. Голова чудовища медленно поворачивалась, пока его взгляд не упал на людей.
Никогда еще Орми не испытывал такого ужаса. Взгляд марбианина проникал сквозь его кожу и плоть, пронизывал все тело, добирался до мозга… Потом подернулись мутной слизью и пришли в движение складки вокруг рта… и Орми услышал щебет, пока еще неразборчивый, с трудом прорывающийся сквозь мох и ладони. И тут же словно огонь вспыхнул в мозгу, невыносимая боль наполнила все его существо, и тело, и душу… Потом вдруг все стихло, только земля вздрагивала под чьими-то тяжелыми шагами.
Марбианин больше не смотрел на них — что-то отвлекло его. Он подпрыгнул на коротких упругих ногах, растопырил крылья, выгнул шею. Мускулы на его морде надулись, глаза выпучились.
— Кто-то спешит нам на помощь!
Только услышав голос Эйле, Орми заметил, что уже не зажимает ладонями уши.
— Ну, раз так… — Орми вскочил и выхватил меч.
— Не надо! Не делай этого!
Но Орми уже выбрался из-под еловых ветвей и бежал к марбианину — тот сидел к нему боком, надуваясь и громко шипя. А земля дрожала еще явственнее, и когда Орми оставалось не более трех прыжков до врага, из зарослей показался Белолобый. Он несся в атаку, опустив бивни почти до земли.
Марбианин прокричал что-то, но Орми был так одержим яростью, что не расслышал и не заметил этого крика. Он замахнулся для удара, намереваясь отрубить марбианину крыло и успеть отскочить прежде, чем налетит мамонт. Но летучая тварь с силой хлопнула своими перепонками и оторвалась от земли. Конец крыла мелькнул перед носом Орми, едва не задев его. Воздушная волна сбила его с ног, но он успел, падая, нанести удар, и в тонкой пленке между костяными лучами крыла появилась рваная дыра.
Стрела пролетела над головой Орми и целиком ушла, как провалилась, в лоснящееся брюхо марбианина. Эйле снова натягивала лук — неумело, с трудом; от напряжения на ее глазах выступили слезы.
Мамонт налетел на марбианина спустя мгновение, когда тот успел подняться над землей не более чем на две сажени. Могучие бивни пропороли чудовище насквозь; марбианин обмяк и повис на бивнях липкой тягучей массой. Он совершенно расплылся, и Белолобый обтер его остатки о толстую сосну.
— Победа! — Орми поднял меч высоко над головой.
— Не может быть… — Эйле ревела, прижавшись к мохнатой, как ствол обросшей лишайником ели, ноге Белолобого. — Ведь это марбианин… он сильнее всех земных тварей. Как же мы…
— Вряд ли мы его убили, — вздохнул Орми. — Он, должно быть, снова, как в тот раз, переселился в запасное тело. И все-таки ему не удалось нас одолеть!
Он обошел мамонта кругом и посмотрел ему в глаза.
— Как ты тут оказался, Белолобый? Второй раз уже нас спасаешь!
— Пойдем с нами! — сказала Эйле косматому гиганту. — И будем вместе до конца. Мы не должны больше расставаться.
Тогда Белолобый подхватил хоботом сначала ее, потом Орми, посадил обоих себе на спину позади
