американского побережья до 65° северной широты, им пришлось спускаться к югу до 48°. Все было наоборот: там, где должен был простираться океан, вставала твердь; земля, которую обозначал Делиль, на деле оказалась открытым морем. Впоследствии Свен Ваксель писал, что у него закипала кровь, когда он вспоминал о бессовестном обмане. Он говорил, что обмануты прежде всего честные и храбрые люди, ценители морей, вынужденные погибать по вине «ученых» фантазеров.
ДЕРЗОСТНЫЙ ВАСИЛИЙ КАЗАНЦЕВ
В 1742 году Василий Иванов сын Казанцев сочинил большую карту. На ней можно было увидеть морской простор от Охотска до Большерецка, от мыса Лопатка до Чукотского носа. Курильские острова и Япония были показаны правильно. Казанцев начертил и границы Восточного океана, указав, что он простирается от Китая до Америки. Самое ценное в этой карте — надпись: «Америка, лежащая на восток от Камчадалии, живут на ней вольные люди американцы». Пролив между Азией и Америкой назван «каналом Декеко». Против Чукотского мыса показаны «мыс Америка», а в море — южнее этого мыса — один остров.
Василий Иванович Казанцев — очень любопытная личность. Известно о нем мало. Еще в 1706 году В. И. Казанцев был отправлен Петром Великим в Англию учиться навигацким наукам. Оттуда он раз семь ходил в «дальние вояжи». По возвращении на родину в 1714 году мореплаватель совершил переход с Северной Двины в Финский залив.
В 1724 году Казанцев был уже капитан-лейтенантом. Через три года за какие-то «продерзости» он был взят под стражу, а через год сослан в Сибирь. Там его и назначили в экспедицию Беринга.
Беринг и Чириков в то время завершали свои труды на Восточном море. Ссыльный мореход застал их уже в Якутске в 1729 году. Что делал после этого Казанцев — в точности неизвестно.
В 1731 году неугомонный морской офицер попал в новую ссылку «за непристойные слова». Его отправили в Охотский порт, где назначили штурманом.
Он плавал к берегам Камчатки, а в 1732 году отправился туда «для построения камчатских острогов и для осмотра и описи назначенных к тому мест».
Через четыре года В. И. Казанцев представил в Петербург описание «Камчадалии» и Охотского края и племен, их населяющих.
Так рассказывает об этом исследователе краткая справка[52].
Но мы знаем о Казанцеве еще и следующее. По-видимому, в 1731 году, во время своего второго ссыльного путешествия, он составил очень важный «Чертеж о летнем тракте от города Якутска до Охотскова острога…». Казанцев показал вьючные тропы, путь дощаников по рекам до Юдомского Креста, то есть всю трудную дорогу от Лены к суровому океану.
В 1742 году ссыльный капитан-лейтенант сочинил «Чертеж о летнем тракте на Амур реку вверх по рекам. На сем чертеже положена Япония и часть Восточного окияна, южная часть Камчатки с Курильскими островами, Пенженское море от Охотцка на Большую реку до Камчатки, такожде и Амур река с прочими другими посторонними реками и берег Китайския земли».
Таков был размах у Василия Казанцева.
Вероятно, ему принадлежат и некоторые другие карты севера Тихого океана, составленные в тридцатых и сороковых годах XVIII столетия. На них тоже нанесен «канал Декеко». Казанцев был не только современником, но, возможно, и свидетелем похода Гвоздева и Федорова к берегам Северной Америки в 1732 году.
Более северный путь к Америке, о котором так часто говорил Чириков, тоже не был забыт. В 1742 году в Сенат было прислано «Описание реки Анадыра, в нее впадших речек и ручьев». Сочинение это было составлено участником Великой экспедиции Яковом Линденау. К нему приложен чертеж, на котором видны Камчатка, Чукотка, пролив между Азией и Америкой, три острова в проливе и западный край Большой земли[53]. Линденау показал желтой краской путь на Аляску через пролив.
Нам известны далеко не все труды Линденау. А ведь он писал о древних походах русских к Аляске. Поэтому следовало бы заглянуть в «Портфели Миллера», где под № 534 лежат путевые записки Линденау на девяноста четырех листах, начатые, по-видимому, в 1741 году, когда он ездил на Охотское море.
В том же огромном собрании Миллера и под тем же № 534 (т. II) числятся относящиеся к 1742–1770 годам «Известия о новых открытиях на Камчатке». Это триста восемьдесят восемь рукописных страниц! Там должны быть данные о Чукотке и Большой земле.
ЗА «ВЕЛИКОЙ РЫБОЙ»
«Портфели Миллера»» № 535. «Морской журнал судна св. Иоанна с 11 сент. 1741 года по 25 августа 1742 года на 108 листах». Что может сказать такая короткая запись? А она очень любопытна.
Плавание Мартына Шпанберга на «Святом Иоанне» к берегам Японии обычно относят к 1742 году. В морском же журнале указан более ранний срок. Это потому, что еще осенью 1741 года флотилия. Шпанберга перешла из Охотска в Большерецк, откуда и началось плавание к Японии.
Со Шпанбергом в этом походе было несколько человек, имена которых частью нам уже известны. На борту «Святого Иоанна» вместе с геодезистом Петром Скобельцыным, известным съемками, начатыми в Селенгинске и доведенными до Амура, Камчатки и Охотска, находились Михаил Гвоздев и мичман Василий Ртищев — один из немногих спасшихся от гибели спутников Петра Ласиниуса. Ртищев успел составить карту ленского устья, причем помогал ему геодезист былой селенгинской службы Дмитрий Баскаков.
Находясь в Охотске, Василий Ртищев хранил собрание карт Северо-Востока. Наконец, на борту «Святого Иоанна» был и Михайло Неводчиков, служивший у Беринга, а теперь причисленный к геодезистам «для рисования карт и снимания с берегов прешпектов». (Впоследствии Неводчиков стал одним из самых знаменитых открывателей Алеутских островов.)
Судя по «Обращению» Мартына Шпанберга к офицерам его команды, написанному 21 июня 1742 года[54], «Святой Иоанн» достиг 41°15' северной широты, где мореходы увидели «рыбу великую» (кита?). Эта «рыба» водилась «против города японского званием Шанбы», куда на промысел приезжали даже из других японских областей. Но нет ли в журнале пакетбота «Святой Иоанн» записей, касающихся Гвоздева и Неводчикова, имеющих прямое отношение к истории исследования Большой земли?
Само по себе знаменательно это содружество людей, побывавших на разных широтах — от ворот Китая и устья Лены до побережья Северной Америки. В 1742 году они были на подступах к Сахалину.
Гвоздеву было о чем поговорить с Петром Скобельцыным, а Неводчикову было чему поучиться у Михайлы Гвоздева!
ОСТРОВ СВЯТОГО ФЕОДОРА
«И от природы я был некрепок, а от вышеупомянутой болезни еще и ныне совершенно не освободился и с ног знаки цынготные не сошли, также и зубы не все укрепились, ибо как был в самой тяжести той болезни, то все зубы тряслись и чуть держались, отчего ныне наибольшую чувствую в себе слабость» — так писал о себе в 1742 году Алексей Чириков[55].
Он даже не жаловался на то, что его жена и трое детей в последние годы бироновщины «в крайнем непризрении» жили в Якутске.
Алексей Чириков был одним из самых искусных офицеров русского флота. Он с честью носил свой белый, шитый золотом мундир. Еле держась на ногах от болезни, герой Восточного моря в 1742 году
