огне.
Сенсоры спроецировали на стену многократно увеличенное изображение этих насекомых... Стали видны коленчатые железные лапки, прозрачные слюдяные крылышки, песочного цвета брюшки, фасеточные зеркальные глаза, служившие объективами вмонтированных в них камер, и острые граненые жала, похожие на древнее оружие или на щуп хакера, обычно имплантированный в руку вместо мизинца.
Кончиками своих жал они вспорют даже обшивку корабля, если у них будет достаточно времени для этого.
Пять насекомых натолкнулись на защитное поле. Раздался треск, словно от радиопомех. Все рассыпались пеплом. Остальные от лобовых атак пока отказались, зарылись в землю, чтобы обойти преграду, но и под землей их ждало защитное поле. Не нападут ли они на роботов, продолжавших рыть туннель? Те не смогут себя защитить. Потерять их было бы равносильно катастрофе.
Проекция показывала, из чего сделаны насекомые, их массу, функциональные способности. Если они не модифицированы, то через защитное поле не проберутся. Пока оно работает, люди в безопасности. Но смотреть на то, как эти насекомые, будто смертники, стараются до тебя добраться и убить, становилось страшно. У Бастиана по спине пробежал холодок.
Капитан перевел поле в жесткий режим. Оно затягивало насекомых, не отпускало, высасывало у них энергию, прежде чем превратить в бесформенные комки, разрушало систему регенерации, а потом выбрасывало.
— Не отключайте поле, — прошептал Лю Чен.
Он, похоже, еще не вышел из транса, если говорил такое, точно вокруг него собрались члены клуба самоубийц.
Поле убило пятнадцать насекомых. Новых атак не последовало, и когда сканеры ощупали пространство, выяснилось, что искусственных насекомых поблизости нет.
Но все оказалось хуже, гораздо хуже, чем можно было предположить после отражения первой атаки. А они-то чуть не обрадовались, что самое худшее позади. Нет. Все еще только предстоит.
— О черт, — только и прошептала Суок. Остальные и этого сказать не могли.
Чужой корабль, уже знакомый, однажды встречавшийся, приближался к планете, гася скорость. В прошлый раз у них был портал, и пусть даже потеряв свой корабль, они ушли, а теперь у них ничего не было. Абсолютно ничего.
Они знали, что влипли очень серьезно, и тут не отделаешься, даже если выкинешь белый флаг и, упав на коленочки, начнешь ныть, что готов забыть и о находке, и о прошлых обидах, точно с тобой сотворили частичную лоботомию, только бы разрешили убраться прочь на своем корабле.
«Ах, вы не оставите нам корабль? Отлично, отлично. Пусть он вам останется. Дайте нам хоть какое- нибудь ржавое герметичное корыто, на котором мы сможем добраться до ближайшего портала. Пусть корыто это вы захватили во время налета на антикварную лавку или исторический музей, и на нем стоят ионные двигатели. Ну что ж, до портала тогда лететь полгода вместо двух недель. Это даже лучше. Вам ничего не надо опасаться. А мы раздобудем питательный концентрат, чтобы не подохнуть от голода, и уж простите нас великодушно, что мы не отдали вам портал при нашей первой встрече».
Глупые мечты. С ними не будут вступать в переговоры. Им осталось только ждать, когда бортовые лазеры корабля пробьют защитное поле и превратят все, что находится в убежище, включая и людей, и приборы, и камень, — в инертный газ.
Оставалась слабая надежда на то, что Александр закупорится в корабле, как в консервной банке, и успеет поднять его до того, как тепловыми орудиями в нем прожгут внушительную дыру, которую не смогут закрыть пластиковыми заплатами системы регенерации. Он выгадает немного времени. Уйти — не уйдет. Двигатели корабля пиратов процентов на двадцать мощнее. Они догонят Александра даже в том случае, если в погоню бросятся не сразу, а предварительно расправившись со всеми свидетелями.
Как же они узнали о находке?
Никто не говорил ни слова, но Бастиану казалось, что он слышит, как в головах его спутников мысли прокручиваются с такой фантастической скоростью, что они едва успевают их понять. Эти мысли наваливаются, затапливая и покрывая с ног до головы холодным потом, из-за которого одежда, несмотря на специальную прослойку, начинает липнуть к телу.
Александр возьмет корабль на абордаж, захватит его экипаж, скует их наручниками и этапирует на Альбеду. Там их до отвала накормят сывороткой правды, и каких бы продажных и дорогих адвокатов ни нанимала страховая компания, страховщики будут обязаны компенсировать торговцам их потери.
Черт. Какое там. Унести бы ноги.
В довершение всех бед приборы показывали, что Александр не подает признаков жизни, сердцебиение отсутствует, дыхание тоже, а температура его тела быстро понижается, причем стремится она к отметке абсолютного нуля, а это означало, что он оказался вне пределов корабля, когда на него напали шершни. Не вызывало сомнений, что на него тоже напали. Скафандр его разгерметизирован, система отопления вышла из строя. Александр мертв.
В брошенный на произвол судьбы корабль еще никто не вторгся, но это дело времени.
Лю Чен совсем регрессировал, из ума не выжил, но впал в детство. Как иначе объяснить то, что он первым нарушил тишину, издав реплику еще глупее предыдущей:
— Ну, что будем делать?
Глава 9
Они договорились, что сядут возле корабля торговцев, в пределах видимости, но это ли приказал Таккер андроиду-пилоту? Лоно пришлось его включить на время посадки.
Спутник наплывал катастрофически быстро, заполняя иллюминаторы, будто корабль проваливался в бездну с каменными стенками.
В приборной панели сам черт ногу сломит. Ни одна из кнопок не была снабжена надписью, а нажимать их наобум гораздо рискованнее, нежели вообще ничего не предпринимать.
Корабль чуть развернулся. Он садился на автопилоте. Лоно отключил андроида. Тот остался за пилотским креслом.
Лоно ощутил легкий толчок, палуба под его ногами накренилась. Он чуть не упал, успев схватиться за спинку кресла. Андроид рухнул, оставшись лежать в нелепой позе.
Таккер сидел на полу, прислонившись спиной к стене и наблюдая за Лоно.
Есть ли на корабле ментальный шлем, надев который человек, раньше никогда в глаза не видевший космический корабль, сможет им управлять? Пусть не так хорошо, как пилот, в теле которого больше биоприставок, чем натуральной плоти, но вполне сносно, на уровне любителя, потратившего на обучение не один десяток часов в тренировочном зале.
Шарлатаны убеждали своих клиентов, что металлопластовое напыление на черепной коробке обезопасит их от любого вторжения телепатов, но это было так же неверно, как неверно суждение о том, что крест остановит любителя человеческой крови. Ведь он мог оказаться приверженцем религии, в которой крест ничего не значит. У Таккера напыление было. Но Лоно все никак не мог сосредоточиться, чтобы прочитать его мысли. Он что-то замышлял. Это было видно по глазам.
Спросить у него напрямую о шлеме?
Таккер ведь все еще надеется выжить. Он не стал бы изменять команду автопилота, не стал бы активировать системы, которые при посадке превратят корабль в груду металла. Зачем это ему?
Силовое поле под днищем корабля слегка примяло пыль. Человеческая нога, обутая в ботинок, оставила бы на ней более четкий и глубокий след. Из корпуса выдвинулись суставчатые лапы, от этого корабль задрожал, точно попал в турбулентный воздушный поток, они разогнулись, опускаясь на поверхность.
Когда исчезло силовое поле, корабль чуть просел, даже не на сантиметры, а на микроны, но Лоно, давным-давно забывшему это ощущение, показалось, что палуба уходит из-под ног, и он невольно согнул ноги в коленях, опять вцепившись в спинку кресла.
— Во время посадки лучше сидеть в амортизационном кресле, — сказал Таккер. В его голосе проступило плохо скрываемое презрение и насмешка, свойственная тем, кто большую часть своей жизни находится в космосе.
— Спасибо, учту на будущее.
Сказать бы ему, чтобы заткнулся и не очень-то умничал, учитывая положение, в котором он оказался, а
