незнакомец остановил лошадь, достал откуда-то из-под попоны седла красную звездочку и под изумленным взглядом Никитки нацепил ее на папаху.
Тронув лошадь, он весело засвистал и, въезжая в ворота поскотины, спросил:
– Эй, малый, где у вас штаб?
– В доме Белина, по Жировской улице, – ответил Никитка и, помолчав, добавил: – Езжай, езжай, я покажу.
У первого же проулка незнакомец круто свернул с улицы, и Никитка понял, что тот в Волчьих Норах не новичок.
Перед домом купца Белина, где теперь размещался штаб партизанской армии и совдеп Таежного советского района, незнакомца с Никиткой встретил Мирон Вдовин, исполнявший обязанности коменданта этих учреждений. Он спустился с крыльца навстречу подъезжавшим и, с любопытством оглядывая незнакомого путника, кивнув на него, спросил:
– Издалека он, Никита?
– Не говорит, дядя Мирон.
Незнакомец между тем спешился, бросил поводья на рейку ограды и, раскачиваясь на затекших ногах, подошел к Мирону.
– Командующего мне, – негромко сказал он.
– А откуда сами будете? – задержав взгляд на красной металлической звездочке, выделявшейся на папахе приехавшего, полюбопытствовал Мирон.
– Гонец я, – ответил приехавший, стягивая широкий желтый ремень на полушубке, – имею важный пакет для штаба.
Мирон поспешно распахнул калитку, заторопился в дом:
– Все, все тут – и командующий, и комиссар, и начальник штаба.
Через кухню и полутемный коридорчик Мирон провел приехавшего в угловую комнату. В ней было густо накурено. Вокруг стола, стоявшего напротив окна, сидели партизанские командиры. Они так увлеклись каким-то разговором, что не слышали, как вошел Мирон.
– Гонец к тебе, товарищ командующий, – доложил Мирон, подходя к столу.
– Ну, так давай веди его скорее, – вставая, сказал Матвей.
Разговор смолк, и взгляды сидевших у окна устремились на приезжего.
– Заходи. Командующий вон, у окна, – обернувшись к двери, кивнул головой Мирон.
Приехавший вскинул руку к папахе, но быстро опустил ее и бросился к столу.
– Отец!
Отгороженный с обеих сторон сидящими партизанами, Матвей перегнулся через стол, выкрикнул что-то невнятное, вытянул руки и обнял Артема.
Мужики повскакали с табуреток и стульев и смотрели на Матвея с Артемом повлажневшими глазами.
– Сын вроде? – обращаясь к мужикам, спросил Мирон.
– Старшой Захарыча. Сколько лет не видались. Отец не чаял и встретиться, а тут, вишь, как получилось! – сказал Архип Хромков.
– Всяко бывает! Не ждешь, где и встретишь, – засиял улыбкой и Мирон Вдовин, радуясь чужому счастью, как своему собственному.
Матвеи снял руки с плеч Артема, украдкой вытер глаза. Артем принялся здороваться с партизанами. Те крепко жали ему руку, поздравляли с возвращением в родные края. Неотрывным взглядом Матвей наблюдал за сыном. Другим, совсем другим возвратился на родную землю его первенец. Когда они расстались, Артем был неловким, угловатым юношей, с чистым лицом и по-мальчишески ясным взором. Теперь он возмужал, раздался в плечах, говорил густым, спокойным голосом. Красивое смуглое лицо его было чуть угрюмым, строгим, и застаревшая усталость проглядывала в каждой черточке.
„Эх, сын, сын! Вот какой ты стал!“ – не без сожаления, но с гордостью подумал Матвей.
– А мать с бабушкой всё тебя во сне видели, – усмехнулся он, не переставая смотреть на сына. – Выходит, не зря снился.
– Живы-здоровы? – с поспешностью спросил Артем, тоже не переставая приглядываться к отцу.
– Да ты разве не из дому?
– Нет. Прямо сюда приехал. С делами я к вам из штаба Красной Армии.
– Ну-ну, говори скорее, – заторопил сына Матвей и рассмеялся радостным смехом, который ни удержать, ни скрыть был не в силах.
Артем огляделся, смущаясь, начал:
– Штаб пятой приказал передать под большим секретом… – и замолчал.
Матвей одернул гимнастерку, лицо его приняло строгое выражение.
– Понятно! Ну, товарищи, – взглянул он на партизан, толпившихся у стола, – прошу не прогневаться, оставьте штаб, а за рассказами милости просим на огонек.
– Дело военное, Захарыч, сами понимаем, – сказал Мартын Горбачев и, опираясь на костыли, пошел к двери; за ним потянулись другие партизанские начальники и командиры.
