Тут же подъехала грузовая машина, солдаты забрались в неё и уехали. Глеба это насторожило, ему показалось, что солдат стараются побыстрее изолировать от журналистов, чтобы не сболтнули случайно что-нибудь лишнее. Офицер остался. Слава забрал из багажника сумку. Там помимо аппаратуры был спутниковый телефон. Их довезли до Приштины, доставили в автобусное депо, принесли бутерброды, чай и кофе, объяснив, что до Белграда они доедут на рейсовом автобусе, но надо немного подождать.
Тем временем Министерство обороны распространило заявление о том, что албанские террористы обстреляли русских журналистов и убили водителя-серба. Глебу показалось, что их специально немного задержали, чтобы они не смогли связаться с редакцией и высказать собственную версию произошедших событий. Потом уже не было смысла пытаться выяснять, кто же их обстрелял: югославские военные или албанцы из УЧК.
Глеб думал над тем, что скажет, когда вернётся в гостиницу. Водитель приходился каким-то дальним родственником одному из её совладельцев. Он сам вызвался отвезти журналистов в Косово, соблазнился на предложенные деньги. Ему было лет двадцать пять. Что ответить родственникам погибшего, когда они спросят: «Куда он делся? Убит? Где тело?»
После этого события руководство телекомпании приняло решение прекратить их командировку.
– Валите оттуда немедленно! – распорядился главный редактор, как только узнал о случившемся.
Чего он опасался? Мести со стороны родственников водителя? Но разве Глеб и Слава виноваты в его гибели?
Короче, группу отозвали. Правда, и толку от них было теперь мало: камера испорчена, снимать они не смогут. Самолёты из Белграда по-прежнему не летали. Единственный путь – до Венгрии по земле, а там уж из Будапешта в Москву на самолёте.
Глеб думал о том, что офицер легко мог приставить им пистолет к виску и выстрелить, а потом свалить всё на албанцев, но он этого не сделал. И почему он говорил по-английски? Или это был ненастоящий серб?
Как же близко они оказались от смерти! Глеб и Слава курили всю дорогу, сигареты кончились, они купили несколько пачек в Будапеште и курили даже в самолёте.
В московском аэропорту их встречали как героев, – с камерами, цветами и всем прочим.
Потом Глеб выяснил, что тело водителя родственникам так и не вернули. Труп куда-то исчез. Какой-то тёмной была вся эта история…
Глава 8
Арджан Хайдарага. Власть – это мы!
Арджан достал из кармана пачку сигарет, закурил. Да, первая в его жизни увольнительная оставила надёжный след в памяти, не взирая на то, что стычка с сербами давно отошла в прошлое и острота ощущений подёрнулась туманом обыденности. Сегодня, вспоминая тогдашние переживания, Хайдарага внутренне улыбался, посмеивался над своей «повышенной чувствительностью». Столько нервов истратил! А нужно всё воспринимать спокойнее, так, как это сделал тогда Эдон. Куда он, кстати, исчез? Уехал недели через две после драки с сербами, даже не попрощавшись. Впрочем, военные своим временем не располагают, строить планы на длительный период нет смысла – поступит приказ, и его придётся выполнять. Армия освобождения Косова в этом смысле – не исключение, вне зависимости от того, признаёт кто-то её легальность или нет… Это Хайдарага тоже воспринимает как должное.
В начале апреля неожиданно приехал Кабан.
– Собирайся, – сказал он Арджану. – Дядя велел возвращаться домой. Ты ему нужен.
«Вот оно! – сердце Арджана сильно забилось. – Пришло время действий…»
Честно говоря, он уже начинал тяготиться пребыванием в лагере. Слишком долго тренироваться нельзя, человек должен использовать приобретённые навыки в реальной жизни.
До Приштины добрались уже затемно. Кабан подвёз Хайдарагу к неприметному дому в районе, где издавна предпочитали селиться только албанцы, притормозил и буркнул:
– Иди. Тебя встретят.
И точно, навстречу уже спешил Кендрим – тот самый, что привозил вино и продукты для ужина, во время которого состоялся разговор о будущем Арджана. Улыбался щёголь так радостно, словно встретил дорогого родственника. Зато сам дядя Эрвин выглядел усталым, похоже, что-то сильно его беспокоило. Однако, завидев племянника, улыбнулся, приобнял его, потом внимательно всмотрелся в лицо и наконец вынес вердикт:
– Повзрослел. Выглядишь настоящим мужчиной…
Провёл Арджана в глубь комнаты, усадил на один из неаккуратно теснящихся вокруг стола стульев, сам устроился рядом.
– Не слишком помпезно всё выглядит? – усмехнулся он, заметив, что племянник быстро осмотрел помещение. – Ничего, мой дорогой, ничего!.. Лоск будем наводить потом, сейчас главное – дело.
Он с наслаждением закурил, выпустил длинную струю дыма и, пристально глядя на Арджана, спросил:
– Как ты оцениваешь встречу господина Руговы с Милошевичем?
Хайдарага пожал плечами:
– Я не политик. Да и информацией в полном объёме не владею. Нас ведь в лагере только о факте встречи известили. На первый взгляд – ничего существенного для нас. Сербы, пожалуй, больше выиграли…
– Не скажи, – усмехнулся дядя. – Всё ещё только начинается…
Его прервал телефонный звонок. Эрвин снял трубку, произнёс несколько слов. Арджан тактично отвёл глаза в сторону.
Кабинет у дяди небольшой, обставлен разномастной мебелью, словно подбирали её с бору по сосенке. Окна задёрнуты портьерами, которые не мешало бы выстирать. Стол завален бумагами, на многих документах – пометки, сделанные рукой Эрвина, – Арджан его почерк уже хорошо знает.
Тем временем дядя завершил разговор, аккуратно водрузил телефонную трубку на место. Помолчав, досадливо дёрнул уголком рта.
– Не удастся нам сегодня поговорить… – он с силой потёр ладонями лицо, мимоходом пожаловался: – Устал… Не помню уже, когда высыпался нормально. Ну да ладно… Поезжай-ка ты, племянник, домой. Резар отвезёт. Пообщайся с матерью. Привет ей, кстати, от меня огромный. Долго не засиживайся и не вздумай пить. Завтра ты мне понадобишься. Да, вот ещё что… Надо думать, с людьми, которые живут в вашем районе, ты знаком?
– По-разному… – пожал плечами Хайдарага. – Более-менее всех знаю.
– Это хорошо, – сказал дядя. Больше ничего пояснять не стал. – Всё, Арджан, ни секунды больше времени нет…
Мать уже спала, но дверь открыла быстро. Угрюмый Кабан занёс в прихожую коробку с продуктами и, не прощаясь, ушёл. Охи, ахи, слёзы… Арджан ласково успокаивал мать, осматривая при этом давно знакомую обстановку небольшой квартирки. Всё привычное, всё родное, но как же он успел, оказывается, по всему этому соскучиться! Эх, ещё бы Далмата повидать… Только сегодня не получится – ночь на дворе. Ничего, завтра как-нибудь выкроит несколько минут…
Утром, когда Хайдарага с наслаждением плескался под душем (воду в последнее время давали с перебоями, но сегодня как специально к его приезду подгадали), мать что-то крикнула из-за двери. Что там ещё? Может, распоряжение от дяди Эрвина привезли?
Арджан заторопился, кое-как обтёрся и высунул мокрую голову в коридор.
– Листовки разбрасывают, – сообщила мать, показывая белый квадратик бумаги.
– Да?.. – озадачился Хайдарага, вытирая голову полотенцем. – И что там?
– Оказывается, господина Ругову заставили приехать в Белград! Ложной была их встреча с
