– Зачем? Мне не выгодно.
– То есть тебя устраивает все, как есть?
– Да.
– Меня нет!
– Я знаю. Поэтому я и ждал звонка. Знал, чем все закончится еще два года назад.
– Как? Почему? И ты молчал? – Я в шоке. Хотя в глубине души я ведь всегда подозревала об этом.
– А зачем мне было поднимать пыль? Мне нравилось с тобой встречаться. Веселые отношения. Нравились безумные встречи в аэропорту, нравилось спать с тобой, обнимать теплую, нравились твои неожиданные прилеты-улеты… Меня восхищают твои парашюты, сноуборды, вейки, снорки, серфы… Меня даже твой вечный флирт с дайв-мастерами веселит. Не думай, что я его не вижу. Мне нравится твоя увлеченность жизнью, твой оптимизм, доброта. Только вот что. Все это не имеет никакого отношения к такому явлению, как семья.
– Но почему, почему? Почему семья – это обязательно то, что ты придумал в своей голове?
– Наташа, – продолжает Артем, не вступая в дискуссию, – ты хорошая. Правда. С тобой никогда не бывает скучно. Но ты же невыносима! У тебя свои какие-то жизненные законы, принципы. У тебя холодильник пустой, зато имеется миллион дел одновременно. Ты всегда сама решаешь, что тебе делать, куда ехать, чем заниматься. Мне совсем нет места в твоей жизни.
– Это неправда! Я просто хотела, чтобы мы были свободными личностями и шли параллельным путем!
– А я не хотел никуда идти никаким параллельным путем. Мне нужна жена, которая будет стирать мне одежду, заботиться обо мне понятными мне способами и ждать меня по вечерам дома. А не открывать рестораны, писать статьи и книги, скакать по непонятным полуночным собраниям и спасать мир.
– Я не поняла – тебе нужна рядом личность или собачка на поводке, преданно глядящая тебе в глаза?
– Собачка на поводке, – сознается Артем. – Ты не сможешь этого. Никогда. И не захочешь. Я слишком долго наблюдал за тобой, не в силах принять решение. Ты у меня чемодан без ручки. Очень хороший чемодан. Красивый, вместительный, дорогой моему сердцу. Можно сказать, любимый чемодан. Но без ручки. Бросить жалко, тащить невозможно.
Что ж, по крайней мере, честно. Надо же, даже русские пословицы знает.
– Может, нам тогда закончить всю эту историю?
– Может, – отвечает Артем.
Это конец. Я нахожу в себе силы поблагодарить его за присутствие в моей жизни, кладу трубку и начинаю плакать.
Ну что это такое? У всех праздник, а у меня горе, по обыкновению. Когда я уже синхронизируюсь с общественностью?
Входит Антон. Просили его.
– Хочешь хорошую новость? – спрашивает он, помолчав от силы тридцать секунд.
– Ну?
– Теперь у тебя будет намного больше денег. Ты их сэкономишь на телефонных разговорах с Испанией. – Вот дурак! Он давно знал, чем все закончится, понимаю я. Как и офис. Умные, блин, все.
– Я, вообще-то говоря, даже не уверена в том, что я его люблю, – рыдаю я. – Но это же невыносимо.
– Почему? – Никакого сострадания в голосе. Воспитали на свою голову.
– Потому что он должен меня любить. И ценить. А не подрывать мою веру в себя своими глупыми действиями. Иначе у меня самооценка упадет. Кому я тогда нужна буду, с упавшей самооценкой?
– Мне.
– Чтооо?! – Я даже плакать перестала.
Молчит, блестит глазами и опять улыбается.
Чего ж он все время улыбается?
– Ну что ты улыбаешься?
– Мне кажется, мы с тобой уже научились ладить. Пару раз тебя еще подержать в подполе для тренировки принятия, и вообще все будет хорошо.
– Я не поняла, ты что, мне руку и сердце предлагаешь, что ли?
– Ну, это ты загнула. Надо мне сначала на тебя посмотреть поближе.
– Куда уж ближе-то? Ты меня уже всякую видел: и злую, и добрую, и сопливую…
– Голую еще не видел, – перебивает Антон.
– Я подумаю, – вздыхаю я.
– Даю тебе на раздумье две недели.
Эпилог
Две недели спустя.
