— А плата?
— Никакой.
— Ты можешь переправить деньги из любого места куда угодно, Балендо?
— Из любого места, где есть китайская община.
Тут до меня дошло, какого дурака я валял с денежными переводами. Все эти долгие перелеты, счета за гостиницы, мучения на границах, постоянный страх, что тебя ограбят по наводке, были излишни. Если кто-нибудь хотел отправить мне деньги, ему только и требовалось, что отнести их в ближайший китайский ресторан, вручить владельцу и велеть дожидаться звонка от Балендо, моего друга и делового партнера вот уже много лет. У меня голова шла кругом.
— Балендо, ты можешь остаться здесь и позаботиться о более крупных суммах в течение следующих нескольких месяцев?
— Нельзя оставить агентство в Лондоне. Я могу приезжать каждый месяц и забирать у тебя деньги.
Разобраться с деньгами от этого и следующего ванкуверских грузов оказалось намного легче, чем я думал. Мне даже не пришлось бы лететь в Ванкувер. Достаточно было вызвать в Канаду Джона Денби, чтобы тот периодически забирал деньги у Боба или Рона, а когда наберется приличная сумма, отдал бы ее Балендо, который проделает свой китайский фокус.
Джон прибыл в Ванкувер. Я представил его Бобу Лайту. С Роном и Джерри он уже был знаком по пакистанской операции. Я оставил Джона за главного, а сам полетел в Пальму через Лондон.
В Хитроу мне учинили легкий допрос, но не обыскивали. В Пальме Рафаэль Льофриу встретил меня и провел через иммиграционный и таможенный контроль. У него возникла проблема: нуждаясь в деньгах, он хотел продать квартиру с видом на море в Пальма-Нова. Не знаю ли я кого-нибудь, кто захочет ее купить? Я приобрел квартиру.
С тех пор как родился Патрик, Джуди меня почти не видела. Мы давно уже нигде не отдыхали.
— Говард, может, прекратишь мотаться по миру и побудешь со мной и с детьми? Не то я сойду с ума. Давай проведем две недели на Сицилии. Помнишь, как прекрасно мы там отдыхали? Я уже обо всем позаботилась. Подумала, тебе понравится, если мы сначала отправимся в Кампионе-ди-Италия, потом сядем на поезд из Милана в Рим, а после полетим в Палермо. Дети будут в восторге. Маша может поехать с нами и сидеть с детьми по вечерам. Ты наконец узнаешь своего сына.
— Звучит заманчиво, любимая. Лучше и не придумаешь.
Это была чистая правда.
Отдав дань ностальгии по Кампионе-ди-Италия, мы добрались до Сицилии и остановились в Санта- Доменико, в Таормине, у подножия Этны, которая неожиданно проснулась. Посетили греческие амфитеатры, римские города и, по моему настоянию, пообедали в Корлеоне, описанном Марио Пьюзо в «Крестном отце». В Палермо я заскочил в Банк Сицилии и положил деньги на свой банковский счет, которым еще не пользовался для получения платежей.
Я держался подальше от телефонов. Никто не знал, как со мной связаться. Мне нравилось проводить время с семьей. Деловые разъезды и проворачивание сделок несут с собой деньги и адреналин, но я слишком увлекся. Следовало остановиться и вспомнить, что такое быть отцом и мужем. Только этого я и желал, возвращаясь домой.
Дома ожидала масса сообщений. У Джона Денби в Ванкувере скопилась изрядная сумма, которую он хотел сбыть с рук в течение недели. Мак-Канн, остановившийся в гостинице «София», в Барселоне, грозился нагрянуть в Пальму, если я не приеду к нему прямо сейчас. Там же, в Барселоне, Мойнихан, который снял номер в «Ориенте», ждал, когда я заберу свой филиппинский паспорт. Малик звал в Лондон обсудить некоторые деловые предложения, не имевшие отношения к главному бизнесу. Том Сунде звонил из Дюссельдорфа, требуя денег. Фредерик еще был в плавании, но готовился сгрузить товар в Канаде.
Я позвонил Филу в Бангкок и попросил отправиться в Канаду. С ним можно было частично расплатиться из тех денег, которые хранил Джон Денби. Я собрался на несколько дней в Барселону. Пригласил Малика в Пальму. Позвонил Сунде в «Хилтон». Тот согласился прилететь в Пальму, если я заплачу за билет.
В самолете меня посетила шальная мысль познакомить Мак-Канна с Мойниханом. Английский лорд ужинает с террористом из ИРА — это забавно.
— Итак, какие делишки обстряпывает гребаный английский лорд с валлийской сукой? — поинтересовался Мак-Канн, пожимая руку Мойнихану.
— Хотел бы спросить у тебя то же самое, да благоразумие не велит, — парировал Мойнихан.
— Я ж не гребаный лорд.
— Ну, я имел в виду, какие у тебя дела с Говардом?
— Говард на меня шестерит. А ты шестеришь на него? Потому что, если так, ты шестеришь на меня. — Джим рассмеялся собственной шутке.
— Не желаю никого обидеть, но нет. Не сказал бы, что работаю на Говарда. Нас связывают деловые отношения и дружба. Мы оба учились в Оксфорде. Имеем ряд общих интересов. Любим вкусно поесть и выпить. Так, Говард?
Прежде чем я успел вставить слово, вмешался Джим.
— Ты осознаешь, что мы воюем, лорд Мойнихан.
— Пожалуйста, называй меня Тони. Кто воюет?
— Ты и я, ёб твою.
— Не понимаю.
— Англия и Ирландия.
— Мой дорогой Джим... — начал Мойнихан.
— Никакой я тебе не дорогой, ёб твою. Не надо мне тут этих гребаных оксфордских лекций.
— Джим, Мойнихан — одна из самых распространенных в мире ирландских фамилий. Я считаю себя ирландцем. Одно из моих вторых имен — Патрик. Сенатор Мойнихан — мой двоюродный брат.
— Но ты протестант, — возразил Мак-Канн.
— Война идет из-за власти, не из-за веры. Я, вероятно, больше ирландец, чем ты, Джим.
— В палате лордов меня не увидишь, можешь быть уверен.
— Меня тоже. Я для них был занозой поострей, чем ты. И не случайно прожил почти всю взрослую жизнь в католических странах. Я самый горячий сторонник полной независимости Ирландии.
— Да неужели? Сколько же английских солдат ты застрелил? Сколько блокпостов взорвал?
И все в том же духе. Каждый старался выставить себя ярым ирландским республиканцем, ревностным католиком и патриотом.
Мойнихан посвятил меня в тайну: ему доверена часть пропавших миллионов президента Маркоса. Похоже, Карл был прав. Я согласился помочь в отмывании денег. Мойнихан дал мне поддельный филиппинский паспорт. Еще одни корочки ожидал кто-то в Пальме. Мойнихан собирался попросить меня передать паспорт, но передумал и спросил, не может ли остановиться у меня с леди Эдитой. Я предложил им жилье в Пальма-Нова. Квартира все еще была записана на Рафаэля Льофриу, но ключи у меня имелись.
Мак-Канн спешил повидаться, чтобы выйти на Роджера Ривза. Роджер дал ему пятьдесят тысяч фунтов, и Джим приготовился провернуть поставку. Меня немного задевало, что эти двое ведут дела так, будто меня не существует, но мешать им я не собирался. Сказал Джиму, что Роджер с женой и детьми живут на Мальорке. В конце концов Джим решил, что должен приехать в Пальму.
Я добрался до Пальмы первым. Из Хитроу позвонил Малик. Его отказывались посадить на самолет «Иберии», потому что он не оформлял испанской визы.
Я позвонил Рафаэлю, пожаловался, что у моего друга, очень богатого пакистанского инвестора, проблемы, что он не может со мной встретиться. Рафаэль обещал разобраться.
Через двадцать минут он перезвонил: Малик уже в пути, все улажено.
Я отправился в аэропорт Пальмы, в офис Рафаэля. Там было два выхода: на территорию аэропорта и в зал прибытий. Рафаэль сказал, что встретит Малика у трапа и приведет к себе, чтобы избежать стычек с иммиграционной службой и таможней. После недолгого ожидания появился напуганный Малик под конвоем Рафаэля. Пакистанец думал, что его арестовали, и вздохнул с облегчением, увидев меня:
