Собрание сочинений, том 6

чему-нибудь путному».

Монтескьё LVI никогда не слышал о том, что при существующих условиях разделение труда заменяет сложный труд простым трудом, труд взрослых — детским, труд мужской — женским, труд самостоятельного рабочего — автоматом; что, по мере того как развивается современная промышленность, образование рабочих становится излишним и невозможным. Мы отсылаем кёльнского Монтескьё не к Сен- Симону или Фурье, а к Мальтусу и Рикардо. Пусть наш простак изучит сперва элементарные основы современных отношений, прежде чем их улучшать и — изрекать суждения наподобие оракула.

«О лицах, которые вследствие болезни или старости впали в нужду, должна заботиться община».

А если община сама впала в нужду, что совершенно неминуемо при октроированных одновременно с конституцией 100-миллионных налогах и распространяющихся как эпидемия осадных положениях, — как тогда быть, Монтескьё?

«В тех случаях, когда новые изобретения или торговые кризисы уничтожают целые отрасли производства, государство должно прийти на помощь и позаботиться о пострадавших».

Как ни мало знаком кёльнский Монтескьё с положением вещей в этом мире, все же от его внимания едва ли могло укрыться, что «новые изобретения» и торговые кризисы столь же перманентны, как прусские министерские указы и почва законности. Новые изобретения в Германии вводятся только тогда, когда конкуренция с другими народами делает введение их жизненным вопросом; но разве вновь возникшие отрасли промышленности должны разориться, чтобы прийти на помощь погибающим отраслям? Возникающие благодаря изобретениям новые отрасли промышленности именно потому и возникают, что они производят более дешевые товары, чем погибающие отрасли. В чем же, черт возьми, было бы преимущество, если бы они должны были поддерживать погибающие отрасли? Что же касается государства или правительства, то, как известно, оно дает только по видимости. Прежде надо ему дать, чтобы оно дало. Но кто должен ему дать, Монтескьё LVI? Погибающая отрасль промышленности, чтобы еще быстрее погибнуть? Или возникающая, чтобы уже с самого начала захиреть? Или те отрасли промышленности, которые не затронуты новыми изобретениями, чтобы обанкротиться благодаря изобретению нового налога? Обдумай все это хорошенько, Монтескьё LVI!

А торговые кризисы, любезнейший? Когда разражается европейский торговый кризис, прусское государство больше всего беспокоится о том, каким образом выжать путем принудительных взысканий, и тому подобных мер из обычных источников налогов все до последнего гроша. Бедное прусское государство! Для того чтобы прусское государство могло обезвредить торговые кризисы, оно должно было бы, кроме национального труда, обладать еще каким-то третьим источником дохода в заоблачных сферах. Во всяком случае, если бы высочайшими новогодними пожеланиями, врангелевскими приказами по армии или мантёйфелевскими министерскими указами можно было из земли чеканить деньги, то «отказ от уплаты налогов» не посеял бы такого панического страха среди прусских «любезных верноподданных», и социальный вопрос был бы решен и без октроированной конституции.

Известно, что «Neue Preusische Zeitung» объявила нашего Ганземана коммунистом за то, что он намеревался отменить изъятия из налогового обложения. Наш Монтескьё, который никогда не читал «Neue Preusische Zeitung», самостоятельно приходит в Кёльне к мысли объявить «коммунистом» и «красным республиканцем» всякого, кто угрожает октроированной конституции! Итак, голосуйте за Мантёйфеля — или вы не только личные враги труда и разделения труда, но также коммунисты и красные республиканцы. Признайте новейшую «почву законности» Брюггемана — или откажитесь от Code civil[173]!

Фигаро, tu n'aurais pas trouve ca! {ты бы до этого не додумался (Бомарше. «Безумный день, или женитьба Фигаро»), Ред.}

Завтра подробнее о Монтескьё LVI!

II

Кёльн, 21 января. Монтескье LVI пытается сбыть первичным избирателям «дареного коня», октроированную конституцию, со всей мелкотравчатой хитростью многоопытного барышника. Он — Монтескье конской ярмарки.

Кто не желает октроированной конституции, тот желает республики — и не просто республики, а красной республики! К сожалению, на наших выборах речь идет меньше всего о республике — а тем более о красной республике. Речь идет просто вот о чем:

Стоите ли вы за старый абсолютизм вместе с подновленным сословным строем, или вы желаете буржуазной представительной системы? Хотите ли вы такого политического строя, который соответствовал бы «существующим социальным отношениям» прошлых столетий, или вам желателен политический строй, соответствующий «существующим социальным отношениям» вашего столетия?

Итак, речь идет в данном случае меньше всего о борьбе против буржуазных отношений собственности — борьбе, которая происходит во Франции и подготовляется в Англии. Скорее речь идет о борьбе против такого политического строя, который подвергает опасности «буржуазные отношения собственности» тем, что отдает кормило государственного корабля в руки представителей «феодальных отношений собственности» — короля божьей милостью, армии, бюрократии, захолустных юнкеров и немногих связанных с ними финансовых баронов и мещан.

С помощью октроированной конституции социальный вопрос разрешается в духе этих господ. Это не подлежит никакому сомнению.

Что такое «социальный вопрос» в понимании чиновника? Это — сохранение его жалованья и его прежнего господствующего над народом положения.

А что такое «социальный вопрос» в пониманий дворянства и дворянского крупного землевладения? Это — сохранение прежних привилегий феодального землевладения, захват дворянскими семьями самых доходных должностей в армии и на гражданской службе и, наконец, прямые подачки из государственной казны. Помимо этих ощутимых материальных и потому «священнейших» интересов господ «с богом за короля и отечество», речь идет для них, разумеется, также о сохранении тех социальных привилегий, которые отличают их породу от низшей породы буржуа, крестьян и плебеев. Старое Национальное собрание было разогнано именно потому, что оно осмелилось посягнуть на эти «священнейшие интересы». То, что упомянутые господа разумеют под «пересмотром» октроированной конституции, есть, как мы это показали выше, не что иное, как введение сословной системы, т. е. такого политического строя, который представляет «социальные» интересы феодальной знати, бюрократии и королевской власти божьей милостью.

Повторяем, не подлежит никакому сомнению, что «социальный вопрос» разрешается октроированной конституцией в духе дворянства и бюрократии, т. е. что она дарит этим господам такую форму правления, которая обеспечивает эксплуатацию народа этими полубогами.

Но разрешает ли октроированная конституция «социальный вопрос» в духе буржуазии? Другими словами, получает ли буржуазия такое государственное устройство, при котором она может свободно управлять общими делами своего класса — интересами торговли, промышленности, земледелия, при котором она сможет наиболее продуктивно расходовать государственные средства, организовать наиболее экономно финансовое управление, действительно охранять национальный труд вовне, а внутри — открыть все родники национального богатства, очистив их от феодального ила?

Разве история дает нам хотя бы один пример, когда бы буржуазия в состоянии была установить соответствующую ее материальным интересам форму политического строя совместно с октроированным ей