принять участие в военной передряге или, подобно женам сагунтинцев, броситься в пылающий костер[322]. Они придумали новую и притом безопасную форму героизма — форму, которая могла быть изобретена только рабовладелицами, да еще в такой стране, где свободная часть населения состоит из лавочников по профессии, из торговцев хлопком, сахаром или табаком, не владеющих, в отличие от граждан античного мира, собственными рабами. Когда мужья этих леди разбежались из Нового Орлеана или спрятались в своих домах, сами леди выскочили на улицы и стали плевать в лицо победоносным унионистским войскам, показывать им язык или вообще, подобно Мефистофелю, делать «неприличные жесты», сопровождая их оскорбительными выражениями. Эти мегеры были уверены, что смогут бесчинствовать «безнаказанно».
Таков был их героизм. Генерал Батлер издал прокламацию, в которой предупредил их, что с ними будет поступлено, как с уличными девками, если они будут продолжать вести себя, как уличные девки. Батлер, хоть и адвокат по профессии, по-видимому, недостаточно основательно изучал английское statute law[323]. В противном случае, он, по аналогии с законами, навязанными Ирландии при Каслри[324], наверное, запретил бы им вообще показываться на улицах. Предостережение Батлера по адресу новоорлеанских «леди» привело в такое негодование графа Карнарвона, сэра Дж. Уолша (игравшего столь смешную и неблаговидную роль в Ирландии) и г-на Грегори, уже год тому назад требовавшего признания Конфедерации, что граф в палате лордов, а рыцарь и человек «without a handle to his name»
Никто из здешней публики не заблуждается относительно этого фарса гуманности. Цель его состоит в том, чтобы отчасти вызвать, отчасти поддержать настроение в пользу интервенции, прежде всего со стороны Франции. И действительно, после первых мелодраматических излияний рыцари гуманности в палате лордов и в палате общин сбросили, как по команде, свои трогательные маски. Их декламация послужила только прологом к запросу, не обратился ли император французов к английскому правительству с предложением о посредничестве и не было ли это предложение, как им хотелось бы надеяться, благожелательно принято английским правительством. И Рассел и Пальмерстон заявили, что ничего не знают о подобном предложении. Рассел заявил, что он считает настоящий момент крайне неблагоприятным для какого бы то ни было посредничества. Пальмерстон, более осторожный и сдержанный, ограничился замечанием, что английское правительство в данный момент не думает, о посредничестве.
План таков: во время перерыва в заседаниях английского парламента Франция выступит в роли посредницы, а осенью, когда положение в Мексике будет упрочено, она начнет интервенцию. Затишье на американском театре военных действий вновь вывело из оцепенения дельцов в Сент-Джемсе и Тюильри, спекулирующих на интервенции. Само это затишье является результатом стратегической ошибки военного командования северян. Если бы Кентуккийская армия после своих побед в Теннесси не дала отвлечь себя к югу, вниз по Миссисипи, а быстро двинулась бы на железнодорожные центры Джорджии, то Рейтер и К° не могли бы теперь спекулировать слухами об «интервенции» и «посредничестве». Как бы то ни было, Европа ничего не желает так горячо, как того, чтобы coup d'etat попытался «восстановить порядок в Соединенных Штатах» и «спасти цивилизацию» также и в этой стране.
Ф. ЭНГЕЛЬС
БРОНЕНОСНЫЕ И ТАРАННЫЕ СУДА И ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА В АМЕРИКЕ
Около трех с половиной месяцев тому назад, 8 марта 1862 г., морской бой в Хэмптон-Родсе между «Мэрримаком» и фрегатами «Камберленд» и «Конгресс» завершил долгую эру деревянных военных кораблей. 9 марта 1862 г. бой между «Мэрримаком» и «Монитором» в тех же водах положил начало эре войны на море, ведущейся кораблями с железной броней[326].
С тех пор конгресс в Вашингтоне отпустил значительные суммы на строительство различного рода бронированных судов и окончательное приведение в боевую готовность большой железной плавучей батареи г-на Стивенса (в Хобокене, вблизи Нью-Йорка). Кроме того г-н Эриксон завершает строительство шести судов, сооружаемых по типу «Монитора», но большего водоизмещения и с двумя вращающимися башнями, каждая из которых вооружена двумя большими пушками. Спущено на воду еще одно судно с железной броней «Галена», построенное не Эриксоном и отличающееся по конструкции от «Монитора», «Галена» была придана «Монитору» сначала для наблюдения за «Мэрримаком», а затем для подавления фортов мятежников на берегах реки Джемс. Эта задача решена уже повсюду, кроме участка реки протяженностью в 7–8 миль в районе Ричмонда. Третий бронированный корабль, действующий на реке Джемс, — «Вэнгэлуч», названный сначала «Стивенс» по имени его изобретателя и бывшего владельца.
Четвертый броненосец — «Нью-Айронсайдс» строится в Филадельфии и, по-видимому, будет через несколько недель готов к плаванию. «Вандербилт» и еще одно большое паровое судно переоборудованы в «тараны». Ряд других деревянных военных кораблей, как например «Роанок», будут переоборудованы в броненосцы. Правительство Союза, кроме того, построило на реке Огайо от 4 до 5 покрытых железом канонерских лодок, уже сослуживших хорошую службу у форта Генри, форта Донелсон и при Питтсбург- Ландинге. Наконец, полковник Эллит вместе со своими друзьями оборудовал различного рода «тараны» в Цинциннати и других пунктах на Огайо. Для этого были использованы старые паровые суда, носовая часть которых заострялась и покрывалась железной броней. Эллит вооружил эти суда не пушками, а отборными стрелками, которыми столь богат Запад. Затем Эллит предложил «тараны», их экипажи и свои собственные услуги правительству Союза. Ниже мы еще вернемся к первым боевым делам этих импровизированных «таранов».
В противоположном лагере конфедераты тоже не теряли времени даром. Они начали строить новые бронированные суда и переоборудовать старые в Норфолке. Но прежде чем они успели завершить начатое здесь дело, Норфолк был взят войсками Союза, и все упомянутые суда были уничтожены. Затем конфедераты построили три мощных железных «тарана» в Новом Орлеане; четвертый — огромных размеров и отлично вооруженный — был близок к завершению, когда Новый Орлеан пал. По заключению морских офицеров Союза, последний корабль, если бы его успели привести в боевую готовность, создал бы серьезнейшую опасность для всего унионистского флота, так как вашингтонское правительство не имело возможности противопоставить этому чудовищу равного по силе противника. Стоимость его составляла два миллиона долларов, Как известно, мятежники сами уничтожили этот корабль.
В Мемфисе конфедераты выстроили не менее восьми «таранов», каждый с 4–6 пушками крупного калибра. Под Мемфисом же 6 июня произошла первая «битва таранов» на реке Миссисипи. Хотя унионистская флотилия, направлявшаяся вниз по Миссисипи, имела в своем составе пять бронированных канонерок, исход боя решили, однако, не они, а два «тарана» полковника Эллита — «Куин» и «Монарк». Из 8 «таранов» противника четыре были уничтожены, три захвачены, а один ушел. После того как канонерки унионистской флотилии вели некоторое время интенсивный артиллерийский огонь по судам мятежников, «Куин» и «Монарк» вклинились в расположение вражеской эскадры. Канонерки почти совершенно прекратили огонь, так как «тараны» полковника Эллита настолько перемешались с вражескими, что орудийная прислуга не могла отличить свои суда от неприятельских.
