Собрание сочинений, том 17

именно 7-я бригада; утраченные позиции были захвачены снова, и французы отброшены обратно под прикрытие форта Шарантон.

Левее французы предприняли второе наступление. Под прикрытием огня с редута де-ла-Фезандри и форта Ножан они переправились через Марну у верхней излучины S и захватили деревни Бри и Шампиньи, которые находятся на двух крайних открытых точках этой излучины. В действительности позиции 1-й вюртембергской бригады, которая удерживала этот район, были расположены несколько позади, на краю возвышенности, простирающейся от Вилье до Кёйи. Сомнительно, было ли вообще Вилье захвачено французами; король Вильгельм заявляет «да», генерал Оберниц говорит «нет». Известно только, что французы не удерживали Вилье и что наступление непосредственно за пределы сферы действия огня фортов было отбито.

Результаты боев за этот день армии Дюкро, «которая оставила Марну позади», то есть находилась к югу от нее, в официальном французском сообщении подытожены следующим образом:

«Армия затем переправилась по восьми мостам через Марну и удержала занятые позиции, захватив два орудия».

Это означает, что она снова отступила на правый или северный берег реки, где она «удержала» те или другие позиции, которые, конечно, были ею «заняты», но только не захвачены у противника. Очевидно, официальные сводки для Гамбетты все еще фабрикуют те же люди, которые это делали для Наполеона.

1 декабря французы еще раз показали, что они считают свою вылазку неудавшейся. Хотя «Moniteur»[108] и объявил, что в тот день должно было быть предпринято наступление с южной стороны под командованием генерала Винуа, но мы получили известие из Версаля от 1 декабря (час не указан), что в этот день французы не производили никаких передвижений; напротив, они обратились с просьбой о перемирии, которое дало бы им возможность убрать убитых и раненых с поля боя между позициями обеих армий. Если бы они сами считали, что в состоянии снова захватить это поле боя, то они без сомнения немедленно возобновили бы борьбу. Поэтому нет никаких оснований сомневаться в том, что эта первая вылазка Трошю была отбита и, к тому же, войсками, значительно уступавшими его войскам по численности. Мы можем предположить, что он вскоре возобновит свои усилия. Мы слишком мало знаем о том, как производилась эта первая попытка, чтобы судить, может ли она на этот раз иметь больше шансов на успех; но, если он снова будет отброшен, это должно оказать весьма деморализующее влияние и на войска и на население Парижа.

А между тем Луарская армия, как мы и ожидали [См. настоящий том, стр. 195. Ред], снова проявляет признаки активности. Столкновения около Луаньи и Пате[109], о которых сообщается из Тура, очевидно, те же самые, о которых упоминается и в телеграмме из Мюнхена, а судя по ней, фон дер Танн добился успеха к западу от Орлеана. И в данном случае каждая из сторон утверждает, что победа была одержана ею. Вероятно, через день или через два мы получим из этого района больше сведений, а так как мы все еще ничего не знаем об относительном расположении обеих сторон, то было бы бесполезно заниматься предсказаниями.

Напечатано в «The Pall Mall Gazette» № 1812, 3 декабря 1870 г.

ШАНСЫ ВОЙНЫ

Последнее поражение французской Луарской армии и отступление Дюкро за Марну — предполагая, что это отступление было таким решительным, как об этом сообщалось в субботу [См. настоящий том, стр. 196—199. Ред.]— окончательно определяют судьбы впервые предпринятых совместных действий для освобождения Парижа. Они потерпели полную неудачу, и публика снова начинает задавать вопрос, не доказывает ли этот новый ряд неудач неспособность французов к дальнейшему успешному сопротивлению, не лучше ли было бы сразу прекратить игру, сдать Париж и подписать уступку Эльзаса и Лотарингии.

Дело в том, что в памяти людей совсем не сохранилось представления о настоящей войне. Крымская, Итальянская и австро-прусская войны — все они были всего лишь войнами, которые ведутся с соблюдением определенных условностей, войнами правительств, заключавших мир, как только разрушалась или изнашивалась их военная машина. Настоящей войны, войны, в которой участвует сам народ, мы не видели в центре Европы в течение нескольких поколений. Мы видели ее на Кавказе, в Алжире, где борьба продолжалась почти беспрерывно свыше двадцати лет; мы могли бы видеть ее в Турции, если бы союзники турок предоставили им защищаться своими собственными, принятыми у них самих способами. Но дело в том, что наши условности дают право на подлинную самооборону одним лишь варварам; мы предполагаем, что цивилизованные государства будут сражаться соответственно этикету и что подлинная нация не будет повинна в такой неучтивости, как продолжение борьбы, после того, как официальная нация вынуждена была сдаться.

И вот французы действительно совершают такую неучтивость. К досаде пруссаков, считающих себя наилучшими знатоками военного этикета, французы решительно продолжают сражаться в течение трех месяцев после того, как официальная французская армия была изгнана с поля сражения; они даже совершили то, на что в этой кампании была абсолютно неспособна их официальная армия. В одном случае они добились крупного успеха, а их отдельные действия были успешными во многих случаях; они захватывали у неприятеля орудия, транспорты и пленных. Правда, они только что понесли ряд тяжелых поражений; но эти поражения ничего не значили в сравнении с теми, на которые обычно бывала обречена их бывшая официальная армия при встрече с тем же противником. Правда, их первая попытка освободить Париж от армии обложения посредством одновременного наступления изнутри и извне потерпела полную неудачу, но разве отсюда непременно следует, что у них не осталось возможностей для второй попытки?

Обе французские армии, как Парижская, так и Луарская, по свидетельству самих же немцев, сражались хорошо. Правда, они были разбиты силами, численно уступавшими им, но этого и следовало ожидать от молодых, только что организованных войск, которым противостоят ветераны. Их движения на поле боя под огнем, по словам корреспондента «Daily News», который знает то, о чем он пишет, были быстрыми и уверенными; если им недоставало четкости, то этот недостаток был присущ также многим французским армиям, которые одерживали победы. Одно можно сказать безошибочно: эти армии доказали, что они являются армиями, и их противники вынуждены будут относиться к ним с должным уважением. Несомненно, что они составлены из самых разнообразных элементов. Имеются линейные батальоны с различным количеством старых солдат; есть мобили, обладающие самой различной степенью боеспособности, от обученных и вооруженных батальонов, хорошо укомплектованных офицерами, до батальонов необученных рекрутов, не имеющих еще элементарной строевой подготовки и не знающих ружейных приемов; есть франтиреры всех видов: хорошие, плохие и посредственные, — большинство из них, вероятно, принадлежит к последней категории. Но во всяком случае имеется ядро хороших боевых батальонов, вокруг которых могут группироваться остальные; если они в течение месяца будут участвовать в отдельных стычках и перестрелках, избегнув при этом крупных поражений, то все они дадут отличных солдат. При лучшей стратегии они и теперь могли бы добиться успеха, а вся стратегия, которая требуется в данный момент, состоит в том, чтобы отсрочить любое решительное сражение, что, как нам кажется, может быть достигнуто.

Но войска, сосредоточенные в Ле-Мане и близ Луары, представляют собой далеко не все вооруженные силы Франции. По крайней мере, еще 200000—300000 человек находятся в стадии организации в более отдаленных пунктах тыла. С каждым днем по своему уровню они все более приближаются к боеспособным войскам. С каждым днем, по крайней мере, в течение некоторого времени, число новых солдат, посылаемых на фронт, должно возрастать. И кроме них есть еще множество людей, чтобы занять их место. Оружие и боевые припасы поступают ежедневно в больших количествах; при наличии современных оружейных и литейных артиллерийских заводов, при наличии телеграфа и пароходов, в условиях господства на море недостатка в этом нечего опасаться. В течение месячного срока произойдет огромная перемена в боеспособности также и этих людей, а если бы они получили два месяца времени, то