На Парижской конференции 1886 г. присутствовало так мало делегатов от других стран, — вообще ее трудно назвать представительным собранием, — что ее резолюция имеет значение лишь как пожелание; она могла быть обязательной в лучшем случае для тех, кто голосовал за нее, то есть для поссибилистов и английских тред-юнионистов. Эти последние разделались с парижскими резолюциями уже на своем ближайшем конгрессе в Гулле. Следовательно, остается лишь тот факт, что в Париже в 1886 г. поссибилисты уполномочили самих себя созвать конгресс в Париже в 1889 году.
Перейдем теперь к Лондонскому конгрессу.
Лондонский конгресс не был общерабочим конгрессом, это был конгресс тред-юнионов, созванный тред-юнионами и принципиально не включивший никого, кроме тред-юнионистов. Как могут решения такого конгресса быть обязательными для рабочих, не являющихся тред-юнионистами, или для всех социалистов, — это для меня тайна. Конгресс тред-юнионов может созвать другой конгресс тред-юнионов, но ничего более. Созывая конгресс рабочих, он превысил свои полномочия; сам по себе этот акт мог бы вызвать с нашей стороны сочувствие, поскольку он знаменовал собою победу над устарелыми тред- юнионистскими предрассудками, но факт остается фактом: созыв конгресса не входил в компетенцию лондонских делегатов и поэтому имеет лишь значение пожелания.
Несомненно, что и съезд в Бордо был также лишь съездом профессиональных союзов, а следовательно, и его решение созвать международный рабочий конгресс в той же мере недействительно. Но в декабре того же года это решение было утверждено социалистическим съездом в Труа, против резолюций которого не могут обоснованно возражать даже поссибилисты, ибо они сами его созвали, и если они на нем не присутствовали, то вина в этом их самих.
Что из-за сознательного недопущения на Лондонский конгресс делегатов от Германии и Австрии — стран, в которых имеется почти столько же социалистов, сколько во всей остальной Европе, — конгресс получился куцый, это «очевидная истина», действительно «неоспоримый факт»; даже манифест его не оспаривает, он только жалуется, что немцы дали ему такое название, назвали вещь своим именем.
К тому же куцый конгресс (меньшинство которого, впрочем, оказало большие услуги делу социализма в Англии) не был свободен в своих действиях. При первом же серьезном разногласии между английскими шиптонистскими тред-юнионами и социалистами шиптонисты устами самого Шиптона заявили, что, если так пойдет дальше, они закроют конгресс; это сделать в их власти, потому что помещение снято ими. Таким образом, социалистам с самого начала дали почувствовать, что они находятся в положении ирландских арендаторов и что их лендлорд Шиптон готов, если понадобится, осуществить свое право выселения с помощью вооруженных сил ее величества.
Социалисты подчинились и при сложившихся обстоятельствах поступили правильно; но они не выразили формального протеста, и это было ошибкой. Однако они все же не забыли, какому обращению подвергли их в награду за проявленное ими доверие, и, как явствует из приложения к этой брошюре, твердо решили, что подобный случай не повторится.
Кроме того, Парламентский комитет подготовил для конгресса свод правил и инструкций, с помощью которых он надеялся заткнуть социалистам рот и удержать их в повиновении. Проверка мандатов, порядок дня, способ голосования — фактически весь регламент был заранее выработан шиптонистами и навязан участникам конгресса под угрозой немедленного изгнания. Лондонский конгресс был свободен не в большей степени, чем рабочий, нанимающийся на работу к капиталисту, или ирландский крестьянин, арендующий три-четыре акра земли у кровососа-лендлорда и стоящий перед выбором: либо принять его условия, либо умереть с голоду. Достаточно позорно уже и то, что конгресс, проведенный в такой обстановке, будет фигурировать в летописях рабочего движения; но допустить. чтобы на таких же или подобных условиях был созван еще один конгресс, — ни за что!
Несмотря на все это, социалистическое меньшинство конгресса так отделало шиптонистское большинство, что
Парламентский комитет быстро охладел к этой затее. Он публично обошелся с резолюциями конгресса и в первую очередь с резолюцией о созыве Парижского конгресса, как с клочком бумаги.
Итак, мандат, полученный поссибилистами от Лондонского конгресса, был порочен, во-первых, потому, что он был дан конгрессом тред-юнионов, который не властен связать обязательствами рабочих, не входящих в тред-юнионы, или социалистов вообще; во-вторых, потому, что Лондонский конгресс, вследствие недопущения на него немцев и других, стал куцым конгрессом; в-третьих, потому, что он не был свободен в своих действиях, и, в-четвертых, потому, что лица, созвавшие конгресс и составлявшие его большинство, первые аннулировали этот мандат.
Я вообще не вступал бы в эту дискуссию, если бы поссибилисты и их союзники из Социал- демократической федерации не твердили нам постоянно о мандате Лондонского конгресса как о чем-то священном и безупречном. Этот мандат ставится превыше всего; он, разумеется, перечеркивает ранее принятое решение съезда в Бордо, утвержденное затем съездом в Труа; он обязателен не только для тех, кто на Лондонском конгрессе голосовал за него, но и для тех, кто не присутствовал там, и даже для тех, кто умышленно не был туда допущен. А когда выдвигаются такие претензии, установление истинной ценности этого мандата становится уже безусловно обязательным.
Надо сказать, что, хотя лондонский мандат по самой сути своей был недействителен, хотя он явился откровенной пощечиной для остальных французских социалистов и, для съезда в Бордо, — пощечиной, правда, непреднамеренной со стороны большинства тех, кто голосовал за него, — все же, как мы увидим, люди, не причастные к его вручению, отнеслись к нему с величайшим уважением, и, в конце концов, он был бы фактически принят всеми, если бы не беспринципное поведение самих поссибилистов.
Первый же циркуляр, в котором поссибилисты объявляли о созыве конгресса, показал, что они не только не осуждают способ, каким Парламентский комитет связал свободу Лондонского конгресса, но придали этому самоуправству значение
Но Лондонский конгресс не мог дать поссибилистам каких-либо полномочий, которых сам не имел. Никакой конгресс не может выносить резолюции, которые последующий конгресс был бы не властен отменить. Следовательно, Лондонский конгресс не имел права уполномочить поссибилистов выработать правила и инструкции, обязательные для Парижского конгресса. Да он и не сделал ничего подобного. Но поссибилисты претендовали на такие полномочия. Эти-то бессовестные притязания поссибилистов и вызвали все последующие разногласия и споры, а их нежелание в ясных и четких выражениях отказаться от этих притязаний привело к расколу и созыву второго конгресса. Большинство европейских социалистов не желает вторично — и на этот раз с открытыми глазами — попасть в ловушку.
Итак, предметом спора является не столько лондонский мандат, — тут было бы не трудно сговориться, — сколько то, как его использовали поссибилисты, их претензии диктовать законы, обязательные для конгресса, и тем самым возвести самоуправство Парламентского комитета по отношению к Лондонскому конгрессу в прецедент для всех последующих конгрессов.
5. «Марксисты, хотя и связанные голосом Фаржа, протестовали против этого и побуждали к протесту немцев, потому что, по их словам, у поссибилистов было намерение не допускать своих противников на конгресс и использовать его в собственных целях. Это обвинение было ими высказано, хотя до сих пор поссибилисты никогда не отстраняли от участия в каком бы то ни было съезде ни одной группы социалистов, и ничто решительно не указывает на их намерение поступить так в данном случае. Приглашения были разосланы всем социалистическим организациям».
Основная часть этой «очевидной истины» нами уже опровергнута. Но утверждение, будто бы «до сих пор поссибилисты никогда не отстраняли от участия в каком бы то ни было съезде ни одной группы социалистов, и ничто решительно не указывает на их намерение поступить так в данном случае», — это либо грандиозная сознательная ложь, либо доказательство того, что авторы манифеста пребывают в счастливом неведении относительно того, о чем пишут. На третьем региональном съезде Федерального союза центра (Франции) в мае 1882 г. поссибилисты объявили, что доступ на съезд открыт всем социалистам. Но когда тридцать коллективистов (так называемых марксистов), поверив этому заявлению, явились на съезд, их безжалостно изгнали под тем смехотворным предлогом, что они, назвавшись
