Собрание сочинений, том 22

а в таких случаях в немецком профессорском мире принято говорить, что поле брани осталось за ним. Он мог бы, таким образом, похваляться, — по крайней мере перед себе подобными, — что победоносно отразил нападки Маркса, а самого его литературно убил. Но несчастный Маркс не узнал ни словечка о том, что его прикончили в «Concordia»; напротив, он имел «наглость» прожить еще одиннадцать лет, одиннадцать лет все возрастающих успехов, одиннадцать лет непрерывного роста числа его последователей во всех странах, одиннадцать лет все более всеобщего признания его заслуг.

Брентано и компания мудро остерегались раскрыть глаза ослепленному Марксу на этот самообман или разъяснить ему, что он давно уже мертв. Но когда в 1883 г. он действительно скончался, они не могли уж больше вытерпеть, у них слишком сильно чесались руки. И тогда на сцену выступил Седли Тейлор с письмом в «Times» (документ № 8).

Тейлор выступает ни с того ни с сего, если только он или его друг Брентано не сговорились заранее, а похоже, что это так, с Эмилем де Лавеле. Высокопарным слогом, свидетельствующим о явном сознании безнадежности своего дела, он говорит, что ему представляется «особенно поразительным, что профессору Брентано удалось спустя восемь лет разоблачить эту mala fides [недобросовестность. Ред.]  (Маркса)». И тут начинается хвастовство по поводу мастерских ударов богоподобного Брентано, по поводу вскоре последовавших за этим предсмертных судорог нечестивого Маркса и т. д. Как обстояло дело в действительности, наши читатели уже видели. В предсмертных судорогах обреталось только утверждение Брентано о присочиненной фразе. Наконец, приведем еще в заключение следующие слова:

«Когда Брентано доказал путем подробного сличения текстов, что отчеты «Times» и «Хансарда» совпадают, абсолютно исключая тот смысл, который был придан словам г-на Гладстона ловко выхваченными отдельными цитатами, тогда Маркс отказался от дальнейшей полемики под предлогом недостатка времени!»

«Подробное сличение текстов» уже совсем забавно. Анонимный Брентано цитирует только «Хансард». Маркс доставляет ему отчет «Times», дословно содержащий отсутствующую в «Хансарде» оспариваемую фразу. После этого г-н Брентано цитирует уже и отчет «Times», притом на три строчки дальше, чем цитировал его Маркс. Эти три строчки должны доказать, что отчеты «Times» и «Хансарда» полностью совпадают, что якобы «присочиненная» Марксом фраза не помещена в отчете «Times», хотя она там дословно помещена; или, по крайней мере, что если она и помещена там, то ее смысл противоположен тому, что в ней прямо сказано. Эту головоломную операцию г-н Тейлор называет «подробным сличением текстов».

Далее. Совершенно неверно, будто после этого Маркс уклонился от дальнейшего спора под предлогом недостатка времени. И г-н Седли Тейлор знал это или обязан был знать. Мы видели, что Маркс представил еще анонимному богоподобному Брентано доказательство того, что отчеты «Morning Star» и «Morning Advertiser» точно так же содержат «присочиненную» фразу. И только после этого он заявил, что не может больше уделять времени анонимному автору.

Дальнейшая полемика между г-ном Тейлором и Элеонорой Маркс (документы №№ 9, 10 и 11) прежде всего доказывает, что г-н Седли Тейлор ни минуты не настаивал на первоначальном обвинении в присочинении фразы. Он позволяет себе сказать, что это «играло совершенно второстепенную роль». Опять прямое отрицание факта, который был или должен был быть ему известен.

Во всяком случае, мы принимаем к сведению его признание, что этого обвинения нельзя больше поддерживать, и поздравляем с этим его друга Брентано.

В чем же теперь состоит обвинение? Это обвинение, выдвинутое на второй линии обороны г-ном Брентано, утверждавшим, что Маркс хотел извратить смысл речи Гладстона, — новое обвинение, о котором, как мы уже указывали, Марксу никогда ничего не было известно. Во всяком, случае, оно переносит нас в совершенно другую область. Сперва речь шла об определенном факте: присочинил ли Маркс эту фразу или нет? Что это обвинение победоносно было опровергнуто Марксом, теперь никто не отрицает. Но новое обвинение в извращающем смысл цитировании переносит нас в область субъективных мнений, которые неизбежно бывают различными. De gustibus non est disputandum [О вкусах не спорят. Ред.] . То, что один считает неважным, — само по себе или для той цели, с которой приводится цитата, — то другой может считать важным и решающим. Консерватор никогда не угодит своим цитированием либералу, а либерал — консерватору, социалист же никогда не угодит ни одному из них, ни обоим вместе. Член какой-нибудь партии, против которого противники цитируют слова его собственных товарищей по партии, как правило, находит, что в цитате выпущено самое существенное место, определяющее истинный смысл сказанного. Это является столь обычным и допускает столько индивидуальных взглядов, что никто не придает ни малейшего значения подобным обвинениям. Если бы г-н Брентано воспользовался своей анонимностью для того, чтобы выставить против Маркса всего лишь это обвинение, то последний едва ли счел бы нужным ответить хоть единым словом.

Чтобы со свойственным ему изяществом придать делу этот новый оборот, г-н Седли Тейлор вынужден трижды отречься от своего друга и товарища Брентано. Он отрекается от него, во-первых, отбрасывая его первоначально единственное обвинение в «присочинении» и даже отрицает существование этого обвинения как первоначального и единственного. Затем он отрекается от него, без всякой церемонии откладывая в сторону непогрешимый «Хансард», цитирование которого в качестве исключительного источника составляет «обычай» высоконравственного Брентано, и пользуется, выражаясь словами того же Брентано, «неизбежно скверным отчетом» «Times». Он отрекается от него третий раз, — а в придачу также и от своего собственного письма в «Times», — выискивая «упомянутую цитату» не в Учредительном Манифесте, а в «Капитале». И это просто потому, что он никогда не видел в глаза Учредительного Манифеста, на который он имел «смелость» ссылаться в своем письме в «Times»! Вскоре после своего спора с Элеонорой Маркс он тщетно искал этот Манифест в Британском музее [библиотеке Британского музея. Ред.] и был там представлен своей противнице, у которой он спросил, не может ли она доставить ему экземпляр? Тогда я достал из своих бумаг экземпляр, который Элеонора послала ему. Ставшее для него благодаря этому возможным «подробное сличение текстов», по-видимому, убедило его, что молчание — самый лучший ответ.

И, в самом деле, было бы совершенно излишне прибавлять хотя бы одно слово ко второму ответу Элеоноры Маркс (документ №. 11*).

V

Третье действие. Напечатанное в документе № 12 необходимое извлечение из моего предисловия к четвертому изданию первого тома «Капитала» Маркса объясняет, почему я там должен был вернуться к давнишней полемике г-на Брентано и Седли Тейлора. Это предисловие заставило Брентано ответить. Ответ появился в брошюре: «Моя полемика с Карлом Марксом и т. д.», Луйо Брентано, Берлин, 1890. В этой брошюре он перепечатывает анонимные статьи из «Concordia», открыто назвав их, наконец, своими, и ответы Маркса в «Volksstaat», сопровождая все это предисловием и двумя приложениями, на которых мы волей-неволей принуждены остановиться.

Прежде всего мы констатируем, что и здесь нет больше речи о «присочиненной» фразе. На первой же странице цитируется фраза из Учредительного Манифеста, а затем идет заявление, что Гладстон, «в прямую противоположность утверждению Карла Маркса, сказал», что эти цифры относятся только к плательщикам подоходного налога (эти слова Гладстона отмечены и Марксом, так как он определенно ограничивает эти цифры подлежащим обложению доходом), но что положение рабочего класса в то же самое время беспримерно улучшилось (эти слова Гладстона Маркс также приводит, только девятью строками выше оспариваемой цитаты). Я предлагаю читателю самому сравнить Учредительный Манифест (документ № 1) с утверждением г-на Брентано (документ № 13), чтобы увидеть, как г-н Брентано или «присочиняет» противоречие, или каким-нибудь другим способом фабрикует его там, где абсолютно никакого противоречия нет. Но так как обвинение в присочиненной фразе позорно провалилось, г-н Брентано принужден, вопреки истине, стараться внушить своим читателям, что Маркс хотел скрыть тот факт, что Гладстон говорит здесь только о «подлежащем обложению доходе» или о