Старый шарманщик медленно крутит ручку большого ящика, на стенках которого изображены цветы. Надо считать, что это розы, хотя даже мне ясно насколько плохо они изображены. Шарманка нещадно скрипит, как несмазанная телега, но звуки все-таки издает. Но главное даже не музыка. Бог с ней, с музыкой. Главное — попугай, сидящий на плече старика. Это белый какаду с огромным желтоватым хохолком и большим изогнутым клювом. Он важен, он сознает, что на него все смотрят. Он перебирает ножками, удобнее располагаясь на плече, ворчит, что-то бормочет, будто недоволен. «Попка дурак!», «Попка дурак!», — кричат ему ребятишки и с восторгом слушают, как он глядя на них немигающим глазом, картаво выдает: «Поп-ка ду-гак», а потом снова начинает перебирать ножками. И опять «Поп-ка ду-гак!», «Поп-ка ду-гак!» Какой восторг! «Вот это дает!»
Но и это еще не самое главное. Главное начинается после исполнения нескольких песен, и по мере того, как некоторые слушатели, в основном, слушательницы, дают старику монетки, чтобы судьбу узнать, счастья попытать. Старик деловито складывает деньги и опускает попугая на ящичек, укрепленный на крышке шарманки. В ящике расположены маленькие конвертики, иногда и просто отдельные бумажки. Попугай, переступая деловито с ноги на ногу, ловко вытаскивает своим крючковатым клювом какую-нибудь бумажку, и шарманщик забирает ее и передает заплатившей девице. Та развертывает бумажку и расцветает от счастья. Наверное, хорошую судьбу предсказал ей попугай. А ребята в это время не унимаются: «Попка дурак! Попка дурак!» И в ответ сердитое: «Поп-ка ду-гак».
Бывают шарманщики и не одиночки. Кроме обязательного попугая они ходят вдвоем. Старик- шарманщик и сопровождающая его маленькая худенькая девочка в простеньком платьице. Шарманщик крутит ручку, шарманка скрипит, поет, попугай отругивается от ребятишек, а девочка пронзительным тонким голоском поет ту же песню, что прокручивает шарманка. Иногда это получается в унисон, иногда одно другому мешает. Но кто на это обращает какое-нибудь внимание. Это не главное.
Главное то, что интересное зрелище есть, попка-дурак есть, счастье кто-то получает. И девочка идет по кругу, собирая пятачки, копейки и даже гривенники с пятиалтынными. Наконец, бродячие артисты уходят, а зрители еще остаются, переживают увиденное, обсуждают что-то. Постепенно толпа редеет, народ расходится. Посреди двора валяются обрывки чьего-то счастья, брошенного счастливыми обладательницами. А потом это счастье и вовсе уносится ветром. Как будто бы и не было его.
Трубочист
По тротуару идет черный человек. Просто очень черный. Нет, не негр, просто черномазый, с испачканными щеками и черными полосами на лбу. Видно, потный лоб рукой отирал. Прохожие невольно оглядываются на него. Некоторые долго смотрят вслед. Очень уж необычный вид у человека. И немного страшный. Увидишь во сне, пожалуй, проснешься в холодном поту. А на самом же деле это, наверное, самый безобидный человек и очень нужный в нашем городе, где полно еще домов с печным отоплением, нередки возгорания из-за плохого содержания дымоходов и труб. Зовут его «трубочист». Человек, чистящий трубы. Нужный человек. И хорошая улыбка на лице. Хотя очень усталый вид. С работы, видно, возвращается.
Я часто слышал про трубочистов, в книжках читал. Но встречать как-то не приходилось. А тут, нате, пожалуйста, сам живой настоящий трубочист. И я внимательно рассматриваю его. Еще бы! Ведь это же совершенно бесстрашный человек. Он же по крутым крышам ходит и хоть бы что! И даже в дождливую погоду или зимой, когда крыши скользкие, ненадежные. А он работает и об опасности не думает. Ну, чем не герой. А весь черный он оттого, что вечно с сажей и копотью возится. Это не просто грязь, а профессиональная грязь. Такая у него работа. Чтобы нам спокойнее жилось.
Черная рубаха, черные штаны, большой черный ежик и метла за спиной, большой моток черной толстой веревки. И черный мешок. Не знаю уж, что в этом мешке. Лохматый он. Волосы тоже черные, но кто его знает, может быть, он даже блондин. Только сейчас на голове вихры всклокоченные и почти совсем черные. На лице, на шее большие черные пятна. И руки все в пятнах. А улыбка замечательная, во весь рот. Белые зубы сверкают. И белки глаз, окруженных черными разводами. Как у негров на картинках. А он и выглядит, как негр. Потому и считают некоторые ребятишки, что это негр из далекой Африки. А он наш, русак.
Идет веселый парень с работы. Насвистывает. И не смущается, что все так на него искоса смотрят. Кто со страхом, а кто с любопытством. А он горд и своей профессией смельчака, бесстрашно взбирающегося на крыши, и своей лихой молодостью, и своей нужностью. И ему наплевать свысока, кто и как к нему относится. Что они понимают, в конце концов?
Со временем город перевел отопление на централизованное. Мало осталось печей, требующих ухода трубочистов. Если где-нибудь и требуется прочистить те или иные трубы, обходятся своими службами. А таких трубочистов, как в моем детстве, больше я не встречал. А тот, кого я встречал, остался в моей памяти. Хорошо он шел по улицам своего города, гордо, как хозяин его!
Чистильщик сапог
На углу нашей Кудринской площади и Поварской сидит мальчонка. Совсем маленький, лохматый и неопрятно одетый. Перед ним небольшой ящик с подставкой для ботинка или сапога на крышке. В ящике разные принадлежности: мазь-гуталин черный, темно-коричневый, светло-коричневый и желтый и даже белый, бесцветный для цветной обуви. Разные щетки. Для каждого цвета отдельная щетка. Они необычные какие-то: непривычно большие, очень лохматые и с кривым основанием, совсем почти полукруглым. И еще у него имеются длинные бархотки и суконки — куски материи для наведения блеска, или, как мальчишка утверждает, «лоска».
На него очень интересно смотреть. Уж очень он здорово и виртуозно работает. Я бы сказал, с упоением, лихостью. Он весь в движении и все время что-то говорит, иногда напевает. Песенки у него незамысловатые, простые. Помню вот только одну, изменяемую в зависимости от клиента:
А для более богатого, нэпмана или вообще очень хорошо одетого:
