говорит, что он был «образцом благородства по внешности и поведению. И когда Тимур заметил в его судьбе признаки благосклонности удачи и то, что по таланту он превосходит остальных его сыновей и внуков, он перестал обращать внимание на них и назначил его своим наследником».
82
Имеются восхитительные образцы переписки Тимура и Баркука после убийства султаном татарских послов, причем она велась рифмованными строками. В одном письме Тимур угрожает уничтожить правителя Египта, если тот выберет войну, а не мир.
«Наши воины многочисленны, и наша отвага пылает. Наши лошади несутся вперед, наши копья остро заточены, их лезвия сверкают подобно молниям, наши сабли подобны ударам грома. Наши сердца крепки, словно горы, и подобно песчинкам многочисленны наши армии. Мы среди героев. Никто не смеет посягнуть на наше королевство, наши владения никогда не будут затронуты, мощь нашей власти всегда восторжествует. На того, кто заключит мир с нами, снизойдет безопасность, но тот, кому мы объявим войну, будет пресмыкаться и горевать. А если кто-то признается, что не знает нас — тот просто дурак».
Ответ Баркука пародировал выспренний стиль Тимура, но был при этом столь же прямолинейным.
«Для тебя были зажжены костры ада, чтобы испепелить твою шкуру… Наши кони барканы, наши стрелы аравийцы, наши мечи из Яма-на, наша броня египтяне. Удары наших рук трудно отразить, и мы торжествовали над всеми на Востоке и на Западе. Если мы убьем тебя, это будет добрым делом! А если ты убьешь одного из нас, в следующее мгновение он попадет в рай…»
83
Когда петля затянулась вокруг его шеи, он произнес прекрасное четверостишие. Перевод просто не в силах передать его прелесть.
(Мансур был мистиком, которого в X веке казнили в Багдаде, решив, что его комментарии оскорбляют Аллаха.)
84
Историк Эдвард Гиббон считает падение Сиваса знаковым событием, указывая, что в более ранний период правления Баязида такая неудача вызвала бы быстрый политический, дипломатический и военный отклик. Но теперь все покатилось по инерции. «Он стал сластолюбивым пьяницей, уставшим физически и морально. Его гордость и самоуверенность возросли непропорционально его способностям принимать быстрые и правильные решения».
85
Мамлюки были первоначально турецкими рабами, которых продавали в Египет еще мальчиками. Там их учили военному делу, и если они показывали себя с лучшей стороны, то получали свободу и служили высшими чиновниками или телохранителями у халифов и султанов. Египтяне полагали, что из чувства благодарности эта новая военная элита будет всегда верной трону. Нов действительности эти иностранцы, сначала кипчаки, а потом черкесы, почувствовав свою силу, захватывали трон и основывали новые династии. Это происходило в Египте с 1250 по 1517 год, когда страна была захвачена оттоманским султаном Селимом I. Мамлюки продолжали править в качестве оттоманских вице-королей, но вторжение Наполеона в 1798 году роковым образом подорвало их мощь. Уцелевшие мамлюки были перебиты Мухаммедом-Али в 1811 году.
86
Оскорбительный намек на происхождение Фараджа. Его отец Баркук был первым из черкесских султанов-мамлюков.
87
Апокалипсическая картина опустевшего города-призрака не совсем верна. Насколько мы знаем, перед отъездом Тимур затеял теологический диспут и призвал к себе городских кади. Он обрушил на них град вопросоз, причем неверный ответ, как они знали, будет стоить им головы. Тимур спрашивал, почему они выбрали неправильный путь учения суннитов, а не шиитов? Вопрос ошарашил теологов, так как они полагали, что сам Тимур был мусульманином суннитского толка. Как отмечает Арабшах: «Мусульмане не сумели ответить, и им отрубили головы». За этим последовал другой не менее провокационный вопрос. Кто из мучеников ислама попадет в рай — воин, защищавший Алеппо, или тот, кто погиб, сражаясь за Тимура? Сначала в воздухе повисла гробовая тишина. Затем поднялся ученый Мухиб ад-дин Мухаммед. «Пророка (Да благословит его Аллах и ниспошлет ему мир!) однажды спросили об этом, и ом ответил так: «Тот, кто сражается, чтобы мир принадлежал истинному богу, и есть настоящий мученик». Тимур был удовлетворен этим ответом настолько, что решил помиловать всех, кто пережил резню. Это подтверждает и Ибн Тагри Бирди, который всегда рассказывает о грудах трупов, отданных на растерзание стервятникам, говоря, что отношение Тимура к жителям Алеппо оказалось «относительно милостивым».
88
