Псы рычали все громче.
Наконец Габриэл вскинул руку, призывая их к молчанию. И, дождавшись, когда затихнет шум, угрожающе оскалил зубы.
— Говорит ваш король. Вы — слушаете.
Возразить никто не посмел. После того как много лет назад он за неповиновение королю убил одного из собственных сородичей, спорить с ним отваживались немногие. Имей Габриэл в придачу к жестокости дар политика, Айриэл мог бы передать трон ему. Преемника он присматривал себе не первый век, но встретил за все это время лишь одного достойного. И тот отказался от трона — ради того, чтобы служить другому королю. Айриэл поспешно отогнал эту мысль. Пока за Темный двор отвечает он. И не время сожалеть о несбывшемся.
— Мы недостаточно сильны, — сказал он, — чтобы сразиться хотя бы с одним двором. Не говоря уж о двух или трех одновременно. Кто из вас даст мне гарантию, что Летний королек не объединится с королевой Зимы? Что Сорша не примкнет к кому-то. — Он снова улыбнулся Бананак. — К тому, конечно же, кто выступит против меня? Война не то, что нам сейчас нужно.
Айриэл не стал говорить, что попросту не хочет войны. Это приняли бы за слабость, а слабому королю двор не удержать. Он и сам ушел бы, найдись здесь кто-то, способный править без пагубных излишеств, держать в узде разрушительные страсти. Но правителей Темного двора неспроста всегда выбирали из фэйри-одиночек. Айриэл наслаждался тенями, но понимал, что теней не бывает без света. Большинство же его подданных об этом не помнили — если вообще когда-нибудь знали. Они бы озадачились, скажи Айриэл им это сейчас.
Двору требовались для пропитания темные эмоции — страх, вожделение, гнев, ревность и тому подобное. При последней королеве Зимы, пока король Лета не убил ее, обретя полную силу, темным фэйри не приходилось особенно заботиться о еде, их кормил сам воздух. Королева Бейра была жестока, она истязала и собственных подданных, и всех прочих, кто осмеливался не преклонить перед ней колен. Это причиняло некоторые неудобства, но избавляло от множества хлопот.
— Энергию для пропитания дадут мелкие стычки, — сказал Айриэл. — Вы можете питаться и эмоциями фэйри других дворов.
Одна из родственниц Дженни взвыла так, что дрогнул бы и самый хладнокровный зимний фэйри.
— Как, мы снова будем кормиться случайными крохами? Словно ничего не произошло? Мы!
Габриэл рыкнул на нее:
— Мы будем слушать своего короля!
Бананак опять щелкнула клювом. Постучала когтями по столу.
— Значит, Темный король не желает воевать? Не желает дать нам возможность защитить себя? Набраться сил? Ждет, когда мы совсем ослабеем? Что ж, любопытный план.
«На этот раз она создаст нам настоящие проблемы», — подумал Айриэл.
Заговорила еще одна зеленозубая фэйри:
— Сражаясь, некоторые из нас могут погибнуть, зато все остальные... Война — недурное развлечение, мой король.
— Нет. — Айриэл метнул быстрый взгляд на Челу, подругу Габриэла в определенные периоды. — Сейчас нам не нужна война. Я не позволю погибнуть никому из вас. Это не выход. Я найду другой путь.
Как объяснить им, чтобы они поняли?
— Чела, милая. — Айриэл кивком головы указал на кучку фэйри, окруживших зеленозубую, поддакивая ей.
Сейчас и речи не могло быть о неповиновении. В глазах Бананак уже разгоралось пламя мятежа.
Айриэл, прикуривая сигарету, следил за тем, как Чела медленно идет по комнате — с негромким ворчанием, готовым в любой момент обратиться в рык. По ее мощным бицепсам с невероятной скоростью гнались друг за другом, огрызаясь, вытатуированные псы. Подойдя к столу, она выдернула стул из-под первого попавшегося чертополошника — тот грохнулся на пол, — поставила его рядом с недовольными и села.
По комнате рассеялись еще несколько псов. Они были верны Темному королю, ибо так приказал Габриэл. Им оставалось либо слушаться Габриэла, либо убить его. Хорошо, тот держал сторону Айриэла с тех самых пор, как возглавил псов. Примкни он к Бананак, войны было бы не избежать.
Дождавшись тишины, Айриэл сообщил:
— Мой символ для татуировки выбрала смертная. Через несколько дней она будет связана со мной. Через нее я смогу питаться энергией и от смертных, и от фэйри. И буду кормить вас, пока не появится иная возможность.
Мгновение стояла тишина. Потом все радостно, оглушительно загомонили.
До сих пор Айриэлу не приходилось перекачивать свою пищу подданным. Нужды не возникало. Но он мог это делать. Ибо правитель двора имел связь с каждым фэйри, присягнувшим ему на верность. Его сила становилась их силой, так было заведено.
Не самый лучший выход из положения, конечно, но какое-то время он их прокормит. Пока не придумает что-то другое. Что не будет грозить войной.
Айриэл уставился на вьющийся в воздухе дымок сигареты. Он думал с тоскою об умершей королеве, с ненавистью — о Кинане, ее победившем. Гадал, не удастся ли со временем склонить Донию, новую королеву Зимы, к столь же жестоким методам правления, какие были у ее предшественницы. Нежданный союз Кинана и Доний нарушает равновесие, воцарившийся мир вреден для Темного двора, но и война не выход. Темный двор не выживет на одной жестокости, так же как на одном страхе или вожделении. Всего должно быть поровну. Если речь идет о жизненно необходимой пище, важнее всего становится забота о равновесии.
Тут его внимание привлекла новая свара среди подданных. Габриэл с рычанием, от которого затряслись стены, ударил какого-то ли-эрга ногой в лицо. Тот, мгновенно облившись кровью, упал. Пол украсился еще одной лужей. Видимо, готовность ли-эргов к сотрудничеству показалась предводителю гончих недостаточной. Не удивительно — ли-эрги обожали кровопролития и всегда поддерживали Бананак.
Габриэл со злорадной ухмылкой следил за бедолагой, пока тот отползал к сородичам. Потом повернулся к Айриэлу, поклонился так низко, что едва не стукнулся лбом об пол, выказывая уважение к нему и одновременно скрывая ухмылку, и заявил:
— Когда девушка станет твоей, мы отправимся сеять панику и ужас среди смертных. Псы повинуются воле короля. Так будет всегда.
Он и глазом не повел в сторону Бананак и помрачневших фэйри, уже успевших к ней примкнуть. Смысл заявления был и без того ясен.
— Отлично.
Айриэл загасил сигарету и улыбнулся самому верному из своих слуг. Псы, без сомнения, умели вселять ужас. И в смертных, и в фэйри.
— Можем и сейчас отведать страха тех, кто не повинуется, — прорычал Габриэл, и его подчиненные тут же схватили нескольких фэйри, имевших неосторожность одобрить мятежные высказывания. — Темный двор обязан уважать своего короля. Хоть немного.
Схваченные затряслись в ужасе, стали кланяться и приседать. Бананак не шелохнулась.
Габриэл, встретившись с ней взглядом, снова ухмыльнулся.
Этим вечером открытых выступлений и споров больше не будет. Предводитель гончих укротит любого непокорного, заставит согласиться с мнением короля, принять его осторожную и предусмотрительную позицию, пусть против собственной воли. На время. Потом Бананак, конечно, вновь примется за свое.
Но не сегодня.
— А теперь — пир в память нашей павшей сестры. — Айриэл подал знак.
Гончие Габриэла вывели вперед два десятка перепуганных фэйри — изловленных ими подданных других дворов. Тут были и зимние, и летние, лишь высоких не оказалось, и не удивительно — нелюдимые подданные Сорши редко покидали свои уединенные жилища, чтобы появиться на городских улицах.
Айриэл привлек в объятия летнюю деву. Цветущие ветви, обвивавшие ее тело, мгновенно увяли от его прикосновения. В красавице было столько страха и ненависти, что у него мелькнула мысль: не поделиться ли ею с кем-нибудь? Но тут же эта мысль пропала. Лучше все оставить себе: девы Кинана — это
